Бенни толкнул дверь ногой, распахивая ее пошире.

— Я пойду первым, — сказал он.

Но, если честно, он предпочел бы поскорее выскочить из люка на сухую землю плоскогорья. А затем поскорее вернуться в Маунтинсайд. Надеясь, что никто еще не занял его старый дом. Возможно, и его кровать все еще на месте.

— Ладно, — согласилась Никс. На этот раз она не стала спорить, кто из них должен быть главным.

Однако непривычная сговорчивость Никс не придала Бенни уверенности, и он настороженно вглядывался в зловещий мрак просторного грузового отсека.

Слабого света, пробивавшегося из люка, не хватало, чтобы разглядеть, что находится в глубине помещения. Он осторожно шагнул вперед. В воздухе стоял густой запах моторного масла, которое раньше изготавливали из нефти, и это было не то масло из животного жира, которым пользовались в городе. Кроме этого, здесь витали и другие запахи. Пыль, экскременты животных и еще какие-то едкие химические ароматы, напомнившие ему запах алкоголя, который распивали Чарли Кровавый Глаз и его шайка. Этот спиртной напиток продавался в магазине мистера Лафферти, как виски, но отец Морги Митчелла называл его «ядовитым пойлом». И еще здесь стоял уже привычный смрад смерти. Он был не сильнее других запахов, но все же ощущался довольно отчетливо.

Бенни смог разглядеть лишь множество контейнеров, перевязанных нейлоновыми веревками и прикрепленных к железным кольцам, вкрученным в пол. Большинство контейнеров были изготовлены из прочного на вид пластика, но среди них Бенни заметил пару металлических ящиков, а самый большой оказался деревянным.

— Что ты там видишь? — прошептала Никс.

— Ничего особенного. Кучу огромных контейнеров и ящиков.

— И что это за ящики?

— Не знаю. Но в них явно не щенки, не яблочные пироги или новые бейсбольные перчатки. Могу поспорить на что угодно.

Он еще немного прошел вперед, настороженно прислушиваясь к тишине, но до него доносилось лишь собственное взволнованное дыхание. Наконец, ящики и контейнеры закончились, и впереди царил лишь непроглядный мрак. У Бенни были спички, но он не решался отпустить меч, чтобы достать их и зажечь. Пока еще нет.

Пол скрипнул у него под ногами, и Бенни вспомнил о множестве трещин в искореженном корпусе самолета.

Услышав тихое шуршание у себя за спиной, он понял, что Никс тоже вошла в грузовой отсек.

— Ты достала пистолет? — тихо спросил он.

— Да.

— Убери. Я не хочу получить пулю в спину, если еще одна мышь вдруг выпрыгнет прямо перед нами.

Она что-то едва слышно пробормотала в ответ, но он услышал скрип кожаной кобуры, когда Никс убрала пистолет.

Постепенно глаза Бенни привыкали к темноте, и он стал различать детали. На некоторых ящиках черными чернилами были выведены надписи, и Бенни беззвучно произносил их. На деревянных ящиках было написано:

На железных ящиках были надписи:

— И что это такое? — спросил Бенни.

— Понятия не имею. Должно быть, лабораторное оборудование и научные приборы.

Бенни кивнул и сделал еще несколько шагов в темноту.

— Ты что-нибудь слышишь? — прошептала Никс.

— Нет. А ты?

— Нет.

— Это хорошо, — сказал Бенни, а про себя добавил: «я думаю».

Он прошел еще несколько шагов вперед, пытаясь разобрать очертания предметов и определить, что это такое. Пробивавшегося издалека слабого света было недостаточно, чтобы рассеять непроницаемый мрак.

Бенни наклонился к Никс и мягко прошептал ей на ухо:

— Послушай, я собираюсь пройти вперед по центральному проходу. Подожди меня здесь. Если что-то пойдет не так, я не хочу сбить тебя с ног, убегая отсюда. У меня от этого места мурашки по коже.

Тишину нарушило тихое дребезжание коробка, а затем сухой треск зажигаемой серной спички. Яркий свет ослепил его, резкий запах серы ударил в ноздри. Он поморщился и сердито уставился на Никс, державшую в пальцах горящую спичку.

И в чернильной темноте грузового отсека даже слабого огонька спички оказалось достаточно, чтобы разглядеть то, что раньше было скрыто от их глаз.

Тележки, прикрученные цепями к полу.

Нагромождения компьютеров около стен.

Блестящие грузовые крюки на цепях, прикрепленных к потолку.

А за рядами контейнеров располагались в несколько рядов металлические кресла.

Бенни и Никс застыли от ужаса.

В этих креслах сидели люди. Все они были в парашютных комбинезонах. Человек двадцать в желтых костюмах, четверо в голубых и двое в зеленых.

И все они были мертвы.

Но уставились голодными глазами на Бенни и Никс.

Из груди Никс вырвался истошный вопль.

— Достопочтенный, — начал брат Питер, — если мы усомнились в матушке Розе и жнецах, которых она сбила с пути истинного, тогда, думаю, нам стоит кое-где побывать.

Лицо святого Джона казалось отрешенным.

— Где побывать?

— В Усыпальнице Падших.

— Для чего нам это?

— Если матушка Роза так рьяно оберегает это место, никого туда не допуская, даже ваше святейшество, значит, там спрятано нечто очень ценное.

— Ценность — понятие относительное, — ответил святой. — Человек, чей дом объят пламенем, и человек, умирающий от жажды, по-разному смотрят на стакан воды.

Брат Питер кивнул, принимая точку зрения учителя, но сомнения не оставляли его в покое.

— Она не может надеяться, что захватит Убежище всего лишь при помощи небольшой группы жнецов. Что у нее есть — всего лишь пара сотен последователей? Нет, у нее наверняка есть какой-то секретный арсенал, о котором мы не догадываемся. И он скрыт в этой усыпальнице. Это же военный самолет. Возможно, там внутри полно оружия…

— Не сомневаюсь.

— Тогда, достопочтенный, почему бы нам первым не захватить его?

Святой Джон печально покачал головой:

— Даже ты, Питер? Даже ты?

— Я не…

— Ты думаешь, что на борту того разбившегося самолета есть оружие. Я тоже так думаю. А матушка Роза знает это точно. Она постаралась соорудить стену вокруг своей усыпальницы, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. Одно время я соглашался с ней. Этот самолет олицетворяет прежний мир. Возможно, он доверху наполнен материалами научных исследований о том, как лечить серую чуму, или лекарствами от других болезней, которые были с нами с самого первого дня Падения, а возможно, там внутри находится боевой танк. Но все это абсолютно не важно. Все это — зло. Все это — скверна.

— Я все понимаю, достопочтенный, — настаивал брат Питер, — но если бы это оружие попало к нам в руки, его природа бы изменилась. Как любит повторять матушка Роза, когда заносишь меч, важно лишь намерение, а не сам меч. Ведь ты позволил нам пользоваться квадроциклами, а они тоже из прежнего мира.

— Но это не оружие.

— Даже так…

Святой Джон поднял руку:

— Я знаю, что ты посоветуешь мне, Питер, и это могло бы стать мудрым решением для нас обоих. И даже ознаменовало бы нашу победу, ведь мы бросили бы силы зла на достижение святой цели.

— Да, я…

— Но это неправильный путь, потому что, пойдя по нему, мы утратили бы обретенную чистоту, снова вернувшись к той скверне, от которой когда-то избавились.

Матушка Роза шла по лесу в сопровождении брата Алексия. Чуть поодаль за ними следовало около сотни жнецов. Их новый «избранный», брат Мако, шел посреди толпы. Он еще не совсем оправился от потрясения, но был счастлив, что остался в живых. Другие избранные болтали и смеялись с ним, дружески похлопывая его по спине и делясь с ним разными историями. Они обращались с ним как с героем, как с братом или родственником, который сделал что-то удивительное, принеся большую пользу семье. И Мако все больше вживался в роль избранного воина матушки Розы.