— Это ты глядя на портреты так решила? — невольно засмеялась Гвен.

Настроение подруги неожиданно придало ей уверенности.

— А что? Между прочим, по лицу можно многое понять!

Иви увлекалась живописью, в свободное время сама нередко рисовала, причём весьма неплохо, и часто любила рассуждать о характерах и чертах лица, прочно увязывая одно с другим.

— К слову, скажи, похож он на своё портретное изображение? — полюбопытствовала Иветт.

— Знаешь… — Гвен на мгновение замолчала, поражённая внезапным открытием. — А ведь твои рисунки куда точнее, чем изображения на новостных листовках! Ты, наверное, в самом деле могла бы стать отличным художником.

Иви иногда пробовала писать портреты с портретов, утверждая, что это бывает более интересной тренировкой, чем рисовать с натуры, к тому же никого не надо уговаривать терпеливо сидеть на месте. Перерисовывала она и изображения императорской семьи. Почему-то ей казалось интересным выводить на холсте лица, которых она по-настоящему ни разу не видела. Друзья иногда над ней подшучивали, уверяя, что Иви попросту хочет перещеголять придворных живописцев и лишить бедняг надёжного куска хлеба. Иветт посмеивалась вместе со всеми, но своих занятий не оставляла.

— Конечно, могла бы! — гордо приосанилась она сейчас. — Наверное, если бы у меня не было дара, я бы этим и занялась.

Когда Иветт принималась говорить с такой важностью, она становилась похожей на взрослую серьёзную даму. По настоянию Сен-Моро они теперь одевались и причёсывались совершенно по-разному, чтобы внешнее сходство никому не бросалось в глаза. Иветт стала зачёсывать волосы кверху и сооружать пышные причёски, как у её матери. От этого она выглядела чуть старше, но, похоже, нисколько не переживала по этому поводу.

— Расскажи, что ещё было примечательного? — вернулась она к теме бала. — Тебя не представили наследнику?

Гвен снова почувствовала себя скованно.

— Нет, — коротко произнесла она. — С чего бы?

— Ну… У тебя ведь такой интересный дар! Я думала, наш ректор не упустит возможности…

Гвен натянуто пожала плечами.

— Как у тебя обстоят дела дома? — спросила она первое, что в голову пришло, лишь бы поговорить о чём-то другом.

Иви неопределённо повела плечами.

— Неплохо. Родители не ссорятся, но… знаешь, будто не то смущаются друг перед другом, не то обижаются. Отец говорит, надо, чтобы прошло побольше времени. Рано или поздно всё станет по-прежнему.

Гвен выразила надежду, что всё так и будет, и поспешила распрощаться с подругой, сославшись на необходимость готовиться к первому практическому занятию — зачёт она сдала, и уже со следующего дня должна была приступить к сложной части программы.

Близилось время нежеланной встречи. Несколько успокаивало, что та была назначена в центральном городском парке, значит, вряд ли стоило ожидать каких-либо неприятностей.

Гвен вышла на улицу. Стараясь не привлекать внимания, чтобы никому больше не пришло в голову вовлечь её в беседу, пересекла двор и вышла за ворота. Как обычно бывало в часы после занятий, неподалёку вдоль мостовой выстроился ряд наёмных экипажей. Промышляющие извозом простолюдины хорошо знали, что студенты Академии именно в это время, разделавшись с лекциями, любят выезжать на прогулки.

Гвен махнула ближайшему извозчику.

— В центральный парк, — непринуждённо, будто этим и занималась всю жизнь, распорядилась она.

Извозчик обернулся с некоторым удивлением.

— Больше никого не ждёте, леди?

— Нет, — кратко отозвалась она.

В парке было довольно людно. Гвен невольно удивилась, как можно рассчитывать в таком месте сохранить инкогнито. А ведь встреча должна была остаться в тайне ото всех.

Гвеннет медленно, изображая праздно гуляющую особу, двинулась по мощёной дорожке. Ей нужно было отыскать беседку, увитую плетистыми желтыми розами.

Беседок в парке было немало, и все сплошь увитые цветами — к счастью, их расцветки не повторялись, и Гвен не могла ошибиться. Как и следовало ожидать, нужное ей строение обнаружилось в самой малолюдной части парка. Неподалёку неспешно прохаживался человек в безликом тёмном плаще. По виду он походил на какого-нибудь небогатого ремесленника, выбравшегося подышать воздухом в свободный денёк, но Гвен сама только что так же притворялась праздной горожанкой и теперь сразу почувствовала в манерах незнакомца нечто настораживающее.

Немного понаблюдав со стороны, Гвен заметила, что тот не отдалялся больше чем на десяток шагов от беседки и почти не отводил глаз от входа. Переодетый стражник — наконец догадалась она. Конечно же, настолько важная персона, как наследник престола, не мог явиться в общественное место без охраны, даже если визит был тайным.

Когда она шагнула вперёд, незнакомец двинулся было наперерез, намереваясь преградить путь, но, присмотревшись, снова отступил и продолжил наблюдение за окрестностями. Гвен беспрепятственно вошла в беседку и нерешительно остановилась у порога.

Чужие эмоции окутали душным коконом. Радость, волнение, надежда, доля смятения и тревоги… Сначала Гвен ощутила всё это, и лишь потом разглядела шагнувшую ей навстречу фигуру. От сумбура своих и чужих переживаний она растерялась, не сразу вспомнила о положенном приветствии.

Наследный принц империи приблизился и, осторожно взяв её руку, поднёс к губам.

— Я рад, что вы пришли, Гвеннет…

Гвен окончательно опешила. Она не могла бы сказать точно, чего ожидала от этой встречи, но деликатность и безукоризненная вежливость, причём совершенно не наигранные, её поразили.

Она позволила увлечь себя к скамейке, и только когда оба устроились, осторожно заметила:

— Разве же я могла не прийти?

Вопрос можно было трактовать двояко, но принц, без труда улавливавший её настроение, понял правильно.

— Вы не рады нашей встрече? — озадаченно и изумлённо, будто не мог в это поверить, спросил он.

Она, в свою очередь, не испытала ни малейших сомнений в том, что речь идёт не столько о текущем мгновении, сколько о знакомстве вообще.

— Я не знаю, ваше высочество, — она решила быть честной, насколько возможно. — Я ведь не знаю, чего мне теперь ждать.

Разговаривать вот так, когда слова почти не нужны, и суть ответа известна раньше, чем тот оказывался произнесённым вслух, было странно. Гвен не могла отделаться от необъяснимой неловкости. Её охватывало смущение сродни тому, как если бы она подглядывала за кем-то в замочную скважину. Однако вместе с тем напряжение и тревога парадоксальным образом улетучивались.

Чужие переживания почти эхом повторяли её собственные. И Гвен ясно различала, что собеседник настроен доброжелательно, разве что несколько обескуражен её настроением. Недавние страхи и домыслы с каждым мгновением казались всё более ошибочными, даже нелепыми.

— Вы могли бы называть меня по имени, — предложил наследник. — Эрхард.

Гвен промолчала, и он продолжил:

— Разве не странно соблюдать официальность, когда знаешь все движения души друг друга?

— Для меня было бы более странным так легко забыть об условностях, — всё ещё чуть натянуто отозвалась Гвен. Как бы то ни было, особого доверия к собеседнику она по-прежнему не испытывала. — Мы ведь, несмотря ни на что, ничего друг о друге не знаем, кроме официального статуса, и вряд ли можем считаться друзьями.

Принц улыбнулся. Он был заинтересован и нисколько не раздражён.

— Но вы ведь не против стать моим другом, Гвеннет?

— Я не знаю, ваше высочество, — упрямо повторила она, не желая подавать надежд, которые можно истолковать неправильно.

Теперь наследник был расстроен и, пожалуй, немного разочарован. Гвен невольно поморщилась, подумав о том, что он так же хорошо осведомлён о переменах в её настроении.

— Почему вы так не рады нашему знакомству, Гвеннет? — без тени недовольства, но с серьёзным вниманием поинтересовался он.

Гвен пожала плечами, не зная, что ответить. На миг охватило желание довериться, рассказать всё, как есть, объяснить… Но она быстро подавила искушение.