Дальше произошло то же, что происходило всегда: набрав силу, наемники обратили ее против своего повелителя. Они самовольно захватили Шираз и, разделив войска на три части, начали громить одновременно Зийаридов и Аббасидов, прибирая к рукам соседние земли. В течение пяти лет Али отнял у халифа Исафхан и Фарс, Хасан забрал Казвин и Рей, а Ахмад – Кирман и Хузистан. Скоро клан Буидов овладел всем южным и западным Ираном.
Превратившись в суверенных правителей, братья взяли себе новые почетные имена: Имад, Рукн и Муизз ад-Даула, то есть «опора», «столп» и «укрепитель» государства. Позже они заявили, что являются потомками иранской династии Сасанидов, и восстановили старинный персидский титул «шахиншаха» – царя царей.
Из трех братьев наиболее заметную роль в истории сыграл младший Ахмад – Муизз ад-Даула. Как и все первые Буиды, он был необразован, не знал арабского и общался с арабами через переводчика. Летописцы сообщают, что он отличался варварской грубостью и лично избивал своих подчиненных, даже вазиров. В то же время этот суровый наемник и солдат обладал по-своему чувствительной душой. Поддаваясь гневу, он часто отдавал жестокие приказы, о которых потом сожалел. Однажды он приказал повесить начальника монетного двора за то, что тот чеканил порченые динары. «Потом тот человек, – пишет историк, – которому Муизз ад-Дауля повелел повесить Ибн Кардама, вернулся и явился перед эмиром. Тот спросил его, что стало с преступником. Человек ответил, что его повесили и он умер. Эмир страшно разгневался и обругал того человека, а вместе с ним и всех присутствующих, говоря: «Неужели среди вас не нашлось ни одного, кто попросил бы меня пощадить этого человека?» Потом он стал рыдать, потому что на самом деле кровопролитие приводило его в ужас».
Логичным продолжением завоевательных войн Буидов стал поход Муизза ад-Даулы на Багдад. Некоторые историки считают, что халиф аль-Мустакфи сам призвал его, чтобы справиться с распоясавшимися тюрками. К этому времени аббасидская династия настолько ослабела, что Муиззу ад-Дауле почти не пришлось прилагать усилий к завоеванию города: он просто вошел в столицу, словно в ней не было никаких властей (945). Муизз не ограничился военным званием эмира, а провозгласил себя султаном, тем самым официально лишив халифа светской власти. Халиф остался чисто религиозным лидером, «повелителем правоверных», почитавшимся мусульманами-суннитами, но не имевшим никакого веса и авторитета в государственных делах.
Будучи шиитом, султан Муизз ад-Даула относился к халифу аль-Мустакфи без всякого уважения и лишь формально поддерживал его высокий статус, выделяя деньги на содержание его пышного двора. Но в конце концов ему это надоело. Он явился со своими людьми во дворец халифа и приказал стащить его с трона и ослепить, а дворец отдал на разграбление солдатам.
Следующим халифом, из тех же политических соображений, он сделал сына аль-Мустакфи – аль-Мути, однако оставил его без содержания, так что ему приходилось жить почти в нищете, едва сводя концы с концами. После того, как аль-Мути разбил паралич, какое-то время «правил» его сын аль-Таи, потом титул халифа передали аль-Кадиру, сыну аль-Муттаки.
Эти последние халифы были так ничтожны, что о них и об их сохранились только исторические анекдоты. Говорили, например, что мать аль-Мути умела великолепно свистеть, вставляя в рот лепестки цветов и подражая разным птицам. Аль-Таи – на вид чистый северянин, рослый, рыжий и белокожий, – держал в своем дворце оленя, который бодал всех приближенных, пока кто-то не отпилил ему рога. Аль-Кадир запомнился тем, что отличался чрезвычайной добротой и благочестием и за трапезами ел только треть поданных блюд, а остальное раздавал мечетям. Он одевался просто, почитал святых и писал богословские сочинения, которые зачитывались по пятницам в соборной мечети. Биографы хвалят его за то, что он женился на дочери нового султана, Баха ад-Даулы, и за счет этого поправил свои дела.
Вазир и султан
«Муизз ад-Дауля требовал, чтобы его вазир Абу Мухаммед аль-Мухаллаби нашел деньги для строительство дворца, несмотря на то что казне и без того недоставало средств из поступлений от хараджа на обычные расходы. Аль-Мухаллаби был сильно озадачен таким поручением. Но Муизз ад-Дауля заставил вазира и его катибов начать строительство. Однако один из придворных Муизз ад-Даули сообщил ему, что они относятся к исполнению его приказа очень небрежно, стремясь разделаться с этой работой как можно скорее и подешевле, а потом присвоить оставшиеся деньги. Он показал Муизз ад-Дауле одно место, где кирпичи были плохо скреплены. Когда он прошел по этому месту на глазах Муизз ад-Даули, который ехал рядом, из-под его ног выпал кирпич. Муизз ад-Дауля рассвирепел – он был хоть и добр от природы, но очень вспыльчив, а когда гнев остывал, он обычно раскаивался в содеянном, но только кому же под силу было сносить его ярость? Он призвал аль-Мухаллаби и показал ему выпавший кирпич. Аль-Мухаллаби попытался было оправдаться, но Муизз ад-Дауля в гневе приказал сначала повалить его и выпороть, а потом удушить. На шею аль-Мухаллаби набросили веревку, и стоявшие на стене стремянные ухватились за ее конец и стали тянуть, а он задыхался. Когда об этом узнали военачальники и высокопоставленные тюрки и охрана, они поспешили к Муизз ад-Дауле, поцеловали перед ним землю и стали молить его пощадить аль-Мухаллаби. Его опустили, развязали веревку, и он пошел домой чуть живой. Однако вида он не показывал, чтобы не злорадствовали его недруги, жаждавшие его падения, чтобы не распускали слухи о том, что он человек конченый, раз его господин отдалил его от себя. К тому же он не хотел, чтобы Муизз ад-Дауле сказали, что он затаил на него обиду, потому что тогда беды не миновать. Он имел обыкновение после таких происшествий устраивать пирушку – созывал певцов и музыкантов, приглашал гостей, чтобы показать, как мало заботит его все то, что с ним случилось. И в этот раз, вернувшись домой под вечер, он велел подать еду и поужинал в обществе друзей. Он совсем обессилел из-за ужасной боли, но все же держался, вел беседу и просил принести вина». (Ат-Танухи, «Занимательные истории»)
Правление Буидов
Муизз ад-Даула уверенно правил страной, удачно воевал с врагами и оставил казну в хорошем состоянии. Современники рассказывали, что при нем была особая змея, указывавшая ему, где находятся сокровища и клады, и якобы поэтому у него никогда не переводились деньги.
Иракский трон достался его сыну Бахтийяру, получившему прозвище Изз ад-Даула. Физически Бахтийяр был так силен, что мог держать за рога быка, пригнув его к земле. Больше у него никаких достоинств не было. Он вел распутный образ жизни, развлекался петушиным боями, пьянствовал и играл в нарды. После того, как его любимца, мальчика-тюрка, взяли в плен, он впал в такую тоску, что не мог говорить ни о чем другом, и «окончательно лишился уважения людей». Когда у него кончались средства, он смещал главного вазира, отбирал у него деньги и назначал нового: так проходило все его царствие.
Племянник Муизза и сын Хасана, Адуд, считается самым выдающимся из Буидов. Он расширил свою империю вплоть до Омана и Египта, потеснив своих соседей Хамданидов, Саманидов и Зийаридов. Адуд осуществил все деяния, какие обычно приписывают великим исламским правителям: строил каналы, водоемы и плотины, очистил дороги от разбойников, ввел справедливые налоги, заботился о святых местах (построил стены вокруг Медины) и каждую пятницу раздавал десять тысяч дирхемов для бедных. В своей столице, Ширазе, он возвел роскошные мечети и дворцы, а также огромную библиотеку. В Багдаде он построил большой госпиталь и открыл медицинскую школу. В отличие от своих предшественников, Адуд был хорошо образован, терпим к чужим верами и религиям, покровительствовал богословам и ученым, любил поэзию и сам писал стихи. Поэта аль-Мутанабби он осыпал такими богатствами, что после его отъезда их вывозили из города целым караваном.
