Кстати, Каллены рассказали Белле и Чарли, до того, как последний уехал, о мохнатых соседях, обретающихся в резервации Ла-Пуш. Чарли хоть и удивился, но был, как всегда, сдержан. А вот Изабелла… её личико во время рассказа «вегетарианской» семейки можно было бы поместить в учебник для наглядной демонстрации слова «любопытство». Эммет отметил, что так же Белла смотрела на них в первую неделю в школе, чем заставила их всех изрядно понервничать. По правде сказать, я даже всерьёз испугался, что любимая в ближайшее время совершит налёт на Ла-Пушский лес с целью выследить этих псов и познакомится с ними! Так что, когда мы с ней оказались наедине, я начал сходу осыпать Изабеллу аргументами, почему ей НЕ стоит этого делать. Во время моей, можно сказать, пламенной речи, её лицо всё больше вытягивалось в удивлении, а затем она совершенно неожиданно… рассмеялась с какой-то странной смесью веселья и грусти. После чего сказала, что да, ей действительно очень любопытно, однако соваться к волкам у неё и в мыслях не было. И прекрасно понимает, что кровные враги вампиров в любом случае не будут ей рады. Тем более, что посвящать лишних разумных в её с отцом тайну она не собирается. Откровенно говоря, я с огромным облегчением выдохнул…

Как-то раз я пересёкся на охоте с Рыжиком. Странно, что она была одна — обычно они с телепатом, как склеенные. От неё пахло пумой. Мне в этот раз повезло меньше: лишь несколько оленей, да лось.

— Джеймс, — сказала она ровным тоном. Вид был равнодушный, но сквозь него я смог уловить затаенную обиду. Внезапно мне стало… стыдно. Совершенно несвойственное мне раньше чувство…

— Виктория, — проговорил я и, чуть помедлив, продолжил, — я бы хотел извиниться перед тобой, — вампирша удивлённо приподняла брови. — Прости, что пропал тогда, даже не объяснив ничего. Ты, конечно, заслуживала получить от меня хоть какие-то пояснения или хотя бы банальное прощание. А я о тебе и думать забыл. Но со мной такое происходило… — я вздохнул. — В общем, прошу, не держи на меня зла за это. Я… мне действительно жаль, что я так с тобой поступил, — пока я говорил, глаза Виктории всё больше расширялись, а лицо вытягивалось в неподдельном удивлении.

— Вот это да… — наконец, спустя несколько секунд, заговорила она. — Чего-чего, а извинений я от тебя точно не ожидала. Видимо, Белла хорошо на тебя влияет… — рыжая прищурилась. — А что между вами произошло там, куда ты её заманил? Вроде, вы подрались?

— Подрались? — рассмеялся я. — Когда тебя пинают от стены к стене — это сложно назвать дракой… я даже не сразу понял, что происходит, ведь считал её человеком! А когда до меня дошло, на подходе уже был Эдвард. Я был настолько шокирован, что ничего, кроме отступления, в голову не пришло. А потом… пытался охотиться — и понял, что не могу убивать людей. Мне каждый раз казалось, что убиваю Изабеллу… и от этого становилось чертовски больно, — я слегка поморщился, вспоминая те моменты. — В итоге пришлось перейти на животных. А дальше ты и сама знаешь.

— Я догадывалась, что если тебя хорошенько поколотить, то ты станешь менее заносчивым, — улыбнулась Вики, обнажив зубы, — но чтобы настолько… — её лицо стало серьёзным. — Знаешь, я действительно всё это время была очень на тебя обижена за исчезновение. Но вижу, что твои извинения искренни, так что… принимаю их. К тому же, я тебе, в некотором роде, благодарна. Если бы не это, неизвестно, когда бы я решилась попытаться сойтись с Эдвардом… если решилась бы вообще.

— Рад за вас, — Виктория слегка сузила глаза и усмехнулась углом рта. — Правда, рад, — заверил я.

Она вздохнула и отвернулась, задумчиво смотря куда-то вверх и в сторону.

— Думаю, — немного отстранённо начала Вики, — нам с тобой повезло, что мы нашли своих любимых почти одновременно. Если бы это произошло только с одним из нас — другой вряд ли смог бы легко отпустить. Вполне возможно даже, что один бы погиб от руки другого.

— Да уж, зная нас прежних, это было бы не удивительно… — протянул я. Рыжик действительно была одной из немногих, кого я считал достойным противником. Она — определённо не та, чьей мести не следовало опасаться. — Что ж, давай оставим прошлое в прошлом?

— Да. Прошлое в прошлом, — согласилась Виктория. — Нельзя сказать, что наши дороги теперь совсем разошлись… и я вполне могу относиться к тебе, как к другу.

— Аналогично, — слегка кивнул я и чуть улыбнулся. Рыжик ответила такой же улыбкой. Собственно, почему бы и нет? Хоть у нас было долгое и насыщенное общее прошлое, всё равно мы не являлись настолько близкими друг другу, чтобы стать врагами. По крайней мере, теперь, когда мы оба настолько сильно изменились…

На этом мы распрощались. У меня, признаться, на душе полегчало после этого разговора.

Потекли спокойные деньки. Естественно, я старался как можно больше времени быть рядом с Изабеллой. Мы много разговаривали. Я старался узнать как можно больше о ней, о её увлечениях и стремлениях. Кое-что незаметно увлекало и меня самого. Новая жизнь открывала много возможностей. Не то, что я был совершенно диким — в конце концов, у меня далеко не всё время был объект преследования, и со скуки я иногда «приобщался к культуре», но меня никогда не покидало ощущение, хм… чужеродности всего этого. Однако теперь у меня очень сильно поменялись приоритеты, и я не без удивления обнаружил, что человеческий мир больше не вызывает у меня отторжения. Я с удовольствием читал художественную литературу самых разных направленностей, смотрел кино (тут, правда, в основном то, что предлагала мне Белла, и, по большей части, вместе с ней), учился (опять же, вместе с Беллой, и это не было мне особо в тягость, а кое-что даже увлекало — биология, к примеру). Да и частое общение с Калленами сказывалось.

Вот только… в Белле что-то поменялось. Я заметил это не сразу, изменения были практически незаметными. По большому счёту, сформировать эти ощущения в мысли я не мог, пока не заметил, что во время поцелуев любимая едва заметно напрягается, будто преодолевая какой-то внутренний протест, но потом всё же расслабляется и отдаётся приятному занятию полностью. В какой-то момент у меня даже закралось чертовски неприятное подозрение — что, если эта мразь-Вольтури её не только била? Одна эта мысль заставила меня войти в состояние удушающей, совершенно неконтролируемой ярости — хорошо ещё, что это случилось в лесу, во время охоты, и от меня пострадали только деревья. Но затем, немного успокоившись, я прокрутил воспоминания своего «пробуждения» — от Беллы тогда пахло много чем, но характерного мужского запаха там не было совершенно точно. Так что в этом смысле о психологическом состоянии моей девочки я мог не беспокоиться.

А ещё по ночам меня не покидало смутное беспокойство. Сначала я не придавал этому значения — ведь когда находился вдали от Изабеллы, всегда волновался, как она. Но потом осознал, что именно ночью оно усиливается. И день ото дня становится всё сильней.

И только сейчас, на седьмую ночь, я понял, что это похоже на мои ощущения, когда с Беллой случались большие неприятности… Я сорвался и, чуть не выбив дверь съёмного коттеджа, как можно быстрей побежал к дому Свонов. Болван! Как же я раньше не понял! Это не просто беспокойство! Это отголоски её состояния!

Уже будучи недалеко от цели, я вдруг услышал сдавленный голос любимой: — Не нужно… пожалуйста… умоляю!

Ярость сделала окружающий мир красным. На неё кто-то напал! Голос исходил из её спальни. Помня, где находится её окно, я обогнул дом и одним прыжком влетел в него, так как оно оказалось открытым.

Изабелла лежала на кровати. Никого, кроме неё, в комнате не было, как и посторонних запахов. Одеяло было скинуто на пол, а сама она металась, резко переворачиваясь из стороны в сторону. Её сердце будто отбивало чечётку, а дыхание было частым и неглубоким. Из-под закрытых век ручьями текли слёзы. Мне потребовалось целых несколько секунд, чтобы осознать — никто на неё не нападал. Ей снился кошмар!

— Белла! — тихо позвал я. — Проснись! — она не отреагировала, продолжая плакать и что-то неразборчиво шептать. Тогда я подошёл к ней и аккуратно, но настойчиво потряс за плёчо. — Ну же, проснись, Изабелла! — повысил я голос.