Попала блин!

Вошел Влад, неся трехлитровую банку холодного кваса.

Мы сели за стол, сели завтракать. Свекровь делала фарш, треща без умолку:

— Вот это удачно Ярина из мастерской ушла. Ты ее место и займешь, деток без присмотра не оставишь ведь.

— В какой мастерской? — Опешила я.

— В моей. Раскрашивают посуду дети. — Пояснил Влад.

— А что с Яриной?

— Так, на сносях уже. Тяжело. — Объяснила свекровь. — Сегодня в 3 и приходи.

— Мам…

Не мамкай, — Властно оборвала сына мать, — Чем быстрее в обычную жизнь твоя женушка включится, тем ей же и лучше. А в воскресение праздник в честь ее возвращения устроим. Аккурат, на ее день рождение, — Че смотришь? Удивлена, что помню? — Засмеялась свекровь.

— А какое число это будет? — Не удержалась я.

— 15 ноября.

— A—а сколько мне будет лет?

— 28. — Ответил муж улыбаясь.

Вот суки! 5 лет почти добавили, волки позорные!

Мы поели, свекровь, закончила делать фарш. Я заявила, что ей пора домой.

— Там в леднике, два пакета с мясом висит, возьми себе один. Второй твоей маме отнесем потом.

— Спасибо сыночек, спасибо мой золотой, — женщина поцеловала в макушку сына и перекрестила, двумя перстами, а он поцеловал ее правую руку. К счастью, меня благословлять свекровь не собиралась. Вместо этого с гордостью заявила:

— Он Настасью, маму твою, все эти годы. Как овдовела, не бросал, между прочим, баню сладил, погреб и веранду починил, мясо опять же не переводилось, а уж, что по мелочи — молчу. А то, что с Гришки, что с Святослава, второго зятя, толку что с кота слез.

— Маам!

— Ну, а что? — Свекровь и глазом не моргнула, — Пусть знает, а то вдруг Настька от радости, все добро и позабудет? Вечером прийти корову подоить, или сама справишься? — Усмехнулась свекровь, испытывающее смотря на меня.

— Справлюсь. Кивнула я, хотя понятия не имела, как это делать. Но руки — то, должно быть, помнят.

— Спасибо, что маму не оставил. — Вздохнула я, смущаясь, милая женщина, мгновенно стала мне родной.

— Не за что, помогая ей, я чувствовал себя как—то ближе к тебе. Все никак не мог смириться с твоей гибелью, не зря, как видно.

Мужчина встал, и хромая открыл подпол и вытащил миску с тестом для пельменей, там оно, видимо, охлаждалось.

— Что у тебя с ногой? — Спросила я.

— Кабан царапнул отбиваясь. — Поморщился муж.

— И царапина так болит? И не заживает? Вы же вроде быстро регенерируете.

— А ты взгляни, женушка любимая. — Усмехнулся Влад.

Сел на лавку задрал штанину, нога была забинтована чуть ниже колена. Влад разбинтовал ногу, и я увидела рваную, глубокую, не затягивающуюся, сочащуюся кровью и гноем, рану.

— Боже что же делать? Как же это снять? — Я не могла без отвращения смотреть на жуткую рану, которая грозила Владу, заражением крови.

— Куклу сделай, именем Вадима нареки, на нее с меня по воле своей перенеси. У нас с ним кровная связь, хорошо пойдет.

— Но я ведь уже его прокляла!

— Ну, еще на кого—нибудь тогда. На Борьку, или Андрея.

— Нет, не могу! Не желаю я им нечего такого! — Решительно заявила я.

— Ладно, хрен с тобой, благородная ты моя. — Вздохнул Влад. — Принеси ноутбук. Он в большой комнате на столе.

Я принесла.

— Открой, там, на рабочем столе, синенький кружечек, открой, это база данных. Там более двадцати тысяч имен, убийцы, насильники, воры, педофилы и прочая срань человечества. До сих пор законом не наказанная, по тем или иным причинам. Выбирай любого и верши суд божий. На них спокойно можно все откаты скидывать, пока не сдохнут, даже отдачи не будет.

— Откуда такая база?

— Мы со многими общаемся, знаем все грехи и тайны в силу своих способностей, самых «достойных» вносим в базу. А люди потом это называют правосудием божьим. — Усмехнулся Влад.

Список шел по алфавиту, углубляться, не стала.

Абрамов Анатолий Алексеевич. 57 лет бизнесмен. С одиннадцати лет, растляет дочь жены от первого брака, сейчас ей 14, формального, полового акта не было, девочка девственница, но, несмотря на это, в некоторых интимных аспектах уже просвещеннее любого взрослого. А с виду, такой респектабельный в очках и костюме. Официальный доход только больше 89 миллионов в год.

Тьфу, пакость! Пойдет.

— Вещь его есть? Волосы?

— Какой у него номер?

— 61.

— Поднимись на чердак, там, в комоде в первом ящике, открой коллекционный альбом номер один. В файлике под номером 61. Его прядь волос.

— У тебя, что на них, на всех такие фвйлики?

— А то ж! — Усмехнулся Влад.

— Ты, что еще и верховный жрец общины?! — Я аж вздрогнула.

— Нет! Я дедушка мороз блин! Иди, давай! Боль невыносимая!

— Так, сам снял бы что страдать—то.

— Если я снимать буду, тебя откатом шибанет так, что неделю проваляешься. Возьми прядь моих волос, сожжешь отчитывая.

Вадим вырвал из своей головы три волоса и протянул мне.

Я зло выругалась и полезла на чердак.

Шкаф был огромный до потолка и во всю стену. Он был заполнен маленькими пронумерованными ящичками.

Я быстро нашла искомое. Вытащила из коллекционного альбома, пакетик с седой прядью волос. Из большого сундука, стоявшего в углу, достала тряпочки и нитки, из блюдца стоявшего там же, взяла иглы и свечи. Зажгла их, прочла всплывшую в памяти молитву, Чернобогу, хозяину Нави, прося помощи в деле правом. Зажгла свечи, начертила пентаграмму, села в ее центре и начала мастерить куклу, прототип извращенца. В середину положила прядь его волос, перевела на него свое проклятие, потратив немало сил, не удержалась и воткнула в область половых органов иглу.

— Что б тебе тварь, всю жизнь мочекаменной болезнью маялся, что б такие боли были, что искры из глаз и не до похоти! Слово мое крепко, никому его разрушить, не дано. Все концы в воду бросаю, в землю закапываю! Никому не найти! Аминь.

Закончив ритуал, убралась, чувствуя жуткую слабость, но это было еще не все. Нужно было закопать куклу рядом с погостом, чтобы ее энергетика не пересекалась с живой, не влияла на живое.

Я спустилась с чердака, меня шатало.

Молодец! — Улыбнулся Влад, — Полегчало.

— Где погост? Закопать надо.

— Позже сам. — Поморщился Влад. — Возьми нож, вскрой нарыв. Так, не заживет.

— Спирт есть?

— Водка, хорошая, в верхнем шкафчике.

Я открыла шкаф, достала водку, вымыла руки, продезинфицировала нож. Подала мужу бутылку. Пока он делал глоток, я быстро присела, сделала надрез и слегка надавила, выдавливая гной. Муж напрягся и застонал от боли, сцепив зубы. Но, как только гной вышел, рана начала затягиваться буквально на глазах, и скоро от нее не осталось и пятнышка.

— В том, что б быть оборотнем, есть свои плюсы. — Усмехнулся Влад. — Делай пельмени, я пойду, закончу обряд.

Влад ушел, я раскатала тесто и начала вырезать стаканом кругляшки для пельменей.

Пришел муж минут через 40. Прошел в одну из комнат, вышел с двумя полотенцами на плече.

— Идем в баню, потом доделаешь.

— Зачем? Я вчера вечером была.

— А сейчас волшбовала, а после обеда к детям идти. Обмыться надо.

— Ну, ты иди. Я потом. — Меня аж жаром обдало от плотоядного взгляда.

— Мариш, ну глупо! — Усмехнулся Влад, подходя, — Часом раньше, часом позже, это все равно случиться. — Влад склонился надо мной и провел пальцами по шее. — Я ждал этого часа семь лет. И более, не желаю ждать не минуты.

Я так и закаменела с недоделанным пельменем в руке. Пока меня не подхватили на руки и не понесли в направление бани.

Пока он меня нес, я лихорадочно соображала.

Убежать не смогу, отбиться тоже. Значит, остается одно: расслабиться и получать удовольствие.

Я уткнулась в грудь мужчины, втянула его запах, мне показалось, что он пахнет псиной.

Он, что обращался в волка и не помылся после? Беее!