Леди Кьерсен пожала плечами с искренним недоумением. Её голос звучал устало; казалось, что она сохраняет неизменное выражение насмешливого превосходства только по инерции, но на самом деле ей сейчас совсем не до этого. Наверное, ей действительно было обидно. И горько. Однако она не просто сумела заранее предугадать и принять данность, но и твёрдо была намерена, невзирая на переживания, извлечь из сложившихся обстоятельств выгоду.

Гвен не могла постичь этого хладнокровия, способности в тяжёлые минуты жизни сохранять здравое мышление и расчётливость, но неожиданно почувствовала к маркизе нечто вроде уважения. И сразу не осталось сил спорить и бороться, противостоять шантажу.

— Я постараюсь, — подавив тяжёлый вздох, пообещала она. — Сделаю для вас всё, что смогу. Но вы ведь понимаете, я не могу просить так сразу…

— Разумеется, — быстро вернувшись к деловому тону, кивнула леди Агата. — Но имей в виду, что ждать бесконечно я не собираюсь. Несколько недель, месяц — и не больше. Если через этот срок ничего не изменится, твоя маленькая тайна перестанет быть таковой.

Гвен невесело хмыкнула.

— Вы ведь сказали, что никому не желаете зла?

— Да, — невозмутимо согласилась маркиза. — Именно поэтому я не стану вредить вам без необходимости. Но свои интересы для меня важнее прочих, не забывай об этом. И я уж точно не упущу из глупой сентиментальности последнюю возможность устроиться в жизни.

— Последнюю возможность? — невольно переспросила Гвен, удивлённая такой откровенностью.

Леди Кьерсен одарила её пренебрежительным взглядом, словно она не понимала очевидных вещей.

— Мне двадцать восемь лет, — таким тоном, будто речь шла о тяжёлой болезни, сообщила маркиза. — И меня до сих пор знают только как вдову Кьерсена. После окончания Академии я отказалась от назначения — сразу вышла замуж. Кьерсен был богат и стар, сразу было ясно, что долго не протянет, и я не хотела упускать подходящий случай. Я-то сама из обедневшего — да что там, почти обнищавшего рода, хоть и уважаемого. Но вот теперь я не могу найти себе места. А ведь когда-то подавала надежды! У меня хорошо развит дар, и на ум, кажется, тоже жаловаться не приходится, но теперь даже ректор не станет за меня ходатайствовать — поздно. Толковых выпускников иногда с трудом получается пристроить, а уж дальше начинается такая борьба за должности — тому, кто не начинал этот путь сразу после обучения, ни за что ничего не добиться без солидной протекции.

Всё это леди Агата выпалила на одном дыхании и тут же нахмурилась, наверное, уже жалея о вспышке откровенности.

— Поэтому ты мне поможешь, — сухо, уже без тени мимолётного волнения, завершила она. — И даже не надейся меня обмануть. Если ты ничего не сделаешь, я добьюсь приёма у императора и раскрою ему глаза на ваши с Рудольфом отношения. Не сомневайся, за это мне будет причитаться награда. Так что лучше позаботься обо всём сама.

Гвен оглушённо кивнула.

— Я всё поняла.

Она уже хотела выйти из экипажа, посчитав, что разговор окончен, но леди Агата снова окликнула.

— Вовсе незачем делать такое скорбное лицо. Уверена, для тебя это не составит больших усилий. В конце концов, не забывай, что это я возилась с тобой в первые дни после твоего приезда в столицу. Если ты проявишь благодарность и замолвишь за меня словечко перед одним из твоих высокопоставленных покровителей, это только проявит тебя с лучшей стороны. А я тоже умею быть благодарной!

Гвен вопросительно взглянула на маркизу.

— Отказ от доноса вы называете проявлением благодарности?

— Не только, — ничуть не смутившись, ответила госпожа Кьерсен. — Если твои громкие слова насчёт несчастья и нежелания быть истинной парой наследника — правда, то, возможно, я могу подсказать решение.

— Что?! — от внезапной надежды дыхание на миг перехватило, и на глаза навернулись слёзы. — Вы… Это правда? О, боги! Леди Агата!.. Я всё для вас сделаю! Всё, даю вам слово! Можете поверить, у меня получится! Только скажите…

Маркиза посмотрела на неё как-то странно. Сейчас она казалась всерьёз обескураженной.

— Значит — правда, — с ноткой растерянности заключила она. — Ты, похоже, и в самом деле дурочка — с таким рвением отказываться от свалившейся на голову удачи. Ты хоть знаешь, какие возможности и привилегии может получить фаворитка принца? А интрижку на стороне вполне можно скрывать годами…

Гвен невольно передёрнулась. Теперь размышления маркизы вызывали только неприятие.

— Мне всё равно! Мне ничего не надо… — не в силах справиться с обуревающими её эмоциями, выпалила Гвен.

Леди Агата смерила её ещё одним задумчивым взглядом. На её лице явно читались сомнения.

— Вообще-то я собиралась сказать тебе позже, — с несвойственной ей неуверенностью произнесла маркиза. — Когда ты выполнишь мою просьбу.

— Я выполню! — с жаром уверила Гвен. — Если хотите, я дам вам клятву, только…

— Хорошо! — оборвала госпожа Кьерсен. — Не знаю, что на меня нашло… Впрочем, ещё неизвестно, поможет ли это тебе — я располагаю всего лишь предположениями. Обратись к тому, кто в Академии собирает у поступающих личные данные для архива. Спроси, не произошло ли в этом году чего-то из ряда вот выходящего, поразительного.

Она замолчала, явно не собираясь ничего больше добавлять.

— А что должно было произойти? — нетерпеливо потребовала объяснений Гвен. — И чем это поможет…

— Вот сама и узнаешь. Я ведь говорю — возможно, я ошибаюсь в догадках. Но если нет, ты сразу всё поймёшь.

Поняв, что больше ничего не добьётся, Гвен поблагодарила маркизу и выпрыгнула из кареты. Запоздало мелькнула мысль, что в их ситуации слова признательности наверняка были неуместны, ведь в общем-то разговор получился совсем не мирным, и леди Агата не отказалась ни от своих требований, ни от угроз. Однако же сейчас ни о чём этом думать не хотелось, слишком сильна была охватившая её надежда.

Улица уже не выглядела пустынной; ворота Академии были широко распахнуты. Оказалось, разговор с маркизой отнял немало времени.

Гвен быстрым шагом направилась к главному учебному корпусу. Она не находила в себе никаких сил ждать, и надеялась до начала занятий разыскать айлу Ленору и выяснить, что же имела в виду леди Кьерсен. Первая эйфория быстро иссякла, и Гвен начинала опасаться, не окажутся ли все слова обманом.

Всем было известно, что архивные сведения хранились в строжайшей тайне и были доступны немногим. И уж точно простая студентка не могла рассчитывать что-то разузнать законным путём. Так может, маркиза как раз рассчитывала, что у Гвен не получится ничего выяснить? Но тогда зачем вообще понадобилось её обнадёживать? Думала, что так она охотней станет помогать?

Какая же удача, что данными для архива занималась профессор Марконти! Иначе действительно пришлось бы потратить уйму времени, пытаясь отыскать лазейку к закрытым данным. В том, что айла Ленора не откажет ей в помощи, Гвен почему-то не сомневалась.

Когда она была уже у крыльца, её кто-то окликнул. Оглянувшись, Гвен увидела спешащую навстречу Лорейн.

— Доброе утро! — с жизнерадостной улыбкой поздоровалась приятельница. — А ты куда направляешься? До начала занятий ведь ещё есть время. Пойдём, прогуляемся по саду… Или лучше посидим где-нибудь? У тебя, наверное, ноги гудят после танцев?

Гвен удивлённо глянула на собеседницу, не сразу сообразив, о чём та говорит. А ведь действительно, бал был только вчера! Надо же, кажется, будто с тех пор целая жизнь прошла — столько всего случилось.

Лорейн увлекла её к одной из скамеек, продолжая беззаботно щебетать. Приятельница думала, что она отлично повеселилась вчера, и теперь желала услышать из первых уст все подробности о прошедшем торжестве.

Гвен вымученно улыбнулась. Конечно, она не собиралась ничего рассказывать о своих злоключениях, а на то, чтобы вспоминать праздник в целом и непринуждённо болтать о нарядах и танцах, не хватало сейчас ни сил, ни времени.