Силуэт между всадниками раздвоился.

Дрожащий наследник престола мироздания держал на коленях хрупкую спящую девушку, поддерживая локтем её голову, как обычно делают с грудными детьми. Лёгкий ветерок, несущий аромат озона, поднял её тёмные волосы. Длинные пряди ярко сверкнули Солнцем на фоне дороги, ослепляющей огненными лужами.

Вода размыла каплю крови по лезвию косы, упёршейся в щёку пареньку. Он выдохнул и округу наводнил то ли захлёбывающийся, то ли задыхающийся сухой плач. Всезнающий склонился к недвижимому телу девушки, крепко прижимая её к себе.

— Прости… Прости меня…

До сих пор свободно висевшая изящная ручка поднялась к нему на шею. Он оторвался и посмотрел в раскрывшиеся большие карие глаза возлюбленной. Его губы едва слышно или даже вовсе беззвучно вторили одно и тоже — просили прощения.

Нежная ладошка скользнула на небритую щёку.

Девушка улыбнулась.

— Всё хорошо… — произнёс хриплый, почти не слышный голосок, словно замученный криками от адских пыток на том свете.

Молодой человек несмело покачнул головой и поднял подбородок, чтобы посмотреть на своих палачей, но не смог оторвать глаз от улыбнувшейся ему любимой. От улыбнувшейся ему любви, удачи и…

Смерть, не расслабляясь, отвёл косу от щеки всезнающего. На лице всадника больше не было ни сарказма, ни издевательской ухмылки. Только хладнокровное спокойствие, присущее тем, кто ставит две последние карты на законченный карточный дом.

За спиной наследника бога наконец расслабился с глубоким вздохом, пожертвовавший собой ради мечты Война. Что-то перебирая в памяти, он посмотрел себе на ладонь и, сжав её в кулак, поднял глаза на длинноволосую подругу. Теперь он знал, она — Чума. Пышногрудая красавица, с растрёпанной мокрой гривой, и вся измазанная грязью, умилённо смотрела на сидящего перед ней Бога. Подняв голову, она улыбнулась здоровяку и поправила волосы, которые дождь затащил на её бледные щёки. Девушка замерла, оставив за ухом руку держащую прядь. Глубокий вдох и неторопливый выдох качнул её груди под комбинезоном. Близкая свобода, вперемешку с мечтой, с каждым таким вдохом наливали её лёгкие и всё тело едва ощутимым покалыванием.

Не насладился моментом только скупой толстяк. Отряхиваясь от грязи, он взялся за выпирающий живот и оттуда немедленно вырвалось голодное урчание, сравнимое, наверное, только с разочарованным рыком тигра. Мужчина скривил недовольное лицо.

— Я люблю тебя. — тихо признался Всезнающий, — Всегда любил, ни на один день не переставал думать о тебе…

Как будто освободившись от тяжести, парень нашёл силы оторвать взгляд от девчушки у себя на коленях. Зацепившись за горящий холодным пламенем взор Смерти, наследник всевышнего закрыл глаза и приготовился заплатить.

Заплатить за всё.

…жизни.

Несмотря на затянутое облаками небо, день предвещал быть тёплым. Начинается настоящая весна. Ветер, налетевший откуда-то издалека, зашевелил верхушки сосен, наполнив свежий воздух шорохом хвои. Как только порыв стих — из сосновых крон защебетала одинокая птица, несколько секунд спустя к ней присоединились ещё два звонких певчих голоска.

Лес разрезает гладкая асфальтированная дорога в две полосы. Вдали, на сколько хватает глаз, не видно поворота — дорога прямая и кажется, что где-то там её поглощают смыкающиеся сосны.

Вдоль бесконечного соснового бора, никуда не торопясь, идут четверо. Их шаги сливаются и легко гармонируют и с ветром, и с пением птиц, и вообще со всеми звуками мира вокруг.

Нежный, немного хриплый, женский голос дополнил окружающую атмосферу почти девственной природы сладкой песней:

— Думаете мы правильно поступили? — прошло всего пару дней и Чума ещё не оправилась от травмы горла, короткий вопрос заставил её закашляться, но даже хриплый кашель сумел слиться с окружающей идиллией.

С каждым шагом Смерть опирается на свою косу, ему досталось крепче всех. Мужчина нахмурился:

— Посмотрим сестрица… На моей памяти он первый наследник мироздания, который пожертвовал всем ради любви. — шелест его голоса растворился в шорохе хвои, принесённом с очередным дуновением ветра.

По дороге больше никто не шёл.