Стекло в кабине пилотов разбилось, и вездесущие лианы пробрались и туда. В нескольких метрах от смятого носа самолета виднелся распахнутый железный люк, зияя, словно черный рот, на светлой поверхности корпуса. Из люка свисали клочья пластикового полотна, а в траве под шероховатыми концами пластика виднелись старые кости. Бенни приходилось видеть фотографии надувных трапов, которые использовали во время аварийной посадки, и эти обрывки пластика напоминали остатки такого трапа.

Он указал на него Никс, подняв ее боккэн:

— Взгляни. Кто-то выжил в катастрофе.

Эти слова еще сильнее взволновали Никс, в ее глазах вспыхнуло замешательство. Она взяла у него свой деревянный меч, но с такой силой стиснула его, что костяшки ее пальцев побелели, и Бенни показалось, что она собирается наброситься на мертвый самолет. Она сделала пару торопливых шагов в сторону обломков.

— Будь осторожна, — предупредил Бенни, стараясь говорить тише, чтобы их случайно не услышали рыскавшие повсюду жнецы.

— Я собираюсь осмотреть его, — ответила она, но ее голосу не хватило уверенности.

Бенни двинулся следом, но затем вдруг остановился. Уголки его губ мрачно опустились вниз, но пока что он не мог до конца понять причину охватившего его странного ощущения. Он снова окинул взглядом место катастрофы. Траншею, самолет, густую листву, оторванные крылья, распахнутый люк. И нахмурился еще сильнее.

Что-то здесь было явно не так.

— Никс, подожди, — произнес он. — Не надо.

Она остановилась, бросив на него недовольный взгляд:

— Почему?

Бенни облизал губы.

— Мне… мне кажется, это не наш самолет.

— О чем это ты?

— Никс, это не тот самолет, который мы видели.

Она перевела взгляд с самолета на Бенни, а потом обратно, и в ее глазах вспыхнула такая ярость, что он поспешил удостовериться, что она не дотянется до него своим боккэном.

— Да ты спятил, — огрызнулась она. — Конечно же, этот тот самолет, который мы видели.

— Нет, не тот. И говори тише. — Бенни приблизился к ней. — Взгляни на него, Никс. Эта штука пролежала здесь не меньше года. Возможно, больше.

— Откуда ты знаешь?

Резкость Никс начинала раздражать его, и Бенни ответил ей в той же манере.

— Раскрой глаза, — огрызнулся он. А затем указал на молодые деревца, пробивавшиеся из траншеи: — Взгляни на эти побеги. Видишь, им точно не менее года. А возможно, и больше. Некоторые выглядят так, будто им не меньше двух лет.

— Это молодые побеги, Бенни. Они могут сгибаться. Они согнулись, а затем распрямились.

— Это невозможно. Они бы сломались. Послушай, здесь были деревья гораздо крупнее, которые вырвало с корнем.

И это была правда: засохшие стволы множества молодых сосен устилали траншею, их ветки были сломаны, корни торчали наружу из песчаной почвы. Многие из них переломились пополам, а устилавшие дно траншеи сухие пруты вполне могли быть молодой порослью, погибшей во время крушения самолета. Бенни достал несколько стеблей и показал Никс.

— Видишь? — спросил он. — Вот побеги, которые уничтожил самолет. Они просто не выжили бы под тяжестью такой огромной штуковины.

— И что? — парировала она. И хотя теперь она понизила голос до шепота, он звучал еще яростнее, источая ужасное раздражение. — С каких это пор ты сделался экспертом в ботанике?

— Я не эксперт, Никс, но и не глупец.

Никс уже собиралась что-то ответить, но передумала и вместо этого сказала:

— Он мог разбиться после того, как мы его увидели. Прошло восемь месяцев. Ты не знаешь, как быстро растут побеги можжевельника, Бенни. Им может быть всего восемь месяцев.

— Возможно, — признал Бенни, — но я сомневаюсь.

Они осторожно двинулись вперед, внимательно разглядывая мертвый самолет.

Они так увлеклись самолетом, что не осмотрели окрестный лес и потому не обнаружили двух мертвых зомби, привязанных в двадцати метрах дальше по извилистой тропинке. Не обнаружили они и два кровавых пятна, где двое жнецов погибли от рук Лайлы. Их тела исчезли, кровавые следы скрывались в кустах.

Никс приблизилась к самолету и замерла около пластиковой полоски трапа, свисавшей из распахнутого люка. Бенни пошел дальше и остановился около торчавшего острием в небо обломка крыла, а затем перевел взгляд на второе крыло. Осмотрел покореженные лопасти пропеллеров. Два пропеллера с шестью лопастями крепились к каждому крылу, один из них отвалился. Бенни подошел к нему и коснулся кончика одной из лопастей.

— Должен признаться, что ничего не смыслю в самолетах, — сказал он, — но когда в прошлом году мы вернулись в город, я просмотрел все книги об авиации в библиотеке и еще кучу журналов у Чонга дома. Это не тот самолет, который мы видели. Я абсолютно в этом уверен.

— Почему? — спросила она, и в ее глазах Бенни увидел смесь гнева, страха и надежды.

Он улыбнулся:

— Никс, та штука, которую мы видели над горами, — это реактивный самолет… а у этого есть пропеллеры, — ответил он. — У реактивных самолетов нет пропеллеров.

Никс разинула рот, удивленно хлопая глазами, и некоторое время не могла вымолвить ни слова. Она быстро перевела взгляд с лица Бенни на лопасти мощного пропеллера, лежавшего в грязи у них за спиной.

— И это создает нам новые проблемы, — добавил он, слегка похлопав по крылу. — Потому что, не важно, кто из нас прав насчет времени крушения этого самолета, он совершенно точно разбился лет через десять после того, как исчезло электричество.

— Боже… — прошептала Никс.

— А это значит, что в воздухе было как минимум два самолета. И если там их было два… сколько их может быть по всему миру?

Святой Джон вытер лезвия кинжалов куском ткани, который носил в кармане. Эта ткань очищала эти клинки уже бесчисленное множество раз.

Он обошел вокруг окровавленных трупов, лежавших на земле. Святой Джон не считал, что оказывает неуважение мертвым, переступая через их тела. Теперь этих еретиков поглотила тьма, а их тела превратились в святые мощи, став доказательством того, что красные врата распахнулись из мира плоти навстречу вечному царству духа.

— Благодарю вас, — произнес он. — Благодарю вас.

Он тихо всплакнул, осматривая место кровавого убийства. Теперь оно превратилось в усыпальницу, и любой человек, увидевший это место, наверняка смог бы проникнуться красотой того, что здесь произошло. От ощущения этой красоты из глаз святого Джона лились слезы, однако это была не единственная причина, по которой он плакал.

Его обуревала ревность, и он низко склонил голову, стыдясь смотреть на тела погибших. Его зависть к их свободе казалась невыносимой. И хотя всего несколько минут назад они были богохульниками, сейчас каждый из них оказался ближе к тьме, чем он сам. Пока он оставался на этой земле, томясь в плену плоти, чистота тьмы была ему недоступна. Да, он помогал другим обрести блаженство, был их проводником, наставником, но сам не мог раствориться в объятиях тьмы.

И потому он сейчас плакал.

Пошатываясь, Джон шагнул на незапятнанную кровью траву и упал на колени. Убрав кинжалы в ножны, он наклонился, прижавшись лбом к земле, поддавшись малодушному порыву.

— Прошу, — взмолился он, — позволь мне вернуться домой. Умоляю.

Тьма прошелестела у него в голове.