Влад, Вадим, Андрей. Они все большие черные, в кого ж я—то рыженький такой? Вот спросить бы матушку, да пока жива была, да все духу не хватало. А душой сейчас молчит, видно, есть, что скрывать, не зря ж за всю жизнь ласки от отца не видывал.

— Ну, понеслись за кабанчиками. — Ментально скомандовал Влад.

Я притворился обалденно счастливым и понесся через лес, словно бы не разбирая от счастья дороги. Хотя, на самом деле, подмечал каждую кочку, каждый поворот, каждый кустик, вон там, овраг, а там валежник, в там пригорок отлично!

Кабанчика я тоже поймал, здорового! Вдвоем с Владом еле отперли домой к его матери. Они собрались завтра праздновать возвращение Мариши всем селом, что ж, может быть вполне удачный момент для осуществления плана.

Я вернулся в дом к Сеяне. Ее мать постелила мне на веранде. На широкой лавке со спинкой, было вполне удобно. Я еще немного полежал, продумывая, план. И искренне помолился Макоши. Богине судьбы, о ее благосклонности к нам с Маришей и уснул. Уже под утро.

Разбудили меня рыдания Полины, матери сеяны. Она сидела в конце лавки, захлебываясь слезами.

— Что случилось? — Спросил я подскочив.

— Вся скотина издохла! Вся! До единой курочки! Ой, дура, я дура—а—а!

— Дура, как есть. — Кивнул я. — В такой ситуации, благодарна, будь, что все в добром здравии остались.

Я встал, оделся, прошел в избу. Тошнотворный кислый запах в сенцах просто сбивал с ног. Сеяна, накрывала на стол.

— Слушай, что там за вонь такая?

— В кладовой все запасы прокисли, капуста квашеная, и все соления. Поможешь в овраг за деревней отнести?

— Помогу, конечно. — Кивнул я.

Девушка обернулась ко мне, ее глаза были красными от слез. Она устало опустилась на лавку и горько усмехнулась.

— В погреб даже спускаться боюсь. Если и там все овощи погнили, мы зиму просто не переживем. Полностью из лавки питаться, денег у нас не хватит.

— Ничего, не расстраивайся! Вот сбежим мы с Маришкой, а ты с Владом сойдешься снова. Он на тебе женится, и все будет хорошо.

— Да не женится за семь лет, сколько ни таскал по углам, а так и не женился, как ни намекала, как ни угождала.

— А теперь жениться точно говорю! — Засмеялся я, — следующий купала, особый, если на него зачать, точно волчонок или волчица у оборотня родится. Наследник с даром Владу нужен, так, что жениться, ни куда, ни денется! Еще отвороту тебя научу, что б на девок других ни засматривался.

— Правда? — Глаза Сеяны, заблестели от животворящей надежды.

— Правда. Только помоги мне.

— Да я готова! Что делать—то надо?

Найди сухой перец черный душистый, горчицу, табак и полынь. Так, много как только можешь. Растолки в ступе в порошок высыпи в сумочку холщовую, носи на поясе с собой. Как скажу сегодня вечером на празднике, просыпешь где велено. Сможешь?

Не изволь беспокоиться. У меня брат, Тимофей пряностями торгует. Прям щас и пойду к нему. Скажу, что для новых засолок нужно. Заодно и лошадь возьму падаль да кислятину вывести. Ешь пока.

Хорошо, есть настойка с красной смородины и хлеб черный?

— Маре поклониться хочешь? — Я кивнул, девушка принесла мне просимое и серебряный нож и удалилась.

Из всех славянских божеств у Царицы ночи одной нет идола, ибо негоже ему стоять на капищах да во дворах. И живую энергию своей мертвой поглощать. Ее идолы. Временные, делают из соломы, и сразу после проведения необходимых обрядов сжигают. Даже у христиан до сих пор такой обычай есть на Масленицу. Зиму провожают да весну встречают.

Я же, взял принесенный Сеяной белый ручник без вышивки с полки черную тарелку из ящика в столе, черную свечку. Зажег ее взглядом, сконцентрировав на фитиле собственную энергию, капал в тарелку воска. Закрепил и начал обряд.

Ой, Мара — матушка, ночи, царица, покой душам дарующая, прославляю тя, хлеб жертвенный вкушая, вином—кровью запивая. Прими жертву мою, дочь Сварога, творца небесного.

Я положил кусочек хлеба на тарелку, провел по левой ладони ножом, полил кровью хлеб

— Прими жертву мою, и не дай мне сегодня кровь братьев моих пролить. Кровь рода моего единого.

Пространство задрожало. Свечка вспыхнула ярче, Мара меня услышала. Я задул свечу, и пошел, закапал кусочек хлеба в тени за баней. Когда возвращался обратно, к воротам подошел Дима.

— Утра доброго тебе Борис. — Улыбнулся мужчина.

— И тебе не хмурого Демитрий. — Кивнула я.

— Пойдешь мне на пилораме после обеда помогать?

— Отчего же не пойти. Коль надо. Зайдешь потом.

— Добро.

Вернувшись, домой, я поел, помог Сеяне и ее брату вывести падаль и испорченные продукты, она мне шепнула что Влад. Куда—то уехал, и Маришка пошла в гончарную одна. Готовые изделия раскрашивать. Я попросил Сеяну, прийти через часок на пилораму отвлечь Диму. И ровно через час. Сеяна была на пороге и буквально выгнала меня с пилорамы.

— Испарись минут на сорок. — Лукаво улыбнулась она. — Нам с Димой посекретничать нужно.

Я, усмехнувшись, посмотрел на Диму, глаза того лукаво заблестели. Я вышел, благодарно подмигнув девушке. Быстро пошел к гончарной. Благо, на улице не было ни души. Любимая, сидела за столом раскрашивала маленькие свистульки.

— Влад уехал в город. Он закажет Своим охотникам Веронику, ему пришел заказ на человека, которого она охраняет. — с ходу начала Мариша.

— Предупреди его. Сегодня мы сбежим отсюда. — Я не смог сдержать счастливой улыбки.

До безумия хотелось подойти к любимой, обнять, поцеловать, почувствовать жар ее тела. Взять ее прямо на этом столе, но если Влад, учует запах близости, все пропало. Поэтому, я даже так и остался стоять у двери гончарной.

— Как? Куда?

В Крым, там территория большая. Там нас примут и защитят. Я уже договорился. Нас ждут.

— Уверен? Нас будут преследовать сразу 2 клана.

— Лютичи не будут. Больше в этом театре абсурда смысла нет. Ты моя и точка. — Заверил я любимую.

— А как же Лена и Вадим?

— Сойдутся и будут жить вместе, долго и счастливо. — Усмехнулся я. — Лена любит его, не меня.

— А зачем пошла за тебя?

— Потому что Вадим так ей сказал.

— А зачем?

— Потому что достала она его приставаниями своими. У него на тот момент, другая пассия была, и страстный роман.

— С кем? — Не удержалась полюбопытствовать Маришка.

— С одной из ведьм клана, ныне пропавшей.

Маришка аж свистульку из рук выронила и побледнела как полотно.

— Черненькая такая с голубыми глазами?

— Ага. — Кивнул я.

— Боги мои, боги! Так, это я ее сбила две недели назад на дороге, поздно вечером, возвращаясь, домой. Еще все думала, от кого она это шла. Так, поздно и пешком. Насмерть сбила. Позвонила Вадиму, он отнес ее в лес. Что с ней сделал, не сказал, но особо расстроенным не выглядел точно. А Зина, моя охранная сущность, говорит, что она была отсюда, шпионка Влада. Он об этом уже догадывался и оттого, не расстроился, ее смерти. Они, что и все это время были в отношениях, получается?

— Были. — Кивнул я — Но уже не в любовных.

— Пришедшие тогда с Вероникой ведьмы, сказали, что у Светы есть маленькая дочка. Это дочка Вадима?

— Нет, не его твоя. Твоя и Влада. — Выдохнул, наконец, я то, что столько лет тяготило сердце.

Глава 35

От слов Бориса, воздух из моих легких вышибло, а как дышать я позабыла, мир поплыл перед глазами. Я уронила свистульку прямо в банку желтой краской. Она расплескалась по столу. А я смотрела на все словно со стороны.

— Дыши! — Рявкнула в моем сознание Зина. Я вздрогнула и пришла в себя.

— Как? — Выдохнула я шепотом.

— Да неужто ты думаешь, что мы и впрямь звери, какие? изверги? И в самом деле, кровавые жертвы, приносящие не чести ни совести не имеющие? — С укором спросил Борис. — Даже в этой общине, где Мора с Марой почитают как покровителей своих и то, жертв людских им не приносят! А уж наш Велес — батюшка так, зато бы осерчал, что и не знаю, какой бы кары удостоились, зато! Малых детей врагов у нас, да, как и у вас. Передают на воспитание жрицам общины, или в семьи раздают, кто забрать хочет. Не помнешь того разве?