Добравшись до моего дома, мы заказали билеты на нужный рейс и обсудили ещё некоторые детали. В Сиэтл прибежали пешком, когда ещё было темно. В нужное время направились в аэропорт. Перед этим мои спутники надели на глаза синие линзы. Так они выглядели, как мне кажется, ещё более необычно, чем с красными… хотя, может, я уже просто привык к их цвету глаз.

Полёт прошёл нормально. В Риме уже было темно — начало декабря, как ни как. Это было на руку вампирам. Им темнота не мешала, равно как и мне.

До половины второго ночи мы просто бродили по городу, попутно ещё раз обсуждая все наши возможные действия. Затем своим ходом направились в Вольтерру.

И вот, на часах чуть меньше двух, а мы на площади у замка Вольтури…

Белла

Я чувствовала себя очень странно. Вокруг была полная темнота и тишина. И самое странное — я не ощущала собственное тело. Его будто не существовало…

Мысли проносились какими-то рывками, и ни за одну не получалось ухватиться. Когда я пыталась сосредоточиться, все они разбегались от меня, будто косяк напуганной рыбы от тюленя. Это состояние начинало пугать…

Вдруг что-то поменялось. Теперь мысли, вместо того, чтобы разбегаться, постепенно начали вяло и тягуче течь. Теперь мне уже не нужно было пытаться их ловить, но ясности в ситуацию это не внесло, так как процесс мышления давался с огромным трудом…

А затем думать о чём-либо вообще стало невозможно потому, что ко мне медленно стало возвращаться ощущение тела. Лучше бы не возвращалось! Кажется, так хреново я себя не чувствовала никогда… всё тело ломило и кололо, причём кололо не снаружи, а внутри. Особенно тяжело было голове — она ныла просто невыносимо. А ещё почему-то сильно саднила шея, причём — только с левой стороны.

Это было как-то совершенно не правильно… у меня в жизни, конечно, было много разных проблем, но собственное здоровье в их число не входило никогда. В детстве, правда, было довольно много неприятностей, связанных с унаследованной от папы физиологией, но плохо мне было больше психологически, чем физически. Ну, ещё перед тем годом, что я прожила в Аризоне, у меня было недомогание… но это была общая слабость и инертность, ни о какой боли даже речи не шло!

Я попыталась пошевелиться… и поняла, что зря — тело мгновенно взорвалось такой болью, что я не смогла сдержать стон. После этого я решила, что двигаться — не самая лучшая идея в данный момент. Боль стала медленно отступать, пока не стала такой, как в начале. Немного привыкнув к ней, я всё же начала пытаться вспомнить причину настолько плохого самочувствия. Сознание чуть прояснилось, мысли стали ворочаться охотней, но всё равно непривычно медленно.

События, предшествовавшие этому состоянию, не желали находиться в памяти. Тогда я решила пойти окольным путём. Итак. Утро, которое я встретила в приподнятом настроении, так как каждая секунда приближала меня к встрече с Джеймсом… Мой вампир везёт меня в школу… Мы на уроках, я стараюсь учиться, но из-за Его присутствия это несколько затруднительно… Конец последнего урока, мы идём на парковку, вампир приглашает меня прогуляться в лес… Джеймс предлагает стать его девушкой, я с удовольствием соглашаюсь… Нам приходиться расстаться, так как ему нужно на охоту, а мне — в горы, на солнце… Я греюсь в тёплых лучах, моё тело буквально пьёт их… Чувствую чьё-то чужое присутствие…

И вот тут я всё вспомнила окончательно. Огромный вампир в чёрном плаще Вольтури. Его вопрос о родстве с моим отцом, последующее нападение. Наша драка, которую я не восприняла в серьёз. Его хватка на моих плечах и зубы в моём горле… боль, затем темнота…

Панический страх завладел мной, и я невольно дёрнулась. Однако боль, последовавшая за этим, заставила вновь замереть, одновременно возвращая способность мыслить. Вампир пил мою кровь, но я до сих пор жива, тем не менее. Это объясняет боль в теле, её причина — значительная потеря крови. Поэтому же и шея саднит — там рана. Хоть это выяснилось…

Следующий вопрос — собственно, где я сейчас? До этого все мои чувства притупляла боль. Я попыталась прислушаться к ним. Первое, что поняла — лежу на животе, на чём-то твёрдом и холодном. Сильного неудобства от этого я не испытывала — прохлада была скорее даже приятной, слегка утоляя боль, хотя твёрдость всё же доставляла некоторый дискомфорт. Однако по сравнению с моим самочувствием это было мелочью.

Затем я напрягла слух. Вокруг было тихо, но сзади доносился лёгкий шум ветра в листьях деревьев. Именно в листьях, а не в хвое, потому что это был шелест, а не гул. Похоже, я довольно далеко от родных лесов Форкса…

Пока я об этом раздумывала, почувствовала, что боль чуть уменьшилась. Немного поразмыслив, я решилась и разлепила глаза. Всё плыло, будто я была под водой, в которую вылили чернила. Понять что-либо было нереально. Прошло, по меньшей мере, минут пять, пока я, наконец, смогла сфокусировать взгляд. Метрах в пяти от меня была неровная каменная стена. Она уходила вверх под небольшим углом в мою сторону. Боковым зрением я прошлась вверх. Противоположная стена смыкалась на высоте примерно десяти метров с той, к которой я была повёрнута, образуя подобие вида двускатной крыши изнутри. Кое-где они были покрыты мхом. Похоже, я в природной пещере. Неяркий свет шёл откуда же, откуда звуки. Там выход, ясно.

Между тем, боль стала ещё немного меньше. Меня посетила вялая мысль, что неплохо бы попробовать перевернутся на спину. Я чуть-чуть напрягла мышцы, ожидая всплеска боли, но тело лишь несильно отозвалось ей. И тут только я поняла, что мне мешает двигаться не одно самочувствие. Пошевелившись чуть сильней, поняла, что руки стянуты за спиной и примотаны к туловищу, а ноги спутаны между собой. Хм… этот здоровяк меня связал? От этой мысли даже стало слегка весело… до того момента, пока я не попробовала напрячься ещё раз, чтобы порвать путы. От сильного напряжения тело снова пронзило болью, заставляя замереть. Чёрт! Я не могу их разорвать, мне слишком плохо!

Захотелось заплакать… день же так хорошо начался! Мы с Джеймсом даже «официально» стали парой! И вдруг — я в плену у одного из Вольтури! И неизвестно, что он задумал… кстати, а где он, собственно?

Немного выгнувшись в спине, я с большим трудом повернула голову слева на право… и встретилась с парой немигающих красных глаз. Взгляд вампира был пронизывающим, от него хотелось спрятаться. При этом особых эмоций они не выражали, по крайней мере, я не могла их понять. Зато прекрасно разобрала свои. Это был страх. Такой, от которого противно крутило живот, который мешал здраво мыслить. Впервые я по-настоящему кого-то боялась. Я, наконец, осознала весь ужас своего положения — ослабевшая и связанная, совершенно беспомощная, в плену у вампира, клан которого считает моего отца своим врагом… захотелось завыть!

Губы похитителя скривились в улыбке. Нехорошей такой, хищной… похожей на улыбку Джеймса в балетной студии, до того, как я напала на него. Он явно понял, что я его боюсь. Эта его ухмылка вдруг подействовала на меня, как ведро жидкого азота. Вспомнились слова папы. Он говорил, что страх — инстинкт, а инстинктам нельзя позволять брать верх над разумом. Разум — то, отличает нас от животных. У них нет выбора, следовать инстинктам или нет. А нам разум даёт этот самый выбор. Я медленно вдохнула и выдохнула, успокаивая сердцебиение. Страх всё ещё оставался, но, вместо липкого ужаса, приобрел характер опасений. Я удовлетворением заметила, как улыбка угасла на лице здоровяка, а в глазах промелькнул намёк на удивление. Затем его лицо приняло изначальное равнодушно-следящее выражение.

Я отвернулась от вампира и, когда никакой видимой реакции с его стороны на это не последовало, стала думать. Что мы имеем? Меня схватил и спрятал неизвестно где один из Вольтури, и, похоже, пока мы никуда не собираемся. Зачем? Так, он не напал на меня сразу, а только после того, как я подтвердила своё родство с папой. Вероятно, я сейчас заложник. Как я знаю, папу хотят убить… я мысленно усмехнулась — со мной или без меня, у них это не получится. Как он вообще догадался? Хм… Джейн что-то говорила о специфике наших с отцом запахов. Логично предположить, что мой запах вампира и привлёк. Что я могу предпринять? На первый взгляд, ничего. Боль немного уменьшилась, но не пропала, и я чувствовала жуткую слабость. Попасть бы на солнце… солнце! Уверена, мой похититель понятия не имеет, как мы с отцом питаемся. А что, если попросить его вынести меня на свежий воздух? Судя по свету на стенах, сейчас день. Всё же, если он до сих пор меня не убил, значит, пока я нужна живая. Может, проявит хоть немного заботы обо мне, а?