Артур хлопнул, и все вздрогнули.

“С древних времён на короле Эргора лежит тяжкая ноша. Выживание всего рода людского. Теснимые врагами, мы, наш род, стоим на страже последних людей. Когда коронован был первый король, он не обещал вам забитых погребов и обильных урожаев. Он не обещал вам тепла и уюта, даже крыши над головой. Нет. Его единственной клятвой была жизнь. Скажите, вы живы?”

‘Скажите, вы живы?’ Вопрос принца впился в уши и в сердца каждого. Даже рыцари понимают, что дороги назад уже нет, и что они навсегда стали предателями, дрогнули. Грюнвальд наконец встал и глубокий вдох надул ему ноздри. Старик смотрел на принца как на сокровище или реликвию. Вскоре Артур продолжил говорить, и генерал поспешил отойти.

“При моём отце, моём деде вам жилось сытно, и вы забыли, кто вы такие: угнетаемые, слабые, жалкие. Да, именно. Такие вот мы твари, люди. И поэтому лишь кровавой жертвой мы способны ещё жить на Эфое. Стоит нам дать слабину, и враг сразу же это почует. Так случилось и сейчас”.

Что-то вздрогнуло в руке Артура — Маргарита проснулась, но ещё не понимала, где она и что происходит. Прийти в себя ей помог холодный, взгляд принца.

“Вот эта тварь пробралась в наши земли, обманула, зажгла ваши руки и сказала, идите, жгите кормящего. Смешно сказать, волчица натравила овец на пастуха”.

“Хотите доказательств? Смотрите сами”.

Все и пригляделись к девушке. Это было не просто. Её лицо было рыхлым как вспаханная земля. Принц медленно отвёл своими длинными пальцами локон, закрывавшей ей ухо.

Оно было длинный и острым.

Прямо как у эльфа.

Отношения между людьми и эльфами не были тёплыми. Их вообще не было. Империя эльфов, Эльтрион, по всей границе теснила крошечный гористый Эргор. Летом, в пору цветения, ветер приносил с эльфийских земель аромат богатых урожаев. Люди завидовали, зависть подогревала древнюю ненависть. Ещё жива была память о временах, когда и для людей было место на великой, плодородной равнине в центре континента.

Эльфы же не относились к людям никак, считали это ниже себя.

Молчаливое презрение раздражало людей и как-то раз, недавно, это вылилось в неприятное происшествие.

Случилось эльфийскому преступнику убежать от преследователей в Эргоре. Он жил в лесу, воровал запасы из амбара — а в те времена ещё ходил голод — и не особо скрывался. Народ деревни, возле которой он поселился и где воровал, решил наказать вора. Не столько затем, чтобы отомстить, сколько с целью пролить драгоценную эльфийскую кровь.

Люди взяли вилы, зажгли факела и стали дожидаться ночи.

На следующий день в ту деревню вернулся из дальнего путешествия в отдалённый лес отряд охотников. Своих родных они не нашли — потому что в горе трупов, что возвысилась над деревней за ночь, никого распознать было невозможно.

Эльф бежал, его, как и всю его расу, ненавидели. Но трагедия напомнила, что за ненавистью стоял обоснованный страх.

Поэтому, когда героиня вдруг оказалась эльфийкой, и прошло уже первое замешательство, никто не разгневался. Люди побледнели и опустили головы.

Её боялись, теперь намного больше, чем когда-либо.

Стоявшие в первых рядах задрожали. Рыцари, испугавшись, отступили. Даже сбежавшие заключенные, самые верные слуги короля, незаметно отошли от Артура ближе к толпе.

Не боялось несколько человек.

Грюнвальд направил на Маргариту меч.

Релик пучил на неё глаза, но тоже, незаметно для даже для себя, сжал клинок.

Арка спала. Её грудь незаметно поднималась и опускалась.

Артур нахмурился. Он ожидал немного другой реакции. У него ушло несколько секунд чтобы понять в чём дело, и когда он понял, впервые с момента своего перерождения юноша ощутил глубокое презрение. Как жалко смотрелась толпа и кучка вооруженных людей, которые испугались избитой девчонки. Ему знакомы были их глаза. В его мире так смотрели на магов.

Мирской люд… или плебеи боялись и боготворили даже слабых учеников. В теории толпа с оружием, даже палками, может забить мага 1-го Ранга. Даже Эрхан мог гарантировать только, что сможет убежать. Но именно что в теории. Действительность была иной. Плебей не посмеет даже поднять глаз.

Поэтому Эрхан их избегал, переступал через плебеев как через червей на дороге мокрой после дождя. Теперь, взяв себя имя Артура, он думал изменить своё мнение, но вид опущенных голов, дрожащих рук охладил его сердце, умерил амбиции.

Что толку править этим сборищем? Зачем их растить, воспитывать? Чем они лучше зверей? Если ему готовится роль пастуха, то будет лучше не становиться настоящим королём, но лишь временно взять себе титул, выкачать из королевства все ресурсы, зарезать всё поголовье и оставить на съедение коршунам.

Невидимый азарт в голубых глазах Артура угасал. Ему захотелось поскорее со всем покончить чтобы никогда больше не видеть эту свору. Это были не люди, место им было на крюке мясника.

Но…

‘Тогда я изменю мир’.

Собственные слова прозвучали у него в голове, но чужим голосом.

Артур замер.

На самом деле слова эти принадлежали не ему. Он услышал их очень давно и лишь повторил Сердцу Полубога. На мельчайшее мгновение Артур вернулся в прошлое, в заснеженную пустошь. Весь мир до горизонта покрывал пухлый снег, ледяной ветер давил на уши.

Эрхан был тогда ребёнком, хотя вернее сказать, он был отчаянным ничтожеством.

Он бродил среди снега, красный от бреда, не различая небо и землю. Недолго бродил, вскоре он сдался и сел в сугроб, дожидаясь смерти.

Жнец пришёл за ним не спеша, нарастая на горизонте, чёрный, высокий, с перламутровой улыбкой, с мешком на плечах.

“Чего сидим, мелкий. Ты же так замёрзнешь”.

“Я и не так замерзну”. Не различая среди свистящей метели собственный, надорванный голосок ответил Эрхан.

“А пробовал не замерзать? Я вот пробую, вроде получается”.

Эрхан покачал головой и ответил: “Нельзя… не замёрзнуть. Старейшина сказал… что зиму наслали маги. Они наказали… наказали нас. Мы все умрём. Старейшина умер”.

“Маги, говоришь?” Чёрный силуэт ненадолго замолчал.

“Ну тогда всё просто. Давай найдём этих магов и убьём”.

Эрхан прищурил свои большие, чёрные глазки и попытался понять, как слова ‘убить’ и ‘маг’ могли сойтись в одном предложении. Не получалось.

“Невозможно… маги не умирают. Нельзя убить мага. Это закон”.

“Дурацкий закон, как по мне, напомни кстати, кто его придумал?” Задумчиво спросил силуэт.

Эрхан, сам не зная почему, из жалости, наверное, продолжал говорить с этим безумцем. Даже в глазах ребёнка бродяга был сумасшедшим:

“Никто… это мир такой”.

“Мир…” Силуэт закинул голову и всмотрелся в мутное белое небо. Метель усилилась, завихрились снежинки. Вьюга накинулась точно призрачная волна. Эрхан сжался в клубочек и отвернулся, с головой закутавшись в самодельную шубу.

Но тут он снова услышал голос:

“Так может изменим этот мир?”

Артур открыл глаза.

Прошло всего несколько секунд. Испуганный народ ещё пялился в землю. Стояла тишина. Её нарушил звон, затем хруст. У людей и так были натянуты нервы. Сейчас им словно стукнули молотом по голове. Они вздрогнули, огляделись.

Маргарита распласталась на земле. Лужица крови растекалась из головы девушки. Она снова потеряла сознание.

Принц Артур опустил ей на лицо ботинок, а затем потёр им, словно вытирая ноги о коврик у порога.

Люди заворожённо следили за его ритмичными движениями. Глаза забегали. Артур схватил Маргариту за волосы и потащил к эшафоту. Толпа немедля расступилась. Принц забрался на платформу и разместил шею героини на плаху.

Люди почувствовали облегчение — и правда, чего бояться эту эльфийку, принц уже её победил. Ведь невозможно, чтобы все эльфы были сильными. Наверное, есть и слабые. И всё же людям не терпелось, чтобы Маргарита наконец погибла. Тревога не оставляла их.

Многие радовались, что принц всё взял в свои руки и как-то позабыли, что ещё недавно жаждали увидеть под гильотиной его шею.