— Я уверена, что господин де Триен с твоим отцом обязательно во всём разберутся, — убеждённо произнесла Гвен.

— Я бы так хотела помочь папе! Представляю, как бы он мной гордился. И, может, после Академии разрешил бы работать под его началом. Сейчас он говорит, что работа в Тайной службе совершенно не подходит для девушки, и он первый побранил бы любого, кто позволил бы своей дочери занять там любую из должностей. Но если бы я доказала, что могу быть полезной, он бы точно передумал! Только мне никак не приходит в голову, с чего начать. Как ты думаешь, может, стоит последить за лабораторией профессора Камбера?

— Зачем? — не согласилась Гвен. — Разве там не работали люди твоего отца? Что нового мы сможем обнаружить?

— О, ты готова пойти со мной?! — бурно обрадовалась Иветт её неосторожному «мы». — Когда отец и его сотрудники осматривали лабораторию, все об этом знали. Злоумышленники тоже не могли не знать, понимаешь? Конечно, в то время никто туда не сунулся! Но сейчас лаборатория пустует, и я думаю, если профессор в самом деле был связан с преступниками — может, кто-то из них теперь тайно бывает в его лаборатории? Все считают, что он был талантливым некромантом, и после него осталось множество интересных наработок. Может, он и похитителям был нужен не просто так, а как специалист по некромантии? Но поскольку его нет, кто-то может попытаться продолжить эксперименты или прихватить что-нибудь из его записей. Всё, что касается работы, принадлежит Академии и не было изъято после изучения папиными сотрудниками.

Насколько Гвен могла судить, сказанное было не лишено смысла. Вот только она бы предпочла сразу поделиться этими соображениями с бароном или с отцом Иви, и не делать ничего такого, что наверняка вызовет гнев обоих. Об этом она и сказала подруге, однако та была настроена решительно.

— Ну уж нет! Конечно, если мы заметим хоть что-нибудь подозрительное, сразу же уйдём, и я обращусь к отцу. Но сначала присмотримся сами. Это ведь моя идея!.. Если боишься, можешь со мной не ходить. Но пообещай, что пока никому ничего не скажешь!

Гвен замялась, но под требовательным взглядом подруги всё же неохотно кивнула. Больше она не успела ничего сказать — раздался короткий стук в дверь, и на пороге показался господин Сен-Моро. Это означало, что они с бароном уже управились с делами, поэтому Гвен торопливо попрощалась, сославшись на то, что не хочет мешать семейным разговорам, и поспешила в сад.

Де Триен увидел Гвеннет издалека, и на душе вмиг потеплело. Заметив его, она ускорила шаг, подбежала вприпрыжку. Барон едва удержался, чтобы не обнять её, когда оказалась рядом. Порыв был настолько искренним, естественным, каким-то… правильным, что он лишь в последний миг спохватился, вспомнил — они не одни в саду, и подобный жест, несомненно, вызовет ненужные пересуды.

Де Триен снова пожал её руки, будто они и не виделись всего несколько часов назад. Не сговариваясь, они свернули на одну из узких тропинок и неспешно двинулись вглубь сада. Постепенно плодовые деревья и кустарники сменились зарослями шиповника и сирени, строгий порядок насаждений уступил место природной живописной небрежности. Здесь дорожки уже не были вымощены камнем, и Гвен пришлось подобрать платье, чтобы не цепляться подолом за траву.

Барон невольно засмотрелся на девушку, отмечая новые перемены. Её движения стали более уверенными, свободными; речь — бойкой и правильной, почти без прежнего провинциального акцента. Судя по всему, она быстро схватывала всё новое и старательно пыталась вписаться в новую жизнь.

Гвеннет охотно отвечала на расспросы о её буднях, со своей обычной бесхитростностью рассказала, что с нетерпением ждёт начала практических занятий, а лекции иногда утомляют, и потом всё равно приходится многое разбирать самой, по учебникам. Впрочем, несколько ненавязчивых уточнений убедили, что с программой она справляется, даже иногда берёт на себя больше необходимого.

Де Триен был рад убедиться, что она больше не одинока. Правда, о дружбе с дочкой Сен-Моро Гвен рассказывала как-то неуверенно, настороженно. Конечно, она правильно расценила расспросы главы Тайной службы и, похоже, опасалась, что тот передумает насчёт их дружбы и запретит дочери без надобности встречаться с однокурсницей. Барон и хотел бы ободрить Гвен, но сам не был уверен, что её волнения не напрасны. Смотря какие тайны откроются в семействе Сен-Моро…

Вспомнив об утренней встрече, де Триен опять удивился тому, как раньше не заметил сходства девушек. Он ведь не раз бывал в доме Сен-Моро и был знаком с его семьёй. Впрочем, дочь виконта он почти не замечал, воспринимая её прелестным ребёнком и только. Гвен с самой первой встречи производила совсем иное впечатление.

Несмотря на некоторую наивность, на просыпающееся иногда безрассудство, она сразу казалась ему взрослой. Пусть её порывы были не всегда понятны, но точно не выглядели детскими капризами. Пожалуй, непростое детство заставило Гвен рано повзрослеть, и если знаний ей ещё местами не хватало, то душа точно была развита не по годам.

Сейчас, глядя на неё, разговаривая, де Триен не чувствовал разницы в четырнадцать лет. Точнее, не ощущал её значительной. А ещё, пожалуй, он давно ни с кем не чувствовал такого умиротворения и тепла, как с Гвен.

Воспользовавшись тем, что он задумался и на время оставил расспросы, девушка заговорила сама.

— Вы устали сегодня? Наверное, тяжёлый был день — заниматься таким печальным происшествием…

В голосе звучала неподдельная забота и теплота. Барон улыбнулся. Агата первым делом попыталась бы разузнать подробности дела, чтобы потом, обсуждая новость со знакомыми, выглядеть наиболее осведомлённой.

Ход собственных мыслей заставил вздрогнуть. Раньше он говорил себе, что интересуется судьбой Гвен из признательности за спасение в дороге, что иногда скучает, потому что успел привыкнуть…

Случайная невысказанная оговорка словно сорвала с мыслей завесу. Он не хотел сравнивать, просто невольно, неосознанно представил Гвен близким человеком.

Де Триен оглянулся, словно кто-то мог прочесть его мысли. Вокруг было пусто и тихо. Они с Гвен забрели в самую дальнюю часть сада, больше похожую на парк. Здесь редко кто-нибудь прогуливался.

— Вернёмся? — предложил он. — Не стоило уводить тебя так далеко.

— Почему? — ему показалось, или Гвен в самом деле огорчилась. — Я сказала что-то не то?

— Ну что ты, — он и забыл, что не ответил на её вопрос. — Всё хорошо. Ты права, день выдался непростой. Но тем прекраснее вечерняя прогулка, верно?

— Тогда… почему вы не хотите ещё пройтись?

Де Триен остановился. Помолчал, подбирая слова. Гвен немало осмелела за последнее время, стала уверенней, но непосредственность и невнимание к светским условностям никуда не делись.

— Видишь ли, в обществе не принято, чтобы мужчина и женщина надолго уединялись, если они не родственники и не состоят в близких отношениях, — мягко произнёс он, надеясь, что Гвен не примет это за обидную нотацию. — Нас могут неправильно понять.

— О! — она покраснела, встрепенулась, и вдруг выпалила: — Простите! Я совсем не хотела навредить вашей репутации.

Барон опешил. Её умение совершенно непредсказуемым образом истолковывать самые обычные фразы в очередной раз выбило его из колеи.

— Мы можем навредить твоей репутации, — прокашлявшись, заметил он. — Понимаешь, малютка Гвен? Это значительно важнее — при моём положении многое простительно, а вот ты должна думать о себе.

Вместо того чтобы согласиться и поспешить обратно, Гвен снова остановилась и беспечно махнула рукой.

— Если вы беспокоитесь только обо мне, то не нужно, — спокойно и как-то взвешенно произнесла она. — При моём положении повод не нужен — те, кто хочет обругать, выдумают его сами. А друзья в любом случае не станут болтать плохого.

— Тебя обижают? — нахмурился барон. Раньше Гвен ни словом об этом не обмолвилась.

Она и сейчас только едва заметно скривилась в ответ на его вопрос.