— Это нечего! Мы тут рядом живем. О тебе теперь муж позаботиться! Иди в дом, не бойся. Он тебя и так слишком долго ждал.

Мама с девушками поспешили уйти, а меня реально затрясло то ли от страха, то ли от возбуждения.

Мужчина был определенно хорошо собой и, скорее всего, у него как у волка самца, осталась надо мной власть как над его самкой.

— Чего встала? входи, а то простудишься.

Мужчина был горячим. Он в прямом смысле, горел от желания и нетерпения, я видала это, по его пытающей оранжевым цветом ауре, аж глаза слепило.

— Я могу держать себя в руках, — смущенно улыбнулся мужчина, заметив мой тревожный взгляд. — Идем, я приготовил ужин, все, что ты любишь. Салат, капуста с луком и сметаной, запеченная осетровая икра и кролик тушеный в сметане. Ну и блины с липовым медом,

Слюна заполнила рот, желудок свело судорогой, и я не могла думать не о чем кроме еды. Ели сосредоточенно и молча. Как же все вкусно! В жизни ничего вкуснее не ела. Допив брусничный сок, я поймала на себе жадный взгляд Влада. От него меня передернуло. Сдержаться, не смогла.

— Благодарствую за ужин, — встав я, слегка поклонилась мужу.

— На здоровье, на доброе, ладушка моя. — Улыбнулся муж.

Я убирала со стола, он наблюдал за мной.

— Боги к тебе благосклонны, ты быстро восстановилась. Я сегодня ездил в город, купил одежду для тебя, она в сундуке, в спальне.

— Благодарю.

Я налила из большого чугунка, стоявшего в русской печке, воды в пластиковый таз и начала мыть посуду. Посуда для еды, тарелки, кружки, кувшины, были только из глины, но очень красивые, расписанные и покрытые лаком.

— Посуду здесь делают? — Полюбопытствовала я.

— Конечно! Ну—ка, вспомни, кем я тут работаю.

Я повернулась к мужу, призадумалась, и увидела перед глазами свои руки в глине. Я пытаюсь вылепить кувшин, а он мне помогает, направляя мои руки:

— Аккуратнее. С глиной нужно как с женщиной, смелее и нежнее.

Воспользовавшись моментом, мужчина целует меня в шею, и по мне пробегают волны желания.

А вокруг нас на столах много заготовок, кувшинов, кружек и свистулек.

— Ты гончар!

Верно. — Улыбается муж.

— А что, общине нужно так много посуды?

— Ну, бывает и общине нужно. Посуда невечная. Но у нас в городе есть своя сувенирная лавка, вся продукция расходится на ура. И людям польза и радость, и общине доход.

— Сколько здесь людей живет?

— Полторы тысячи, без малого.

— Много.

— Ни мало. — кивнул муж.

— И чем живете?

— Своим хозяйством, сувенирами, праздниками старообрядческими для народа, продукты на ярмарку возим по субботам. Мясо, мед, яйца, овощи, хорошо разбирают.

— То есть, обособленно не живете?

И, да и нет. Взаимодействием с внешним миром у нас всего 12 человек занимается. В само селение посторонние не заходят. Чуть подальше, есть отдельный небольшой поселок для отдыхающих в славянском стиле.

— Территориально мы, где находимся? В Черногории?

— В Словении.

Муж подошел и начал протирать полотенцем помытую мной посуду.

От него так фанило желанием, взять меня прямо здесь и сейчас, что мне захотелось сбежать с криком — спасите, помогите! На всю улицу.

Перед глазами всплыла картина, как мы занимались любовью прямо в его мастерской, на столе. Его сильные руки жадно мяли мое тело. Я двигала бедрами в такт его мощным толчкам, сходя с ума, от все нарастающих, приятных ощущений.

Вашу мамашу!! Как некстати видение—то! Мое тело, живо на него отозвалось, и теперь желание проснулось и во мне. И Влад, как оборотень, конечно, это чувствует.

Он бросает полотенце, резко разворачивает меня к себе, от испуга, я роняю и разбиваю кружку. А меня уже грубо схватили за попу и приподняли над землей вынуждая, обвить ногами мужа за талию. Я чувствую, как его закаменевшее достоинство до боли упирается мне чуть ниже живота. Влад тянется к моим губам, но я, рискуя упасть, упираюсь руками ему в грудь, и выдаю первое, что пришло в голову: — Зачем ты убиваешь девушек?

Взгляда Влада при этом я, не забуду никогда. Его словно ледяной Водой окатили, он до боли впился пальцами в мои ягодицы, я аж вскрикнула, мой крик отрезвил мужа. Он моргнул, сглотнул и заговорил севшим голосом:

— Это не я.

— Врешь! У тебя татуировка на руке, как у Вадима! Ты его подставить хотел!

— Хотел, — кивнул муж, — но убивал не я. — Дима.

— По твоему приказу! Невелика разница!

Я спрыгнула с мужчины и отвернулась. В сердце бушевали страх и отвращение одновременно.

— На войне — как на войне, Мариш. — Вздохнул Влад.

— Так, иди к лютичам, с ними и воюй, если есть за что, лицо в лицо, глаза в глаза. Зачем кровь невинных проливать?! Это, мало того, что подло, еще и грех.

— Это жертва нашим богам. И они ее приняли. Ты вернулась, так быстро поправилась, это ли не милость вышних?

— Прекрати это! Прошу! Не нужно больше крови! Наша дочь, там мучается! Ей тяжко от наших грехов.

— Ты видела Миру? — мужчина, казалось, был поражен.

— Да. Ей там плохо, она говорит, что слишком много тьмы, меж нами.

Я не удержала, слез, Влад тоже заметно помрачнел, пошел в угол к идолам и начал молиться, молился, судя по просветленной ауре искренне. Только молился, как—то странно не на коленях как принято, а, наоборот, стоя прямо как струна и, вознеся, руки к небу. Я с интересом за ними наблюдала, мне казалось, что пространство действительно отзывалось на его посыл к богам.

— Где ты Вика? Где ты, моя хорошая, — снова зазвучал в голове тревожный голос Вадима. Он словно умолял меня отозваться.

— Меня зовут Марианна. — Отозвалась я.

— Прости, это был единственный шанс тебя спасти, — виновато признался—таки лютич, — я лично должен был бы убить тебя, но не смог!

— Да что ты! Меня убить сложнее, чем младенца? Серьезно?

— Я не хотел убивать ребенка, но ты упала на корзину и…

— Ах, я еще во всем и виновата! — Взвизгнула я в голос.

— Ты чего Мариш? — Влад пошел ко мне, а я запустила в него глиняным подсвечником, поддавшись внезапно накрывшей ярости.

— Не подходи ко мне! Да чтоб вам обоим, сто лет заживо гнить! Понарожали уродов! Ненавижу! Обоих! Всей душой ненавижу! Ясно вам! Твари вы, ни люди! Один другого, ни чем не лучше!

— Закрой рот дура! — Рявкнул Влад, — отвесив мне пощечину, от которой я рухнула на пол, лишь чудом не разбив голову о лавку.

— Ты ведьма! Ты жрица рода! Любое твое слово, наделено силой, ты должна 10 раз все обдумать, прежде чем рот открывать! Тем более проклиная! Я — твой муж, ты — моя жена, и проклятие — это и на тебя легло сейчас! А с тебя на наших детей ляжет!

— А кто тебе сказал, что у нас с тобой будут дети? — Усмехнулась я.

Муж схватил меня за руку и волоком потащил в направление спальни.

— Прокляну! — Заорала я, стараясь упереться ногами.

— Уже! Дважды от одной ведьмы не работает! — прорычал Влад.

Я яростно пыталась отбиться и выдернуть руку, но мужчина, был куда сильнее, конечно, шансов ноль. Но сдаваться просто так не хотелось, и я оцарапала его руку в кровь.

Влад затащил меня на кровать. Придавил собой и уставился на меня своими черными глазами. Как ни странно, в них не было ни ненависти, не злобы лишь боль! Огромная, настолько, что отозвалась и в моем сердце.

— Я не хотел убивать вашу дочь, я даже не знал, тогда, что он женат и что у него есть дочь. Я хотел лишь отомстить за вас, думал, что хоть так на душе полегчает. Я сожалею.

Влад был искренен. Это подкупало.

— Не убивайте больше невинных.

— Этого не могу обещать, — ответил Влад сев на постели, — потому, что не хочу тебя обманывать. Иногда это необходимо. Но убийства девушек прекратятся, это обещаю.

— И то хлеб, — кивнула я.

Влад встал на лавку и достал с верхней полки какую—то коробку. Подошел, поставил ее на стол.