Как бы ни хотелось оттянуть момент неприятных объяснений, ослушаться она не решилась и уже через четверть часа стояла возле нужного кабинета, собираясь с духом, чтобы постучать.

— Входи, — раздалось из-за двери сразу же, едва она оповестила о своём присутствии.

Гвеннет скользнула внутрь и почтительно остановилась у порога. Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять — ректор крайне недоволен и раздражён.

— Явилась, — холодно констатировал он. — Что ж, располагайся. Разговор предстоит серьёзный.

Гвен невольно огляделась, хотя уже было понятно, что в кабинете нет никого, кроме них.

— Подружку можешь не ждать, — сухо оповестил опекун. — С ней беседа состоится отдельно. Хотя, признаться откровенно, её провинности меня мало интересует. Если охота получать взыскания и рисковать дальнейшей судьбой — что ж, пожалуйста! Но ты… Я ведь говорил, что возлагаю на тебя большие надежды. Ты получила приглашение на званый вечер, куда не каждому благородному вход открыт! И ты так меня подводишь?!

Гвен не уловила, как их проделка связана с грядущим праздником, и какие именно надежды она не оправдала именно сейчас, но уточнять не решилась, видя искренний гнев опекуна.

Ректор несколько раз прошёлся из угла в угол, стараясь совладать с эмоциями, потом расположился за столом напротив неё и требовательно взглянул исподлобья.

— Объясни, зачем вам двоим понадобилось проникать в закрытое — даже больше, в запечатанное! — помещение?

— А… как вы узнали? — окончательно запутавшись, спросила Гвен. Если это Иветт проговорилась, разве не должен ректор уже и так знать все подробности?

Её фраза, похоже, ещё больше разозлила опекуна.

— Хороший вопрос, ничего не скажешь! И в самом деле, откуда мне знать, что происходит на подведомственной мне территории?! Конечно же, две юные недоучки во всём разбираются лучше!

— Но вы ведь не знаете ничего о том, кто стоит за всеми исчезновениями, хотя те тоже произошли на вашей территории… — вырвалось у неё прежде, чем Гвен успела прикусить язык.

Запоздалое осознание собственной дерзости заставило вжать голову в плечи, однако вместо того чтобы разъяриться окончательно, ректор вдруг рассмеялся — безрадостно, устало, но всё же.

— Неплохой ход. У тебя иногда бывает острый язык, Гвеннет, но я хочу, чтобы и ум был таким же, — уже спокойнее заметил граф. — Вы обе заметили только магическую защиту, но не поняли, что это лишь ширма для ловушки. Под первым полем было нанесено второе, которое фиксирует, не допускает смешения и сохраняет нетронутой на долгий срок любую энергию, которая его коснулась. Запертые помещения проверяются каждое утро, и согласись, несложно было поднять архив и распознать источники двух новых потоков!

Гвен обескураженно вздохнула. Получается, сложная ловушка была создана для настоящих преступников, а они с Иви…

— Вам, конечно же, ещё предстоит объяснение с Тайной службой, — вторя её мыслям, продолжил опекун. — Однако как раз это для вас не страшно, с учётом того, кем является юная Сен-Моро. Но вот мне что с тобой делать? Ваш проступок заслуживает серьёзного взыскания. Если я закрою на него глаза, это вызовет множество ненужных толков. Если нет… Как, скажи на милость, я буду выглядеть, притащив на исключительный званый вечер особу, которая серьёзно провинилась и должна быть наказана? Мне ведь не нужно, чтобы тебя считали моей протеже, которую нужно рассматривать через призму моих возможностей и заслуг. Ты должна сама всего заслуживать, понимаешь?

Гвен виновато кивнула. Это она понимала, сама ведь не раз говорила себе, что нельзя допускать никаких промахов. Однако она и представить не могла, что их вылазка окажется настолько серьёзным проступком. Догадывалась, конечно, что их за это не похвалят, особенно если не удастся обнаружить ничего полезного, но и больших неприятностей не ожидала. Они ведь не затевали ничего плохого и злонамеренного…

Ректор побарабанил пальцами по столу. Он уже выпустил пар и теперь, похоже, напряжённо размышлял над дальнейшими действиями.

— Рассказывай, что вы там делали? — наконец вернулся он к недавнему вопросу.

Не видя возможности в сложившихся обстоятельствах выполнить данное профессору Марконти обещание, Гвен выложила всё, как есть. По мере её рассказа опекун только морщился, словно съел что-то кислое.

— И без Леноры не обошлось! — раздражённо взмахнул он рукой, когда Гвеннет умолкла. — Почему вы никак не можете жить без глупостей и безрассудства? На неё ведь в своё время тоже было потрачено множество усилий — и что же? Своим несносным характером она свела все мои усилия на нет, лишилась должности и только лишний раз утвердила наших консерваторов в нежелании перемен!

— Разве это не от вас зависят назначения на профессорские должности? — не сдержала Гвен удивления. — Я думала, это вы лишили профессора Марконти права преподавать…

— Разумеется, я. Иначе вопрос решался бы на более высоком уровне, и тогда её, несомненно, вообще бы вышибли из Академии.

— Но что она такого сделала?! — поразилась Гвен.

Сама айла Ленора никогда не рассказывала подробностей и резко обрывала любые расспросы на эту тему.

Ректор невесело усмехнулся.

— Ничего. Да, главным образом — ничего. Это и было плохо. Видишь ли, Ленора Марконти за всю историю существования Академии стала первой из простолюдинов, кто занял профессорскую должность. Думаешь, легко было этого добиться? Стоило пройти большой путь, прежде чем мне позволили отдать это место ей. Причём если бы речь шла о ком-то из наших соотечественников, ничего бы не вышло. С Марконти можно было упирать на то, что в её родной стране несколько иная система рангов, и она, несмотря на то, что не является представительницей знати, всё же обладает более высоким статусом, чем наше простонародье — если попытаться сравнивать. Она очень подходила для того, чтобы с неё начать изменения. Ты, наверное, ещё не понимаешь, но подвести дело к мирной реформе — непростая задача, которая требует множества усилий и времени со стороны всех, кто к этому стремится. Ленора обладала недюжинными способностями и оказалась достаточно умна и целеустремлена, чтобы сделать на неё ставку. Однако она одного не желала понять — невозможно получить всё и сразу. Чтобы быть принятым в обществе со своими правилами, привычками и понятиями, чужаку прежде всего нужно доказать, что он не несёт никакой угрозы для существующего уклада, не задевает ничьих интересов… Ленора даже не старалась влиться в общество, хотела, чтобы её принимали такой, какая есть, не терпела неизбежного первое время пренебрежения. Но настоящие неприятности начались, когда выяснилось, что она позволяет себе прямо на лекциях высказывать вольнодумные мысли, часть из которых наша аристократия посчитала прямым оскорблением.

Ректор замолчал, погрузившись в воспоминания. Гвеннет показалось, что, несмотря на его явное недовольство профессором Марконти, он всё же сохранил в душе привязанность к своей бывшей протеже и теперь сокрушается не только о неудавшихся планах, но и об её судьбе.

— Ты в этом плане ведёшь себя мудрее, — резко вернулся опекун к насущным вопросам. — Выбираешь правильный способ давать отпор, без ненужных противопоставлений и открытых скандалов. Я по-прежнему не считаю, что ошибся в тебе. Тем более, — на его лице мелькнула уже искренняя улыбка. — С магической защитой ты расправилась виртуозно. Ни одного лишнего повреждения! Уверен, когда придёт время практических занятий, твои способности многих поразят. Но, видишь ли, теперь любые попытки с моей стороны обойти традиции вызывают ещё больше возражений, чем раньше. И самое неприятное, что мне практически нечего им противопоставить. Поэтому, если ты всё же готова побороться за место в высших кругах, мы не можем допустить ни одного неверного шага. А ваша с Сен-Моро выходка вполне тянет на обвинение в неблагонадёжности! Понимаешь ты это?

Гвеннет понуро кивнула. Она действительно поняла сейчас многое, и не только касаемо собственной судьбы.