Она кивнула:

— Гираму было очень плохо. Он пролежал в постели дней десять-двенадцать, и к нему на всякий случай приставили охрану.

— Но?..

Бунтарка подняла Еву на руки, обняла и поцеловала, а затем посадила на сиденье.

— Держи ее крепче.

— Не беспокойся, — ответил Чонг. — Я не отпущу ее. Но что случилось с Гирамом? Ему стало лучше?

На лице Бунтарки промелькнуло странное выражение.

— Это не то «лучше», о котором тебе хотелось бы услышать. Хотя он выжил. Старик Гирам смог встать с постели, смог общаться с людьми и все такое, и спустя некоторое время он даже вернулся к охоте.

— Но?.. — настойчиво спросил Чонг. Ему хотелось пнуть ее.

— Он уже никогда не стал прежним. И время от времени делался кусачим.

— Кусачим?

— Да. Он начинал звереть, вел себя странно и пытался кого-нибудь укусить. И ему это несколько раз даже удалось.

— Он покусал людей?

Бунтарка отвела взгляд.

— Возможно, он даже ел людей, но это всего лишь слухи. Некоторое время спустя он сбежал, успев ускользнуть от расправы.

— Что… я имею в виду… во что он превратился?

— Я не знаю, как по-научному называется этот случай. Но мы с друзьями дали ему свое прозвище.

— Сгораю от нетерпения узнать его! — воскликнул Чонг.

— Мы называли его полузомб, — ответила она. — Гирам Полузомб.

— Круто, — сказал Чонг, а про себя подумал: «Лайла бы пришла в восторг. А потом упокоила бы меня навсегда».

— Держись, приятель, — сказала Бунтарка. Она взобралась в седло, завела мотор, и мгновение спустя они уже мчались по лесу, и четыре толстых колеса поднимали вокруг тучи песка и пыли.

— Никс, думаю, нам надо отыскать это Убежище. Ты читала отчет, видела все эти записи. Кем бы ни была эта доктор Макреди, она считала, что обнаружила нечто очень важное. Более быстрые зомби? Более умные зомби? Если в Убежище есть ученые и военные, они непременно должны узнать об этих исследованиях. Мы не можем просто так бросить их здесь гнить.

Никс задумчиво закусила губу.

— И мы должны предупредить людей в Убежище о жнецах. Я не совсем понял, что здесь происходит, но ясно одно — матушка Роза со своими чокнутыми жнецами собирается напасть на Убежище.

— Я не хочу оказаться в эпицентре еще одной заварушки, — сказала Никс. — После Чарли, Белого Медведя и проповедника Джека я уже не знаю, смогу ли…

Она осеклась и закрыла глаза.

— Никс, — ласково сказал Бенни. — Я не собираюсь говорить всякие глупости про судьбу, но…

— Но все равно сделаешь это, — ответила она, взглянув на него. — Ты собираешься сказать, что нечто вроде судьбы, рока или призрака Тома привело нас сюда, и теперь мы должны принять важное решение, как поступить с этой информацией. Правильно?

Он ничего не ответил.

— Ты собираешься сказать что-то вроде «если не мы, то кто», вспомнив приключенческие романы, которыми вы с Морги когда-то зачитывались. О герое, отправляющемся в путешествие, чтобы столкнуться с трудностями, которые лишь ему по плечу, и все такое.

Бенни по-прежнему молчал.

— И еще ты собираешься сказать, что трудный путь и есть самый правильный. Что так поступают самураи. И истинные воины. И что если у нас есть информация, которая может спасти человеческие жизни, то мы просто обязаны так поступить. Правильно? Разве не это ты собирался сказать?

Бенни откашлялся:

— Что-то вроде того.

Никс оперлась о спинку кресла пилота и уставилась в окно. Глубоко вздохнув, она заговорила странным и каким-то отстраненным голосом:

— Том учил нас не только сражаться. Не только тому, что должен уметь делать истинный воин. Мало уметь сражаться. Только не в этом мире. Чарли поздно усвоил это. Как и Белый Медведь, и проповедник Джек.

— Да.

— Порой мы забываем истинный смысл слова «самурай».

— Служить, — сказал Бенни.

— Да, — согласилась Никс. — И поступать достойно. Поступать правильно, даже если трудно. Даже если больно.

Она наклонилась и подняла с пола свой боккэн. Некоторое время Никс разглядывала его, а затем медленно повернулась к Бенни. Она выглядела утомленной, напуганной и подавленной, но, несмотря на это, в ее глазах появился знакомый ему живой зеленый огонек. Она вздохнула и коротко кивнула Бенни.

— Так давай сделаем это, — сказала она. — Будем самураями.

— Далеко отсюда до плоскогорья? — спросила Лайла. Ей пришлось придвинуться ближе к Джо и кричать ему в ухо.

— Пять километров, — ответил он. — Мы будем там через… о черт.

Он нажал на тормоза, и квадроцикл резко остановился, подняв большое облако пыли. Гримм, бежавший рядом с ними, замер и издал глухое ворчание.

Лайла выглянула из-за мускулистого плеча Джо.

— О! — воскликнула она.

На лесной тропе собрались жнецы, преграждая им путь. Не меньше дюжины головорезов. Они разом обернулись на шум мотора, и выражение любопытства на их лицах сменилось сначала недоумением, а затем злобной радостью. Они мгновенно схватились за оружие, и звон стали заглушил работавший на холостом ходу мотор квадроцикла.

— Мы можем их объехать? — спросила Лайла.

— Можем, — ответил Джо, — но тогда потеряем кучу времени, а, судя по тому, что ты рассказала, твои друзья, скорее всего, пошли именно этой дорогой. Если мы отправимся в обход, то окончательно их потеряем, а шайка этих негодяев может найти.

Лайла гневно заворчала.

— Тогда будем сражаться, — заявила она.

Обернувшись к ней, он улыбнулся.

— Я восхищен твоей отвагой, дорогая, но ты немного не в форме.

— Я могу стрелять.

— Это так. — Джо спешился. — И я скажу вот что, — заявил он, — ты можешь попрактиковаться в стрельбе по мишеням, целясь в тех, кто проскочит мимо меня и нашего чудо-пса.

— Их здесь многовато для тебя одного, — ответила она. — Даже если Гримм будет помогать.

Пес перевел взгляд с нее на приближающуюся группу жнецов, и на его морде расплылось подобие улыбки. Он возбужденно гавкнул и напрягся, готовясь к бою.

— Просто прикрывай нас, — сказал Джо и направился к жнецам. Лайла не сводила с него глаз. Этот человек неторопливо шел по лесной тропе с таким видом, словно решил прогуляться теплым весенним вечером. Гримм направился следом за ним. Меч Джо по-прежнему торчал из багажной сетки на квадроцикле, а пистолет остался в кобуре. Этот парень явно спятил.

И жнецы, похоже, тоже так подумали. Улыбаясь друг другу, они важно надули щеки и поспешили навстречу странному грешнику, чтобы преподнести ему дар тьмы.

Джо остановился в полуметре от них и поднял руку, растопырив ладонь. Гримм уселся рядом.

— Ладно, ребятишки, — сказал он достаточно громко, чтобы его слышали и жнецы, и Лайла, — прежде чем вы изольете на меня божью ярость, давайте немного поболтаем.

Жнецы тоже остановились, насторожившись. Они переводили взгляд с Джо на пса и обратно. Один из них, высокий крупный мужчина с татуировками колибри и цветов, выступил из толпы жнецов.

— Ты кто такой? — грозно спросил он.

— Не важно, кто я, — откликнулся Джо.

— Ты явился принять тьму?

— Вообще-то нет.

— Тогда о чем нам говорить?

Джо пожал плечами:

— О, даже не знаю. А как насчет того, чтобы посмотреть, как вам, ребятки, понравится процесс смерти?

Предводитель жнецов презрительно фыркнул:

— Мы жнецы Церкви Тьмы, слуги бога, призванные очистить зараженный мир от скверны.

— Допустим, — сказал Джо. — И?..

— И мы не боимся смерти. Смерть для нас — это слияние с тьмой, а это самая большая радость на свете.

— Неужели? — недоверчиво воскликнул мужчина. — И вы действительно в это верите, парни?

— Да! — заявил человек с татуировками колибри, а остальные жнецы поддержали его громкими возгласами.

— Вы совсем не боитесь смерти, я не ослышался? В этом суть?

— Смерть — это путь к блаженству и единению с вечностью.