— Могла бы об этом не распространяться по любому случаю, — упрекнула её мать, однако молодая женщина только отмахнулась.

— Это правда, что у вас двойственный дар? — снова повернулась она к Гвен.

— Да…

— И что же, вы одинаково хорошо владеете и тем, и другим?

— Изначально тёмный был выражен сильнее, а насколько удастся развить каждый, ещё рано загадывать, — ответила Гвен.

— А каково это вообще — чувствовать в себе сразу две силы? Когда вам нужно что-то сделать, потоки не мешают друг другу? — оживлённо продолжила Элиза.

Разговор о магии привлёк ещё случайных собеседников. Видимо, такая диковинка, как двойственный дар, волновала воображение многих, и скоро вокруг них троих собралась целая стайка слушателей, которые в свою очередь принялись забрасывать её вопросами.

Гвен потеряла счёт времени. Первоначальное волнение, когда она ещё опасалась сказать что-то не то и выглядеть глупо, уступило место эйфории. Она говорила; шутила, когда не знала, как ответить всерьёз, смеялась над чужими меткими фразами, и совершенно не чувствовала себя здесь лишней, чужой.

Появление ректора оказалось неожиданным.

— Рад видеть, что вы не скучаете, — добродушно произнёс он, приблизившись к их кружку, и галантно поцеловал руку графине, хотя уже и приветствовал ту сегодня.

Судя по его лицу, он был крайне доволен тем, как проходит вечер.

— У вас прелестная воспитанница, — заметила леди дю Роннэ.

— И безмерно очаровательная! — добавил кто-то. Его имени Гвен не вспомнила, но по общению догадывалась, что это тоже родственник графини.

— Мы тут славно побеседовали, — продолжила та. — Хотя, должна заметить, мне уже и не угнаться за молодёжью в рассуждениях о магии и науках.

— Уверен, вы на себя наговариваете! Вы ещё всем здесь дадите фору!

— Вот льстец! — довольно засмеялась графиня.

— С вашего позволения, я на время украду мою подопечную, — уже серьёзно проговорил ректор. — Пора открывать танцы.

За то время, пока она разговаривала с новыми знакомыми, зал заметно наполнился. Самые именитые и влиятельные гости не торопились к началу вечера и предпочитали явиться ближе к разгару веселья.

Гвен заметила в отдалении чету Сен-Моро. Они улыбались и выглядели довольными, и она с радостью подумала, что, похоже, обнаружившаяся тайна действительно ничего не изменила в этой семье.

— Ты прекрасно держишься, — похвалил опекун, ведя её в первом вальсе.

Несмотря на то, что уже освоилась, Гвен снова почувствовала волнение, заметив, что почти все взгляды устремлены в их сторону. Тут не было ничего удивительного — насколько она слышала, пара, открывающая бал, всегда приковывает особое внимание, но всё же от этого было немного не по себе.

— Не устала? — продолжил говорить опекун.

Гвен покачала головой.

— Нет, — она помолчала, мысленно считая шаги, чтобы не запутаться в движениях, потом добавила: — Мне нравится вечер.

И словно в насмешку, ещё не успев договорить фразу, она бросила случайный взгляд в сторону входа и заметила только что вошедшую пару новоприбывших гостей.

Сердце сначала радостно подпрыгнуло, а потом сжалось от острой горечи. Гвен ведь надеялась, рассчитывала на встречу сегодня… Только как она могла не подумать, что барон де Триен явится не один, а со своей ослепительной леди Агатой?

Гвен едва не сбилась с шага, но опекун тут же ободряюще сжал её локоть. Она поспешно отвернулась от вошедшей пары и постаралась вернуть лицу прежнее приветливо-беззаботное выражение.

— Похоже, ты произвела хорошее впечатление на графиню дю Роннэ, — продолжил говорить ректор. — Это большой успех. Она до сих пор в обиде на императорскую семью за то, что ей не дали никакой должности при дворе после их разрыва с императором. Конечно, она слишком умна и осторожна, чтобы заявлять об этом прямо, но по возможности не упускает случая поступить в пику правящей власти. И поскольку наш император — самый упрямый из всех консерваторов, она, полагаю, охотно примет тебя в круг своих знакомых. Теперь-то, когда убедилась, что стыдиться за тебя не придётся! В общем, можешь считать, что с этого дня ты вошла в высший свет.

Гвен слушала вполуха, больше поглощённая сложным танцем и собственными переживаниями. Однако она была благодарна опекуну за то, что тот продолжает разглагольствовать, как ни в чём не бывало, хотя явно заметил её заминку.

— Поэтому вы в ней и приятельствуете? — слабо улыбнулась она, вспомнив о том, что неплохо бы поддержать беседу. — Ваши устремления ведь наверняка не разделяются правительством?

Ректор довольно рассмеялся.

— Маленькая птичка начинает разбираться в политике? Всё верно. Правда, и в правительстве не все во всём согласны с императором, и не все так уж не одобряют моих идей. К примеру, взять де Триена… Но чем шире круг поддержки, тем больше шансов на успех.

Танец закончился. Гвен не успела заметить, как они снова оказались в окружении толпы. Ректор опять кому-то её представлял, она опять повторяла однообразные приветствия и делала реверансы. Только внимание рассеивалось, и Гвен приходилось то и дело одёргивать себя, чтобы не начать вертеть головой в поисках знакомого силуэта.

Из всех, знакомства с кем она удостоилась после вальса, в память врезался только советник по вопросам взаимодействия с иноземными государствами. Наверное, потому что он смотрел на неё с неприкрытой насмешкой и пренебрежением, из-за чего Гвен вмиг почувствовала себя незваной гостьей. Нет, он не забыл о светской учтивости и на словах был вежлив, однако не оставалось сомнений, что в душе он считает — особе не благородных кровей здесь не место.

Музыка продолжала звучать. По центру зала кружились пары; другие гости неспешно прохаживались, то и дело останавливаясь, чтобы переброситься с кем-нибудь парой фраз; некоторые отправились прогуляться по саду или перебрались в один из соседних залов, где были накрыты столы.

— Вы не откажете мне в танце? — неожиданно раздалось рядом.

Гвен узнала одного из недавних собеседников, родственника графини. Ей не очень-то хотелось ещё танцевать, однако отказывать было бы невежливо. Под одобрительный кивок опекуна она благосклонно улыбнулась.

— Сочту за честь.

Несмотря на её опасения, танцевать с малознакомым человеком оказалось немногим сложнее, чем с ректором. Новый знакомый оказался не в меру разговорчивым, и Гвен не пришлось заботиться о том, чтобы поддержать беседу. Достаточно было иногда вставлять короткие вежливые реплики, выражая интерес.

После танца кавалер проводил её к прежнему месту, рассыпаясь в комплиментах. Ректор разговаривал с господином Сен-Моро, и судя по лицам, речь шла о чём-то серьёзном. Гвен хотела было пройтись по залу, чтобы не мешать, но тут глава Академии, случайно глянув куда-то в сторону, окликнул:

— Рудольф! А мы тут как раз обсуждаем последние новости. Не присоединишься?

Оказавшийся неподалёку барон де Триен, к которому и было обращено это восклицание, обернулся.

Гвен передумала уходить. Леди Кьерсен всё ещё держалась рядом с бароном, и Гвен рассудила, что если та не помешает разговору, то ей тоже можно присоединиться. Стараясь держаться как можно более невозмутимо и независимо, она приблизилась к беседующим, ответила на приветствие господина Сен-Моро и только потом повернулась к подошедшей паре.

— Добрый вечер, Гвен, — барон, игнорируя стандарты светского приветствия, взял в ладони сразу обе её руки и слегка пожал.

Знакомый жест отозвался в душе теплом, и её улыбка на этот раз была абсолютно неподдельной.

— Ты становишься всё прекраснее, — негромко произнёс он.

Сегодня она не раз слышала в свой адрес приятные слова, однако искренность этих не вызывала сомнений. Барон ещё никогда не смотрел на неё так — с изумлённым восхищением и нежностью, словно обнимая на расстоянии.

— Благодарю, ваша милость, — Гвен заставила себя разорвать взгляды, прежде чем их безмолвное общение стало бы выглядеть неприлично. — Госпожа Кьерсен, — она учтиво склонила голову. — Рада вас повстречать.