— Мне приснился страшный сон, — пробормотала она.

При мысли о том, что Ева верила, что все случившееся — это кошмар, от которого она когда-нибудь очнется, сердце Чонга сжалось от тоски. Лежа на полу лачуги, он продолжал поглаживать волосы Евы, пытаясь смириться с тем, что с ним скоро произойдет.

Он лишь надеялся, что Лайла никогда его не найдет.

— Никс? — ласково спросил Бенни. — Ты в порядке?

Она не ответила, продолжая рыдать.

— Послушай… Том оказался прав, — сказал Бенни, — вирус мутирует, и, возможно, это хорошая новость. В этих записях сказано, что вирус мутирует. Возможно, он трансформируется во что-то более безопасное.

— Ну конечно, когда в последнее время что-то менялось в лучшую сторону? — всхлипнула она. — Все неправильно. Все должно быть совсем не так. Совсем не так. Все очень плохо, Бенни. Боже, какая я дура.

— Постой, в чем дело? Никс, о чем ты? При чем здесь ты?

— Ты не понимаешь. — Она продолжала рыдать, и Бенни расслышал лишь эти слова. — Ты просто ничего не понимаешь.

— Никс… я хочу понять… объясни, что не так.

Бенни почувствовал, что из его глаз тоже потекли слезы, капая на волосы Никс.

Что же так сильно мучило Никс? У Бенни были некоторые предположения, но он догадывался, что здесь кроется что-то еще.

— Прости, — пробормотал он, потому что просто не знал, что еще сказать. — Все будет хорошо.

— Нет, — ответила она. — Ничего уже не будет хорошо.

Он осторожно отодвинул ее от себя и заглянул ей в глаза.

— Что ты имеешь в виду?

В ее прекрасных изумрудных глазах сиял странный огонек, а на губах промелькнула едва уловимая, загадочная ухмылка. И в ней проскальзывало отвращение и презрение к самой себе.

— О Бенни, — ужасающим шепотом произнесла она. — Думаю, у меня неприятности.

— Неприятности?

— Думаю, я схожу с ума.

Он улыбнулся:

— Ты не сходишь с ума.

— Откуда ты знаешь?

— Никс, думаешь, что я бы не понял?

Она покачала головой:

— Никто ничего не знает. И не понимает.

— Так доверься мне, Никс. Если что-то не так, расскажи. Откройся мне.

— Боже, если бы ты только знал, что творится в моей голове, то умчался бы прочь…

— Нет.

— А вот и да.

— Нет, — твердо ответил он, стараясь придать значительность своим словам. — Нет, я бы не убежал. Ты все можешь мне рассказать.

Но она продолжала качать головой.

И тогда Бенни выпалил:

— Я слышу голоса.

Она онемела от неожиданности, перестав плакать и качать головой, и уставилась на него. А затем на ее губах промелькнула кривая ухмылка.

— Да, — сказал Бенни, постучав себя по виску. — Иногда здесь идут целые разговоры.

— Но это не смешно…

— А я похож на человека, который смеется? — Хотя он улыбнулся, но почувствовал, что его улыбка выглядит так же неестественно, как и у нее.

— Но почему ты об этом не рассказывал?

— А ты? — Бенни вздохнул. — Последнее время мы почти не общаемся, Никс.

Она тоже вздохнула:

— Слишком много всего произошло.

— Знаю, но мы даже не поговорили об этом. Думаю, в этом и проблема.

— Все не так просто.

— Что ж, если даже суть проблемы не в этом, здесь ее начало. Слушай, Никс, прошел месяц после Геймленда. Когда мы в последний раз говорили по душам? Мы охотились. Готовили еду. Отмечали маршрут по карте. Искали листья, которые безопасно использовать вместо туалетной бумаги. Мы обсуждали обычные, повседневные вопросы, но никогда не говорили о том, что произошло.

Никс промолчала.

— Мы убивали людей, Никс.

— Я знаю. Мы убивали людей и семь месяцев назад, в лагере Чарли.

— Да, но никогда не говорили об этом. Не пытались все расставить по местам и найти объяснение своим поступкам. Тебе это не кажется немного странным?

Она пожала плечами:

— Сейчас все странно.

— После всего, что произошло, Никс, я не думаю, что кто-то из нас мог остаться в здравом уме. Мне кажется, слово «нормальный» ушло в прошлое.

Поразмыслив, она неохотно кивнула.

— Но, — продолжал Бенни, — если мы не будем говорить о таких вещах, это до добра не доведет. Мы никогда не говорили о твоей маме и том, что произошло.

Никс отвернулась.

— Вот… именно об этом я и говорю! — воскликнул он. — Стоит мне лишь заикнуться об этом, как ты тут же закрываешься. Это не лучший способ справиться с…

— И что это за голоса? — прервала его Никс.

— Это… было нечто вроде того, что можно назвать «внутренним голосом», — медленно начал он. — Вроде как я, но в то же время не совсем я. Он мудрее, понимаешь? Много чего знает. Это сложно объяснить.

— И о чем он знает?

— Обо всем. Даже как с тобой разговаривать.

На ее губах промелькнула легкая улыбка.

— Но напугало меня вовсе не это, — продолжил Бенни. Набрав воздуха, он выпалил: — Думаю, Том тоже разговаривает со мной.

— О.

— Сначала я решил, что просто вспоминаю то, что он сказал. Но потом… не знаю. Мне кажется, он действительно разговаривает со мной. Словно призрак.

— Призрак?

Бенни кивнул:

— Поэтому я и ничего не рассказывал, опасаясь, что ты решишь, будто я окончательно спятил.

— Ты всегда таким и был, — ответила она, снова едва заметно улыбнувшись.

— Когда Том умер… я подумал, что должен каким-то образом сохранять видимость, что он жив. Знаю, звучит безумно, но для меня в этом есть смысл. Я должен помнить все, что Том нам рассказывал. Все, чему научил нас. Все. Боже, Никс, он ведь был последним самураем, понимаешь? Последним. Только подумай о том, что… умерло… вместе с ним. Все, что он знал. Все, чему еще мог научить нас, исчезло. Понимаешь, насколько это ужасно? От его знаний не осталось и следа. Как сражаться, как выживать, как создавать что-то своими руками. Все ушло.

— Я понимаю, Бенни. Мама тоже много знала.

— Послушай, Никс, я не хотел…

— Я знаю, что ты имел в виду. Все в порядке.

Бенни облизнул пересохшие губы:

— Я не могу это выносить, Никс. Мне сложно смириться с тем, что это все ушло. Что его больше нет. — У него потекло из носа, и Бенни достал платок из кармана и быстро вытер лицо.

— Понимаю, — ответила она.

— Но, — воскликнул Бенни, — возможно, он не исчез! Это я и пытаюсь сказать. Сегодня, когда я оказался на дне расщелины… он на самом деле разговаривал со мной. Это было не воспоминание. Он словно оказался рядом.

— Тебя окружали мертвецы, Бенни. Возможно, это был шок.

— Да ладно. Это ерунда. Том заговорил со мной, и я слышал его так же отчетливо, как тебя сейчас.

— А почему тебя это пугает? Он же твой брат.

— Ну… эй! Он же призрак!

— Ты все же думаешь, что слышишь призрак Тома?

— Да.

— Он сейчас здесь? — спросила Никс. — Можешь задать ему вопрос? Спросить, какое второе имя было у моей мамы.

— Он же призрак, а не фокусник.

— Том знал ее второе имя, — сказала Никс. — Спроси его. Если это действительно Том, то он знает.

— Это глупо…

— Спроси его! — завопила она.

— Не могу! — завопил он в ответ.

— Почему?

— Потому что так это не работает.

— Откуда ты знаешь, как это работает? Ладно тебе, Бенни, мы с самого утра только и делаем, что бежим сломя голову. Когда только у тебя нашлось время во всем разобраться и прийти к твердому убеждению, что ты великий специалист в области сверхъестественного?