— Здесь твои рабочие дневники, думаю, это поможет восстановить память. Мужчина поставил на стол старинный с виду подсвечник, с пятью свечами вместо того, чтобы поднести спичку или зажигалку, нажал какую—то кнопочку сзади, каждая свечка довольно ярко засветилась изнутри и пламенем сверху. Хитро и красиво.

Я села к столу, открыла коробку. Сверху лежала черная, кожаная книга.

— Читай. Я на охоту.

— На кого? — не сдержалась я.

— На кабана. Пельменей хочу. Надеюсь, помнишь, как их делать? — улыбнулся Влад.

— Помню. — Кивнула я, чуть улыбнувшись в ответ.

— Я тебя запру на всякий случай, но бояться нечего. Я быстро.

Влад ушел, я стала листать блокнот, но совсем скоро, моя душа, ушла в пятки, от отчаянного исполненного боли, протяжного, волчьего воя.

Первым делом, принялась искать в записях, как снять проклятие.

Нет, я совсем не раскаивалась. В том, что прокляла Влада, но мне совсем не хотелось, чтобы это заметили другие жрицы и, вообще, обитатели общины. Мало ли, чем мне это аукнуться, может.

Жить среди них? Делить постель с хладнокровным убийцей, для которого чужая жизнь — ничтожная песчинка которую и не замечаешь?

Сбежать? Как? Куда? Я на территории чужой страны, без документов и денег, не знаю местного языка. Да и Вадим меня, наверное, не примет, да и не хочу я к нему, не хочу! После того, что теперь знаю — не хочу!

Боря! Боренька! Солнце мое среди ночи, человечек ты мой дорогой! Всеми богами тебя заклинаю: хоть ты сохрани свою душу чистой и светлой, любимый!

— Вика, любимая, прости нас родная, прости! — Это я бежал за тобой тогда, и должен был растерзать, но, уже догоняя по Ауре, увидел, что ты моя пара, я не смог. Я умолил Вадима сохранить тебе жизнь. Единственным выходом для этого было, стереть тебе память, и взять тебя в жены. Что он и сделал, но он сам влюбился в тебя! Оттого и получилось дальше, так как получилось. Держись, я наберусь сил, встану на ноги и заберу тебя!

— Они убьют тебя! Не смей! Поправляйся и будь счастлив с Леной! Это все, чего я хочу!

— А я хочу, быть с тобой, Мариш, лишь с тобой я смогу быть счастливым по— настоящему. Ты же тоже это знаешь! Они не убьют, я добровольно к ним примкну, примут.

— И станешь врагом для своего рода? Готов будешь, убить Вадима?

— Его да, — без колебаний ответил Борис.

— И Лену? И Оленьку?

— Этого думаю, не понадобиться.

— Понадобиться, — Уверенно заявила я, подсознание подсказывало — именно так у нас присягают на верность враги, убивая кого—то из членов своего рода. Готов на это?

— Ради тебя, я готов на все.

— А я, даже ради тебя не готова проливать невинную кровь. Ее и так, слишком много пролито уже. Будь счастлив Борь.

— Нет! Я тебя ему не оставлю! Ты моя! — Эти решительные слова, медом разлились по сердцу, одновременно отзываясь в нем тупой болью.

— Влад меня не отдаст!

— Украду!

— Не смешно!

— Я и не смеюсь!

— Борь я серьезно, если ты придешь за мной, то подвергнешь себя огромной опасности! Я ни себе, ни тебе, этого не прошу!

— Разберемся! Ты, главное, помни — Я с тобой.

— Я люблю тебя, — тихо сказала я, надеясь, что Боря не услышит.

— Ия люблю роднулечка моя. — Пришел такой же тихий ответ.

Сердце сдавила тупая боль отчаяния. Из глаз брызнули слезы, зарыдала, почувствовав себя ничем не лучше, того кабана, на которого сейчас охотиться Влад в волчьей ипостаси.

Я терпелива, очень терпелива, работа следователем в прокуратуре, закаляет характер, но уж если срываюсь, то конкретно, с рыданиями и причитаниями. В этот раз, намеренно отпустила, себя, чувствуя, что облегчить душу просто необходимо, чтобы снова ненароком никого не проклясть.

Проснулась я в постели, хотя, как ложилась не помню. На стуле висела длинная, темно—синя шифоновая юбка и белая, блузка с рукавами и небольшим декольте, на полу стояли кожаные, удобные балетки, в сторонке лежал мягкий бюстгальтер с чашечками для поддержки и небольшого объема. Трусиков я не нашла, что немало меня смутило. Сама собой в голову пришла мысль воспоминание, что муж не любит когда на мне белье. Мы жили счастливо. Муж был моим первым мужчиной, с удовольствием просвещал меня в искусстве ласк и наслаждений. Я постоянно испытывала возбуждение, и мужу нравилось ощущать этот мой сладкий, как он говорил запах. Он мог взять меня где угодно в любую удобную для этого минуту.

От воспоминаний внизу живота, образовался тугой болезненный комок, не предвещавший для меня нечего хорошего.

Сволочь! — прошипела я, одеваясь в то, что было предложено.

Заправив кровать, выглянула в окно, оно входило на двор, баня, колодец, несколько сараев грядки, с овощами чисто выполотые, кстати, вишня, яблоньки под яблонькой стол и лавка хорошо.

Какая—то полноватая женщина набирала в колодце воду, должно быть, соседка. Остро пахло луком, чесанком и мясом. Кабану таки не повезло. Я вышла в кухню, муж крутил, ручную мясорубку перемалывая мякоть и шмыгая носом от лука.

— Выспалась? — невесело поинтересовался он.

— Ага. Где туалет?

— За домом, умоешься из колодца. Полотенце возьми.

Муж указал на чистое полотенце, висевшее на стене.

Вода из колодца была чистейшей, ледяной, и бодрила лучше всякого кофе. Когда я вытиралась в калитку вошла худенькая, пожилая, черноволосая женщина в руках она держала, поднос, накрытый, полотенцем. Увидела меня, замерла, перекрестилась, заулыбалась.

— Ой, ты ж боги мои грозные! Уже на ногах. Как же я рада дочка как рада! — зачастила женщина.

Кто же ты? — спрашивала я саму себя.

— Свекровь твоя. Ариной звать. — Пришла на помощь баба Зина.

— Изыди! — прошипела я.

— Ну, зачем ты так! Она безобидная! Ты ей нравишься. — Стебался бес.

— А я вот вам пирогов с луком и яйцами принесла к завтраку горячие еще.

— Доброе утро!

— Матушка. — Шепнул бес.

Но я сглотнула и предпочла смолчать.

— Благодарю. — Просто улыбнулась я, — Проходите.

— Как ты себя чувствуешь дочка? — меня рассматривали с любопытством и некой враждебностью ясно, читающейся, во взгляде.

По чьим постелям ты все это время шлялась невестушка? Так, и говорил этот взгляд.

Да по каким бы ни шлялась, не твоя печаль, милая! Сынок твой вон тоже не монашествовал.

— Неплохо, — улыбнулась я.

— Ну и слава богам навьим. Доброе утро, сын.

Женщине, судя по взгляду, явно не понравилось, что сын занят делами по кухне.

— Доброе, матушка, — Судя по тону и взгляду, Вадим был не очень рад матери.

— Я вам тут пирожков к завтраку напекла, горяченькие еще! Кушайте пока. А я с мясом займусь. По—хозяйски распорядилась свекровь,

— Благодарю!

Влад подошел к тазу с водой, и я заметила, что он довольно сильно хромает на правую ногу, что ни мало меня удивило, мне казалось, что оборотни быстро регенерируют. По крайней мере, на Вадиме, все действительно заживало очень быстро.

— Что с тобой сыночек? — женщина встревожилась не на шутку, увидав хромату сына.

— Пустяки! — Махнул тот рукой — На охоте поранился. Я за квасом.

Мужчина вышел из дома. Довольно сильно хромая.

— Ну, и за что ты его прокляла?

В лоб спросила свекровь, хмуро смотря на меня. У меня аж челюсть отвалилась — она, видящая?

— Если за Сеянку, то в расчет не бери, она так подстилка, в одинокие ночи, не более, будешь правильно себя вести, он о ней и не вспомнит.

— Правильно себя вести? — Я не поверила своим ушам.

— Как подобает настоявшей, заботливой жене. — Кивнула свекровь. — Ты меньше всего, моя дорогая, похожа на узницу 7 лет белого света не видевшую. Я поддержу версию сына, но еще раз повторяю — веди себя правильно девочка моя!

Тон свекрови не заставлял сомневаться в ее решимости. Просмотрела ее ауру. Она была ведьмой, сильной навьей ведьмой. Судя по яркости и серым переливам в ней.