— В принципе, этого должно хватать, главное с умом используй. — гостья в диковинном комбинезоне казалась непроглядной кляксой в тёмном помещении, это притягивало к ней взгляды обеих собеседниц. — Вот именно! заметила она внимание, — Света тебе тут побольше надо. А раненным свежий воздух нужен. Устрой небольшой сквозняк, что ли. тебе как раз дырку в задней стенке сделали.

Даша согласно кивнула.

На обед, как обычно, были консервы — по пол баночки на человека. Не смотря на каждодневное питание, порой пропавшей консервацией, выжившие уплетали за обе щеки. Во время голода никакая пища не приедается. Главным остаётся поддержание сил, хоть и не ясно для чего. Практически все выжившие, сильно сбавили в весе и, со временем, на руинах появился стереотип — если человек выглядит сытым, значит он либо бандит, либо людоед. Только такие элементы позволяли себе регулярное и достаточное питание.

Остаток дня странная троица молча провела за разглядыванием углей в костре, раздумывая, что же могло понадобиться наследнику хозяина мироздания от одного из них. Лишь изредка они перекидывались одним двумя словами, стараясь как можно лаконичнее выразить свои мысли или направить мысли друг друга в новом направлении. По большей части — бестолково.

Вскоре после захода солнца Борисовна как обычно скомандовала отбой. Для проверки прогресса возведения укреплений парень спустился на первый этаж. Он специально дождался пока люди закончат работать, чтобы не смущать их. Тем не менее, его встретили двое мужчин, оставшихся с караульными и помогавших им обустраивать место пулемётчика. Вооружившись керосиновой лампой, взятой у входных дверей, они переставляли и меняли местами кирпичи, чтобы добиться максимально устойчивой конструкции. В тусклом оранжевом свете, с исхудалыми бородатыми лицами и пляшущими вокруг тенями, мужики походили скорее на обитателей сказочных подземелий, спешно сооружающих какой-нибудь алтарь.

Безымянный бесшумно приблизился к ним сзади, желая послушать, о чём строители ведут беседу. Сначала в кругу света проявился блестящий пояс и только через несколько шагов, стали различимы очертания человеческой фигуры.

— Что думаешь об этих чертях? — шёпот пополз эхом в дальние углы первого этажа.

Другой строитель, не долго думая, дал пессимистичный ответ:

— Черти не черти, помогают же, главное чтобы душу потом не потребовали взамен.

Остальные улыбнулись.

— Сюда три шлакоблока один на один поставь, типа полка. О Гос… — испугался один из них, но не успел вскрикнуть, безымянный инстинктивно схватил его за нижнюю часть лица, закрыв рот. Это оказался техник, освобождённый недавно у бандитов.

— Товарищ командир, эм…

Парень не дал договорить, зашипев, призывая к тишине, и, как ни в чём не бывало, вопросительно кивнул головой на кирпичную кладку.

— Да вот решили днём, что надо бы укрепить позицию…

Здоровяк снова перебил:

— Нужно чтобы ты сделал скважину для воды на территории лагеря. Что для этого требуется?

Техник растерялся от громоподобного голоса — «Ну бензин для машины, машина есть… Трубы для воды, насос. Кстати, когда собакам тем скважину бурил, видел, что всего навалом у них и ещё два насоса было точно, ваши люди всё выгребли, а это добро не забрали. Ну и ко всему прочему нужно знать, где подземные воды, чтобы по нескольку раз наугад не тыкать.

Безымянный, оценивая масштабность требуемых действий, на мгновение упёрся взглядом в пол.

— Завтра соберём группу, поедете за оборудованием. Ты говорил, что знаешь где достать карты подземных вод?

На этот вопрос у техник растеряно улыбнулся и развёл руками:

— Ну, примерно знаю. Контра там нужная точно была.

…Кто-то из старших выживших должен знать наверняка…

Отступая от мужчин спиной вперёд, безымянный слился с тенью, ещё мгновение были различимы пояс и бледный овал лица.

— Тьфу… Чуть сердце в пятки не ушло… не стесняясь, возмутился один из мужчин.

— В штанину оно у тебя чуть не ушло! — подколол караульный и все нервно засмеялись.

За день кирпичная кладка выросла до роста человека, пусть это и не защитит от серьёзного оружия, но и мимо баррикады пройти теперь не получится. Результат — более чем удовлетворительный.

На втором этаже никого из выживших уже не было, только из палаток и халабуд слышалась редкая возня. Перед очагом сидели длинноволосая и костлявый, последний свесил голову на грудь и мирно сопел. Девушка не спала, но, кажется, не почувствовала появления друга на этаже, по крайней мере не оглянулась и никак иначе виду не подала.

Войдя в палатку, которую парень мысленно нарекал ни как иначе как своей, он сразу завалился на расстеленный плащ, не утруждая себя снятием комбинезона. Отсутствие законных хозяев жилища нисколько его не огорчило. Но только сон начал гнать прочь тяжёлые мысли и одолевать могучее тело, как щель палатки озарилась неярким светом керосинки. Нагнувшись, внутрь вошла Лена. Не ловко придерживая одной рукой полы длинного, до самых пят, махрового синего халата, она развернулась и застегнула вход свободными пальцами руки с лампой.

Керосинка заняла место в дальнем углу. Нарушая тишину только глубоким дыханием, девушка выпрямилась и освободила вторую руку. Лениво распахнувшиеся мягкие полы халата приоткрыли свету обнажённое молочно-белое тело. Вздрагивающий от прохлады плоский животик тот час покрылся гусиной кожей. Влажные волосы цвета мёда слипшимися волнами возлегли на юной упругой груди, часто вздымающейся от взволнованного дыхания. Лена повела плечи назад, и халат послушно спал на пол. Её безрассудный взор, ослеплённый огоньком керосиновой лампы, устремился в блестящую тьму глаз безымянного. Где-то там, в бездне, занималось пламя.

Парень медленно сел, опёршись на руку. Лена молча шагнула и переставила одну ногу через бедра своего избранника, становясь прямо перед его лицом.

Несколько долгих секунд он молча смотрел, наслаждаясь персиковым ароматом, исходящим от девичьего тела, потом медленно поднял взгляд на её пупок и выше грудь. Девушка провела по его щеке ладонью и запустила пальцы в волосы на затылке. И… Понеслась душа в рай, как говориться… То ли он сам прильнул к ней горячими губами, то ли это она притянула его к себе за затылок, но сомнения и нерешительность больше не тревожили не одного из них.

Его поцелуи один за другим впивались в дрожащее тело, заставляя её судорожно хватать ртом воздух. Мощная ладонь поднялась вверх по внутренней стороне её ноги и пальцы начали шарить между худеньких бёдер. Изогнувшись, Лена протяжно с хрипом выдохнула, изо всех сил стараясь не шуметь, затем рухнула на колени, пройдясь животом по его лицу и груди, и в сумасшедшем поцелуе набросилась на влажные губы. Вторая рука спустилась по спине к талии и ниже. Парень лёг на спину, крепко прижав к себе её бёдра, покрывая поцелуями и слегка покусывая нежную шею.

Лена запустила тонкие пальчики под чёрный воротник и попыталась раскрыть комбинезон, как ранее это делал он сам, но ничего не получилось. Когда, решив помочь раздеть себя, безымянный повторил ту же манипуляцию, одеяние послушно расслоилось на лепестки волокон, оставляя под собой скользкую кожу, с которой ещё несколько секунд взвивались во тьму змейки пара испаряющегося геля.

Два обнажённых тела, спасаясь от ночной прохлады, терзали и любили друг друга, стараясь посвящаться таинству любви как можно тише. Сплетались руками и ногами в немыслимых страстных объятиях, даря согревающее наслаждение, порой кажущееся пламенем и расходящееся по телу, словно медленный электрический ток. Не в силах сдерживаться Лена снова и снова впивалась зубами в твёрдую шею, стараясь не стонать, и, в итоге, прокусила кожу до крови.

Только глубокой ночью, мокрые от пота атлант и нежная сладко сопящая хрупкая девчушка, предались сну, обнявшись и закутавшись в спальник.

Её волосы так и не высохли в этой безумной погоне за падающей звездой.

Тишина… Мрак… В воздухе едва различима густая дымка. Никаких объектов, ни земли, ни неба не видно. Но внезапно, какая-то часть мира как будто материализовалась, тело отяготилось необходимостью дышать, каждый удар сердца кулаком лупит изнутри грудной клетки, надувая кровью все, даже самые мельчайшие кровеносные сосуды, тысячей игл, пронзающих тело. Воздух режет дыхательные пути неосязаемыми лезвиями в глубину — до самого хребта и рёбер, а врываясь в лёгкие — разрывает их с почти материальным треском, каждый импульс которого, отдаёт резкой горячей болью в основание черепа.