— Ты знаешь, что ты ей больше не нужна.

Она констатировала факт, который девочка знала не хуже ее самой. Белла не шевельнулась.

— Вызови, пожалуйста, лифт.

В ее поведении не было логики. Ребенок бредит? Альфа легонько коснулась пальцем чужого запястья, но повышения температуры не обнаружила.

— Зачем?

— Элла приглашала меня на перерождение. Ей сделали операцию. Я должна зайти. Я обещала.

Единственное, что могла сделать альфа — в третий раз повторить вопрос, на который так и не услышала внятного ответа. Или нажать кнопку вызова.

— Спасибо.

Изабелла зашла в кабину лифта, бережно прижимая к себе маленькую круглую коробку, в которой, судя по запаху, лежал торт. Перед тем, как двери съехались, девочка, ни к кому конкретно не обращаясь, прошептала:

— 37 палата.

Альфа, не сбиваясь с шага, уходила в сторону кухни.

Это не ее дела. Это ее не касается. Она просто машина для убийства. Ее задача — выполнять поручения Совета. У нее не может чувств. У нее не может быть собственных желаний. Она — альфа, симбионт первого поколения. Человек лишь по документам.

Давно исчезнувший рубец нагрелся, словно там до сих пор лежала ладонь капитана Пая.

***

Доктор Фолс еще утром отбыл на какое-то государственное мероприятие, поручив альф заботам кураторов и Джамалы, одной из своих ближайших помощниц. Пятая почти прошла мимо его кабинета, когда услышала шорох. Рука скользила по столу, ткань рубашки терлась о столешницу, звякнула пуговица, столкнувшись с какой-то керамической преградой — то ли кружкой, то ли сувениром. Внутри военной базы альфы почти никогда не работают, но одно из правил их существования: "Если видишь угрозу — найди ее и устрани". А шорохи в кабинете отсутствующего доктора были слишком подозрительным явлением, чтобы их проигнорировать. Когда Фолс уезжал, он запирал все свои комнаты на несколько замков, и обычных, с ключами, и цифровых. И даже в экстренных случаях никому не давал ключи-пароли. Никогда.

Все, что вызывает подозрение, надо проверить. Даже на территории базы. Альфа подошла к двери, дернула за ручку, но та не поддалась. Человек находившийся в кабинете, замер. Пятая в наглую постучала в дверь. Дыхание неизвестного участилось, но не сдвинулся с места ни на миллиметр. Альфа-192-5 еще немного постояла у двери, увеличивая панику возможного взломщика, и зашагала прочь, боковым зрением отмечая поворачивающиеся "шеи" камер. Неизвестный включил доступ к находящимся рядом с кабинетом камерам, который был у Фолса "на всякий случай". Военные скрипели зубами, чуя подвох, но коды ученому исправно присылали. Еще одна загадка. Зачем доктору подобная предосторожность? Разве ему есть чего бояться на военной базе?

Уйти пришлось далеко: к лифту. Но дверь кабинета открылась нескоро. Альфе пришлось ждать тринадцать минут сорок семь секунд. Наконец звякнули ключи, пикнул искин, подтверждая введенные пароли, и некто в кроссовках на магнитной подошве зашагал в ее сторону. Пятая вызвала лифт. Двери лифта успели закрыться до того, как мужчина повернул в этот коридор.

Она вышла этажом ниже, услышала, что соседний лифт так же едет вниз, и быстрым шагом прошла к медицинской комнате. Мужчина спустился на этот же этаж и шел в том же направлении, что и она. Пятая толкнула дверь процедурной.

Джамала обернулась на звук, но, увидев альфу, испуганно распахнула темные глаза. Она ждала кого-то другого? Чего ей бояться?

Альфа села на стул.

— Анализы, — она ткнула пальцем в свое плечо.

Шаги неизвестного взломщика приблизились.

Джамала достала шприц.

Дверь открылась.

Жан, застыл на пороге, подозрительно глядя на альфу.

Помощница Фолса выронила иглу. Бросив короткий взгляд на Пятую, она ловко достала новый шприц и шагнула к симбионту.

— Сейчас я закончу, Жан, и приму вас. Садитесь.

Голос ее звучал ровно, но дыхание участилось. Жан сел на кушетку. Альфе сделали надрез, такой маленький, что мозг это даже никак не отметил, взяли кровь — в свете медицинских ламп она казалась фиолетовой.

— Все.

Пузырек Джамала тут же понесла в соседнюю комнату. Пятая внимательно посмотрела на Жана. Тот сидел, сгорбившись, уткнувшись взглядом в свою единственную ладонь. Заговаривать с ней он не спешил. Да и зачем? Альфы не "трепятся о том, о сем". Их разговоры всегда предметны и имеют цель. Как и действия.

Альфа молча вышла из процедурной. Едва за ней закрылась дверь кушетка скрипнула — Жан встал. Пятая прошла пару шагов, не топая нарочито громко (это выглядело бы странно), но и не двигаясь совершенно бесшумно. У поворота она остановилась, внимательно прислушиваясь к посторонним звукам.

Синие нити пробежали по телу, усиливая восприятие. Холод волной разошелся от сердца до кончиков пальцев.

Хриплое дыхание в соседней палате…

Стук шашек…

Плач..

Скрип кровати…

Журчание воды…

Все не то!

Голоса…

— Она видела? — В голосе Джамалы — страх.

— Нет… Нет, не думаю. — Жан врет неуверенно. — Тсс. Давай потом. Вдруг услышит.

— Альфы не прислушиваются ни к чему, что происходит на базе. Уж я-то знаю. Доктор Фолс дает установку реагировать в этих стенах только на явную угрозу. Иначе… Ты понимаешь.

Парень усмехнулся.

— Иногда мне даже кажется, что все вышло не так уж и плохо. Без руки, зато с головой на плечах. Лучше, чем эти куклы.

Шорох от соприкосновения одежды. Обнимаются?

— Нет! Не думай! Какая разница: одна рука, две! Я все равно… Ты же знаешь, да?

— Но ласкать тебя двумя руками было бы удобнее.

— Зато ты виртуозно владеешь одной.

Дыхание неровное, шумное.

— Нашел что-нибудь?

— Нет. Ничего. Я обязательно…

— У нас все получится. Я в тебя верю.

— А я — нет.

— Поцелуй меня.

Шорохи, характерные для поцелуя звуки. Писк искина, заблокировавшего дверь.

— А если кто-то постучится?

— Пойдут к Олесе, через полчаса начинается ее дежурство.

— Ты красивая.

— Я люблю тебя. Ты же знаешь, да?

Длинные вздохи, бессвязный шепот, шорох сбрасываемой на пол одежды, звон пуговицы, покатившейся к стене. Скрип кушетки.

Пятая перестала прислушиваться к звукам. Нити, вязью пробежавшие по коже, исчезли, заснули до следующего раза. Альфа неторопливо зашагала к лифту. Перед глазами мелькали номера палат.

№ 15.

Там лежала девчонка с Гароинска. 14 лет. Ядро не прижилось: восприняло почему-то ее тело, как враждебную среду, и вместо того, чтобы проникнуть в органы, безболезненно срастаясь с ними, оно начало в буквальном смысле рвать своими нитями тело подростка на куски. Альфа-192-5 сама это видела. Пятая тогда как раз шла сдавать в очередной раз анализы перед заданием, и доктор Фолс привлек ее вместо санитаров к усмирению неудавшегося симбионта.

К тому моменту, как Пятая появилась в этом коридоре, подростку уже успели вшить синюю тварь в тело, вот только девчонка вдруг вышла из-под наркоза и, безумно вращая заполнившимися кровью глазами, стала бить все и всех, попавшихся под руку. Синие пятна то вспыхивали на ее коже, то исчезали, изо рта и ушей вытекали красные капли, а волосы целыми прядями сползали с головы. Девочка дико визжала и с невероятной силой и скоростью громила медицинские приборы. Доктор Фолс, выбежавший в коридор, пригнулся, пропуская над головой ультратонкий монитор и, увидев шедшую в процедурную альфу, приказал:

— Уничтожить угрозу!

Девчонку удалось скрутить довольно быстро — ее движения были хоть и стремительны, но хаотичны и часто бессмысленны. Доктор Фолс вернулся в палату, когда звук разбиваемой аппаратуры смолк, остался только дикий визг обезумевшего недосимбионта. Капитан Фурье, выбранный, видимо, на роль куратора для этой девочки, осторожно поднялся с пола, где он лежал, прикрывая голову руками, словно в здание ворвались террористы.

— И что теперь делать? — попытался спросить капитан, с суровым видом поправляя на начинающем выпирать пузе ремень. Фолс достал из кармана маленький энергопистолет и разрядил всю обойму в трепыхающуюся девочку. Визг резко смолк. Девчонка еще пару раз слабо дернулась в руках Пятой и затихла.