Зато тогда она могла чувствовать.

Синие нити вспыхнули на коже и опять спрятались. Альфа размеренным шагом направлялась по людным улицам к отелю. Перед сменой следовало выспаться.

***

Объектом оказался шаррах. Высокий, что несколько компенсировалось сутулостью, плотного телосложения, с длинными мускулистыми руками, доходящими до колен. На каждой ладони — по четыре толстых пальца. Лицо квадратное, большой лоб, тяжелая челюсть, прямой широкий нос, мясистые губы коричневого цвета. Шаррахи, хоть и были причислены к гуманоидным расам, на среднестатистического эгочеловека часто производили неприятное впечатление, так что выходцы с Древней Земли еще с момента первого контакта с шаррахами привыкли называть их "медведолюди". И относились к ним часто как к звероподобным существам. На животных шаррахи были похожи в основном наличием густого волосяного покрова: это была не шерсть, а волосы, но из-за густоты и цветного окраса (в основном темного), шаррахи действительно выглядели "мохнатыми". Подопечный альфы отличался бурым цветом, что у шаррахов означало старение. Глаза его были серыми, обычными, человеческими, никаких третьих и четвертых век, вертикальных зрачков или нестандартного окраса. Но несмотря на это, все-таки Пятой виделось в них нечто неукротимо-звериное. Объективно на медведя шаррах не очень походил, но мозг альфы отмечал некоторое сходство с животными. То ли сказывалось расовое предубеждение, впитанное с молоком матери, то ли тонны прочитанной информации. Дикими шаррахи казались эголюдям не только по своему внешнему виду — законы, царившие на планетах, где проживала эта космораса, не отличались гуманностью. Прав там был тот, кто оказывался сильнее всех противников. Сила, выраженная в физическом превосходстве, деньгах, связях и прочем — вот на чем строилась иерархия шаррахских "баронов". У каждого медведолюда было ровно столько свободы и власти, сколько он мог, грубо говоря, отвоевать. В результате, на этих планетах царила система "подданства", когда каждый член общества присоединялся к одному из "баронов", контролирующих и определенные территории, и конкретные экономические сферы. Единых письменных законов у медведолюдей не существовало, у каждой группы были свои правила поведения, имевшие разное название и разные рамки. Тем не менее черты общей культуры можно было выявить: четкое разделение обязанностей, отсутствие запрещенных профессий и видов деятельности, почтение и услужливость по отношению к вышестоящим, одновременно строгая и подвижная иерархия. Принцип: "каждый может выбиться наверх" реализовывался у шаррахов часто. Правда "выбивались" отнюдь не самые мирные и доброжелательные гуманоиды. И при этой свободе борьбы за место под солнцем тем не менее у медведолюдей сохранялось строгое разделение по объему власти и выполняемым функциям.

Прибывший с визитом шаррах очевидно представлял одного из главных баронов. Фамилию, а точнее "имя, полученное за стоящие дела", если переводить дословно с шаррахского, мужчина имел значимую "Ридар". "Ри" означало "тройное". То есть без сокращений это звучало бы так: "Дардардар". Количество повторений в шаррахских фамилиях говорит о положении, которое занимает гуманоид в своей группе. Тройное повторение имеют уважаемые, приближенные к баронам люди. Из чего Пятая и сделала вывод, что гость ведет переговоры не от своего имени. Тем не менее, какое бы высокое положение этот гуманоид не занимал у себя на родине, а здесь, на эгочеловеческой планете, он вел себя скромно, без вызова.

Первая смена Пятой прошла спокойно. Звероподобный шаррах действовал крайне разумно. Никуда без дела не выходил, целиком полагался на советы охраны. Из отеля поехал прямо в Дом переговоров, встретился с двумя генералами из Совета, и после полуторачасовой беседы отбыл обратно в номер. Помимо приставленной к нему альфы, на которую он периодически бросал настороженные взгляды (видимо, все-таки военную охрану к нему приставили не только ради его безопасности, но и для чего-то еще. Психологическое давление? Намек, что лучше согласиться на все, что предложит Совет? Слежка? Но ведь альфам дали только одно задание — "охранять". Или форма, что им выдали, начинена особыми подарками?), у гостя имелись и собственные телохранители. Пятая с ними почти не контактировала, что, судя по косвенным признакам, их напрягало. Но они были предупреждены, что "военный спец" работает молча. Начальник охраны гостя — тоже шаррах, только более молодой и юркий, поставил ее в первую двойку, которая шла перед Ридаром, ("А спину не доверили," — отметила симбионт), на том общение и закончилось.

Машина, встреча, машина, отель. Последние четыре часа смены Пятая тупо простояла у дверей номера шарраха, провожая стеклянным взглядом каждого проходящего мимо портье или горничную. Ровно за пять минут до окончания смены на этаж поднялся капитан Пай в сопровождении Одиннадцатой и трех эголюдей. Лицо одного из них альфе было знакомо. Она уже ждала глупых вопросов и громкого приветствия, но мужчина лишь неловко ей улыбнулся и опять развернулся к куратору.

— Если увидите Рыбина, передайте старику привет. Он будет рад, я думаю.

— Обязательно, — заверил Пай собеседника и приказал "своим": — Агент 5 — за мной. Агент 11 — заступить на дежурство. Всего доброго, Теслер.

— Доброго дня, капитан.

Пятая зашагала за куратором. Она ждала, что если он и не поинтересовался утром о ее похождениях, то непременно спросит об этом сейчас, но мужчина молчал. Когда они вышли на своем этаже, Пай бросил:

— Подъем завтра в пять, — и скрылся в номере. Не давая больше никаких распоряжений.

Отсутствие приказов означало действие в рамках режима "свободное время". Читай новости, изучай новое оружие или технику боя врагов. Составляй отчет о работе или заполняй тест самообследования (мысли-сны-необъяснимые реакции-чувства и т. д..). Альфа никогда не сидит без дела, каждую минуту своей жизни она должна так или иначе служить Родине и Совету.

Свободное… Странное слово для машин, живущих по чужой указке. Не имеющих собственных желаний и воли…

Монотонный стук незнакомого музыкального инструмента, ему вторит тихая струнная мелодия, размеренная, убаюкивающая, ритмичная. Голос капитана Пая — единственное, что осознает разум. Все, что говорит мужчина в форме, откладывается в сознании нерушимыми догмами. Мужская рука лежит на исходящем синей слизью рубце и там, под его ладонью, под слоем кожи и мяса трепыхается холодная скользкая тварь, медленно оплетающая ее сердце своими нитями.

— Твоя задача — служить.

Тук-тук бьется сердце. Ядро сжимается и расслабляется.

Бом-бом звучит музыка.

— Твое тело — машина.

Тук-тук льется в уши мелодия.

Бом-бом пульсирует сердце. Ядро дрожит, нити то впиваются в тело, то возвращаются к холодному склизкому комку.

— У тебя нет и не может быть желаний.

Тук-тук.

Бом-бом.

Испуганная дрожь.

— У тебя нет и не может быть чувств.

Бом-бом.

Тук-тук.

Нет палаты, нет цветов, запахов, звуков. Даже людей нет. Есть только мелодия и низкий мужской голос. Голос как нити — оплетает органы, выворачивает тело наизнанку, заполняет любую образовавшуюся пустоту новым смыслом.

— У тебя нет и не может быть воли. Моя воля — твоя суть.

Ядро замирает. Ядро привыкло подчиняться. Голос говорит истину. Воля — удел Главных.

Бом-бом.

Тук-тук.

Ядро расправляется, пускает нити вдоль кровеносных сосудов.

— Ты — машина.

Голос говорил истину. Это тоже истина?

Я — машина…

— Э, ты чего тут застыла?

Альфа в последний момент сдержала дрожь. Подняла на собеседницу глаза. Гузель, одетая в смешные шортики с зайками и розовую полупрозрачную майку, оставила дверь номера открытой и шагнула к альфе.

— Статую изображаешь?

— Нет.

— А что стоишь посреди коридора?