Так почему же он продолжал воевать с самим собой? Почему бы не сдаться и не умереть?

"Потому что! Не мог сдаться". Пьюк нуждался в нем, всегда будет нуждаться. У его брата были враги, и Син должен ему помочь. Убить всех. Если он убьет всех жителей Амаратии, никто не причинит боль Пьюку. Дополнительный бонус: не остается никого, кто предал бы Сина.

И горожане заслужили его злобу. Еще как! Каждый день они пытались что-то украсть у него, чаще всего деньги, детей, магию. Никому нельзя было доверять.

Сколько раз женщины в его гареме пытались отнять у него семя? Сколько стражников замышляли его падение? Сколько врагов прятались в тени, наблюдая за ним, ожидая подходящего момента для удара? Слишком много, чтобы сосчитать.

Син слышал шепотки среди своего народа. "Безумный. Параноидальный. Подозрительный".

Он расхаживал взад и вперед, взад и вперед. В этой самой комнате после боя он часто лечил раны Пьюка. Пьюк Непобедимый, однажды решивший править всей реальностью вместе с Сином. Но однажды Пьюк поддался бы искушению. Он бы убил Сина. Вероятно, во сне. Любовь брата не могла превзойти жажду править.

"Лучше предать, чем стать преданным".

Лучше ли?

Ему нужно поговорить с Пьюком. Но сначала с Оракулом.

Вооружившись мечами, кинжалами и ядами, Син воспользовался магией, чтобы изгнать других из своей спальни, и пересек созданные им тайные проходы, спускаясь все ниже и ниже, чтобы добраться в подземелье под крепостью.

- Ты вернулся наконец-то. - Знакомый женский голос эхом отразился от окровавленных стен.

Син остановился у клетки, из которой раздавался голос, и взялся за прутья.

- Привет, Оракул.

Она съежилась в дальнем углу, покрытая грязью, укрывающий ее туман испарился. С ее безупречной темной кожей, волосами голубыми, как стремительная река, и глазами зелеными, как оазис, она была красавицей, не похожей ни на кого другого.

Красивая, но не такая уж всезнающая. "Никогда не видит, что я иду..."

Никто и никогда этого не делал. Он же с легкостью захватил Оракула.

Теперь у него мелькнуло подозрение: "А что, если она хотела, чтобы ее схватили?"

Кровь застыла у него в жилах. Он должен её убить. Прежде чем она сможет предсказать ему худшую судьбу.

Нет! Ему нужно знать будущее, чтобы лучше защитить себя от него.

- Изменилось ли первоначальное пророчество? - спросил Син. Он слышал, что Пьюк посетил Оракулов много веков назад и предложил тогда свое сердце. Что там было сказано? Какими способами бы он ни мучил эту девушку до сих пор, она отказывалась рассказать. - Меня заставят убить брата?

- Ты знаешь цену моим видениям, король Син.

Жадная девка. Неважно. Он пришел подготовленным.

- Конечно. - Он взял кинжал и погрузил его кончик в глазницу. Не обращая внимания на жгучую боль, он резал до тех пор, пока его глазное яблоко не вывалилось.

Оракул ошеломленно наблюдала за происходящим.

- Возможно, ты сможешь использовать его, чтобы увидеть мир моими глазами, - сказал он. Стиснув зубы и чувствуя, как теплая кровь струится по его лицу, он бросил жуткое подношение к ногам девушки.

Несмотря на несколько недель голода, она обладала грацией змеи, когда скользнула к нему, чтобы поднять небольшой по весу глаз на ладони.

- Из этого получится хорошая серьга. Я даже представляю - яркая деталь у каждой женщины любого королевства. Никогда не выйдет из моды. - Она засмеялась, как будто увидела секрет, которого он не знал. - Ты бы подумал, что это смешно, если бы знал, какой ужас тебя ждет.

- Хватит! Расскажи мне то, что я хочу знать.

Она улыбнулась белой, зубастой улыбкой, возможно, самой жестокой, которую он когда-либо видел.

- Глупый Син. Возможно, наши предсказания всегда сбываются, потому что восприятие - это реальность. А может, и нет. Разве Посланники планировали напасть на тебя до того, как ты нанес им удар? Ты никогда не узнаешь. Стал бы твой брат играть против тебя, если бы ты сам не играл против него? Опять же, ты никогда не узнаешь. Но ты хочешь знать, изменилось ли первоначальное пророчество из-за твоих поступков. Очень хорошо. Я тебе скажу. Нет. Один из вас умрет от руки другого. Но теперь есть поправка.

Он ничего не говорил, просто смотрел.

Ветер пронесся по подземелью, свистя сквозь металлические прутья и играя длинными лазурными волосами, когда она приблизилась к нему.

- День придет, день придет скоро, верхом на крыльях ярости. Месть для тебя отмерена. В конце концов, ты найдешь свою возлюбленную, но не сможешь претендовать на нее, потому что останешься без головы.

* * *

Будучи одним из девяти князей Преисподней, он нес слишком много обязанностей, но пакет льгот по медицинскому обслуживанию не мог быть исчерпан. Если Гадес хотел жить, он жил.

Он прошелся по залам Великого Храма, запасному месту встречи Посланников. Его рука небрежно покоилась в кармане брюк, пальцы сжимали маленький осколок стекла. Теперь он никогда не выходил из дома без него. Без ее части. Враг и желанный союзник. Однажды он ее завоюет. Должен, иначе все, за что он боролся, будет потеряно.

Но он не собирался о ней думать.

Как и любой хороший хамелеон, он менял свой "вид" в зависимости от того, с кем сталкивался. Сегодня он выбрал облегающую черную футболку, черные кожаные штаны и заляпанные грязью берцы. Именно этого от него и ждали. Пусть Посланники думают, что знают его.

Лучше устроить им засаду позже.

Он редко посещал третий уровень небес, несмотря на его репутацию развратника, и никогда не был на этом - втором уровне, где обычно собирались Посланники.

Никогда... до сегодняшнего дня. Отчаянные времена, отчаянные меры.

Крылатые убийцы демонов не любили его, и это чувство было взаимным. Его бы здесь не оказалось, если бы жизнь его сына не была в опасности.

Уильям Темный понятия не имел об опасности, нависшей над ним.

По крайней мере, выглядел Гадес хорошо. В храме были самые большие витражные окна, когда-либо сделанные, разноцветные лучи проникали в здание, освещая его путь.

За ним шла целая армия. Восемь других князей Преисподней, а также сын и дочь Гадеса, Баден Ужасный и Пандора Сладкое Угощение. Прозвище, которое она презирала, вот почему все особенно часто так её называли.

Среди восьми: Рэтбоун Единственный, оборотень, правая рука Гадеса, непохожий ни на кого другого. Ахиллес Первый, ужас, о котором большинство легенд ничего не знало. Нерон, который предпочитал жить без титула, что делало его Шер или Мадонной Преисподней. Вдовий Барон. Габриэль Безумный. Фалон Забытый. Хантер Карающий и Бастиан Незваный, которые были братьями.

Каждый мужчина носил клеймо Гадеса: два кинжала по бокам гораздо более длинного меча.

Вместе они воевали против другого мужчины, который называл себя Князем Всех Князем, с Люцифером Разрушителем. Коварным. Повелителем Мертвых. Великим Обманщиком. У него было много имен, и ни одно из них не было хорошим. Он был старшим сыном Гадеса, усыновленным, как и Уильям.

Но больше они не связаны.

Когда-то разорванные некоторые связи не восстанавливаются.

Гадес подошел к двойным дверям, одним ударом распахнул их и вошел в огромную комнату. Бесчисленные Посланники стояли рядами, готовые к битве. От лучших из лучших - Лисандра и Захариила - до новоизбранной Элитной Семерки с их золотыми крыльями, до генералов с их белыми и золотыми крыльями, до воинов с чисто-белыми крыльями.

В этой группе не было ни Приносящих Радость, ни Целителей, по крайней мере, сегодня. Кто еще отсутствует? Их предводитель, Всевышний, он же Единственный Истинный Бог... по крайней мере, Гадес его не видел.

Подняв подбородок, Гадес объявил:

- Я слышал о вашем плане напасть на реальность Амарантию.

Один из Элитной Семерки выступил вперед, говоря:

- Ты знаешь, кто я?

Кивок.