— Я здесь, — отзывается Вадим, — там двое охотников было.

— Было, да нет уж! — Отмахнулся Ефим.

Волки подбежали к Вадиму, пока я следила за животными, он уже стал человеком, мужчина был обнажен и на нем в прямом смысле, живого места не было. Все тело было в синяках и кровоподтеках. Просто жуткий кусок мяса.

Правая нога в колене неестественно вывернута, из левой лодыжки и вовсе кость торчала.

— Боги мои милостивые! — вскричала Лена.

Мгновение и на четвереньках стоит уже обнаженная женщина, я даже не успела поймать взглядом сам момент перевоплощения. Настолько он был стремительным.

— Сейчас мой хороший! Сейчас мой дорогой.

Лена бросилась к Вадиму начала осматривать сломанную ногу,

— Потерпи родной, кости нужно править, как было, а то сейчас криво срастется.

Лена довольно смело и умело начала дергать сломанную ногу, не обращая внимания на крики Вадима. Подошел и Ефим начал помогать. Я мысленно гладила своего альфу по волосам, и дула на лоб, всем сердцем желая облегчить его боль.

— Уходи! Ты же свои жизненные силы отдаешь! Возвращайся, пока можешь, — простонал Вадим.

— Все хорошо, — я продолжала дуть и гладить мягкие каштановые волосы.

— Зачем пришла? Глупая! — он не простит гибели своих бойцов. — Беги! Беги от него! Если можешь!

— Вы одного поля ягоды! Одного отца дети! Вы не должны воевать Вадим, не должны!

Я поцеловала мужчину в лоб и почувствовала, что растворяюсь в пространстве.

Из заброшенной стройки меня потянуло вверх, к белому поглощающему свету.

Я летела все выше и выше, свет становился все ближе и ближе.

Я не испытывала ни страха, ни беспокойства, ни боли. Только необычайную легкость и любопытство. Хотелось посмотреть, что же там, за светом. Но на меня вдруг словно лассо накинули и со страшной силой потянули назад. Вниз, в тело.

Я, сопротивляясь, рванулась вперед. Я же только посмотреть!

— Назад! — слышу я отчаянный мужской рев. — Ты же умираешь дура!

Передо мной неожиданно возникает образ дочери, малышка толкает меня изо всех сил в область груди.

Еще рано мамочка. Возвращайся, — Властно говорит она.

И меня со скоростью света буквально затягивает в собственное тело. Я чувствую довольно ощутимый удар в грудь.

— Ты же могла умереть! Ты же еще вчера ему гнить заживо желала! Да так искренне.

— И тебе тоже, — напомнила я, еле шевеля губами, в теле была жуткая слабость, не было сил даже открыть глаза.

— Нет, это маразм какой—то! Заниматься любовью со мной и тут же вырывать собственную душу из тела, чтобы спасти его! Ты уж определись с кем ты!

— Маразм — это ваша вражда! Ну, что вам делить—то теперь!

— Ты даже понятия не имеешь о том, как много нам приходится делить! И ты здесь совсем ни причем. Не льсти себе. Сферы деятельности у нас, конкурирующие вот и все. И ты теперь со мной! Если я однажды скажу, убить его — ты убьешь! — угрожающе заявил Влад.

— В такой ситуации мне будет проще убить себя. — вполне честно заявила я. — Мне есть за что злиться на Вадима. И может быть, даже и ненавидеть, он ужасен. Он забирает чужое, он, не моргнув глазом, калечит, близких, издевается морально, закапывает трупы в лесу и сжигает заживо людей. Но при всем этом — я не желаю ему зла и смерти. Не могу! Он не делал лично мне нечего плохого!

— Нечего плохого не делал, говоришь! — взревел мужчина, так, что я аж вздрогнула. — Ты точно еще не в себе! Он отнял у тебя твою жизнь, твоих близких, твои воспоминания, твою силу! Из—за него погибла наша дочь! Трехмесячный, не в чем неповинный малыш! У твоего отца сердечный приступ случился, пока он ее тело по кустам, по кусочкам собирал, верховный жрец, полный еще сил мужик, последние два года, не пил, не ел сам. Под себя ходил! Только знай себе колыбельную, вам напевал, в небо смотря. А тебе он нечего не сделал! Красота! Да имел он тебя как куклу резиновую, подсмеиваясь над нами, над всеми в душе и властью своей упиваясь.

Влад не лгал, я это ощущала четко. И мое сердце разрывалось от боли и горечи. Как же больно, как тяжело, как непросто! По щекам текли горькие слезы отчаяния.

— Все равно не хочу! Не хочу войны! Не хочу воевать! не хочу убивать!! Не заставляй, пожалуйста! Умоляю! — Я приподнялась и схватила Влада за руку, — Вы ведь братья! Вы ведь одной крови! Не надо! Грех!

— Хорошо, хорошо. Моя девочка. Как скажешь! Не буду больше! Прости меня родная.

Ласково погладив меня по голове, Влад уложил, меня в постель и поцеловал в лоб.

— Спи моя сладкая. Отдыхай. Тебе нужно набираться сил.

На меня тут же навалилась дрема и уже через несколько секунд я крепко спала. Проснулась резко, будто кто под бок толкнул. Я даже огляделась вокруг, в поисках того, кто посмел прервать сон. Но в комнате никого не было. А вот в соседней комнате слышались голоса. Сейчас разговаривала, кажется, свекровь.

— Дубина ж ты, а! не мог несколько дней подождать! Отварами попоить, ауру почистить, в койке с ней наваляться досыта! Присушку сделать, в конце концов!

— Не хочу! Я не он! Все должно быть естественно!

— Внимательно смотрите за тем, что б инвалид их в себя не приходил, если он с ней свяжется ментально, весь наш план коту под хвост.

Мое сердце ухнуло куда—то вниз от ужаса. Боря уже здесь? Но как?! Я же разговаривала с ним ментально, только вчера вечером! Он, конечно, собирался, но не мог же так быстро?

Или случилось что—то другое за эту ночь? Его похитили? И именно поэтому Вадим один был на стройке. Пришел за братом по требованию? Интуиция настойчиво подсказывала этот вариант. Но как похитители проникли на территорию санатория и умыкнули Бориса? Неужели в стае есть еще предатели?

— Боже! Боренька, где ты? Как ты?

— А сейчас, иди к своей женушке, — продолжала свекровь, — отлюби так, что б ни одной связной мысли в голове ни удерживалось. Подарки дари, дуркуй как влюбленный юнец. Ужин сам приготовь. Соглашайся со всем, что она говорить, восхищайся ее благородством, скажи, что ты все переосмыслил, что понял, что ее возвращение — это знак от богов, что вражду нужно прекратить, и ты первым более не тронешь Лютичей.

— Она же лож чувствует. — Возразил Влад.

— А ты в постели говори, вина моего выпейте чуток, и оба, в сказанное верить будете.

Дверь хлопнула, свекровь, ушла.

А я, поспешила претвориться спящей.

Оба верить будем, говоришь? Что ж, отлично!

Я легла и отвернулась к стенке, притворяясь спящей. Влад вошел в спальню минут через 5. Я повернулась к нему лицом, все еще не открывая глаз, зрение и не нужно. Слышу хорошо. Вот подходит к столу, ставит поднос. Встает передо мной на колени, облокачивается о кровать. Берет мою руку в свои теплые сильные, натруженные ладони, подносит к своим губам, покрывает мелкими поцелуями, дыхание учащается.

— Как же я тебя ждал любимая! Если бы ты только знала.

Тихо шепчет и вздыхает так надрывно, словно ком в горле мешает. На мои пальцы падает капля, он, что плачет?!

А ведь то, что ты вернулась, и правда великая милость богов! Сама Мара — матушка вернула тебя мне, видя мою любовь и тоску! К бесу лысому мамашу! Сам разберусь!

Мужчина решительно встает, забирает поднос и уходит.

Неужто и правда, Мара — матушка просветила?!

Влад не приходит долго, но в доме тишина, пельмени, что ли, доделывать сел? Слабость еще жуткая, мыслить ясно не могу. Закрываю глаза, засыпаю мгновенно.

Будит меня потрясающе вкусный запах, свежих оладий с яблоком, мои любимые! Живот сразу начинает урчать.

Встаю, заправляю кровать, иду на кухню. Влад у печи, печет оладьи.

— Ммммм! — Сладко мурлычу я, — Этот аромат и мертвого разбудит!

— Тьфу, на тя! Мертвых нам не надо! Оладьи — пекутся во имя Великой богородицы Лады — матушки матери царицы ночи и других богов великих, Лада, покровительствует счастью в семьях. Я решил отблагодарить ее за твое чудесное возвращение. Чтобы у нас с тобой все было с миром, ладом да по совету.