Если Люцифер правил Преисподней, Кавэлли правили Зиграденом, то можно было с уверенностью сказать, что Хинэрас правит этой библиотекой.

Аккэлия пододвинула массивный стул к столу и взобралась на него. Хинэрас, дождавшись, пока она усядется, почтительно произнес:

- Итак, госпожа, в прошлый раз мы остановились на…

- Нет, – твердо сказала Аккэлия, и демон умолк, вопросительно посмотрев на неё. – Прошлый урок мы продолжим в другой раз.

- Как пожелаете, госпожа, – безропотно согласился библиотекарь, отодвигая в сторону два массивных фолианта, лежащих перед ним. – В таком случае, о чем бы вы хотели поговорить сегодня?

Демонесса ненадолго задумалась, потом медленно произнесла:

- Сегодня ты расскажешь мне всё, что знаешь о двух богинях – Белой и Черной.

Если Хинэрас и был удивлен таким выбором темы, то ни чем этого не показал.

- О сестрах-богинях? – Переспросил он, задумчиво потирая подбородок. – Дайона и Адалисса…

- Да, – Аккэлия переплела пальцы на чёрной столешнице, требовательно глядя на старика. – Тебе что-нибудь известно о них?

- В общих чертах, госпожа, – ответил демон. – Боюсь, не больше, чем всем остальным. Общеизвестные факты, домыслы, легенды…

- Рассказывай.

- Ну что ж… – Хинэрас еще немного помолчал и начал. – История о Черной и Белой богинях берёт свое начало из аксиомы, что ничто существующее не появляется само. Любую жизнь, любые миры создают наделённые особой силой сущности, их называют демиурги. Или, для простоты понимания, боги. Считается, что создателями миров нашей Вселенной являются так называемые сестры богини, персонификации изначальных сил – Тьмы и Света…

Аккэлия слушала его спокойный сильный голос, старательно запоминая каждое слово. Разговор, случайно подслушанный ею, зародил в сердце демонессы необъяснимую пока тревогу. Она ничего не поняла из того, о чем говорили ее братья с Мейснером, кроме того, что это касается мамы. И суда по настроению Ориана и Криса – это плохо, очень плохо. Мысль о том, что маме может грозить опасность, ощутимо вызывала в маленькой демонессе мертвящую оторопь. Но Келл чувствовала, что не стоит идти с расспросами к братьям: чтобы не происходило сейчас, ей вряд ли что-то расскажут – просто из желания уберечь. Аккэлия знала, что её любят, но понимала, что в серьёзной ситуации она будет помехой – маленькая, без капли силы. Поэтому, старшие просто попытаются оградить её от происходящего, если узнают, что ей случайно стало что-то известно. Но сейчас у неё в руках была ниточка – эти богини – почему бы не попробовать самой потянуть за неё. Начать хотя бы с этих общеизвестных фактов, о которых говорит Хинэрас.

Улегшийся под столом Ренэтус опустил массивную голову на лапы, и прикрыл глаза. Если бы кто-нибудь умел читать мимику на собачьей морде, то заметил бы, что адский пёс встревожен. У гончей было прекрасное чутьё на грядущие события – и ему очень не нравилось то, что происходит сейчас. Как и то, что теперь, похоже, все дети его хозяйки стали участниками этих событий.

Глава 16

Глава 16.

Обязанности повелительницы драконов, волнения о детях и о собственной судьбе съедали все моё время. Поэтому о юной драконессе, которую я поселила в своих комнатах, я вспомнила лишь спустя несколько дней, после того, как забрала её из дома её мужа.

«Нужно проверить, как она там», – подумала я, направляясь к нужным апартаментам. Первое, что мне бросилось в глаза, когда я вошла в гостиную – картины. Штук шесть картин на подрамниках разной степени законченности, прислоненные к стенам, дивану и креслам. Похоже, девочка действительно истосковалась по краскам и холстам. Я прошлась вдоль них, вглядываясь в изображения. Вид Реншаара из окна дворца, искрящийся водопад, зажатый между стеной городского здания и пышной зеленью одичалого сада, пара животных, похожих на серебристых лис (нужно узнать, как они называются). И все – живое, дышащее, подвижное. До чего же талантливая малышка.

Сама Диэнна сидела у окна, за высоким мольбертом. Она была так увлечена, что не заметила моего появления. Вообще-то непозволительное поведение – не замечать свою повелительницу. Но, увидев лицо Диэнны, я непроизвольно улыбнулась, и простила ей этот промах. В красивых глазах драконессы было столько одухотворенного восторга, когда она проводила кистью по невидимой мне картине, что становилось ясно: Диэнна не просто любит рисовать – она натурально влюблена в своё увлечение. Похоже, когда она берёт в руки кисть, весь окружающий мир перестает для неё существовать. Дворец сейчас может начать рушиться вокруг неё, а она и не заметит, пока не треснет пол и не опрокинет её мольберт. Глядя на эту идиллическую картину, я отрешённо подумала, каким же законченным подонком был её муженёк, если запрещал ей рисовать. И ведь не демоном же был – драконом. И всё равно умудрился оказаться садистом. Ну да Тьма с ним, ключевое слово здесь «был».

Я обошла мольберт, коснулась плеча Диэнны. Девочка вздрогнула, пару раз моргнула, возвращаясь в реальность, и посмотрела на меня.

- Повелительница! – испуганно произнесла она, откладывая кисть, и попыталась встать, что бы поприветствовать меня как положено, – прошу, простите меня, я не слышала, как вы вошли. Я…

- Пустое, – ответила я, мягко сжимая её плечо, призывая оставаться на месте. – Я достаточно увидела, чтобы не рассердиться.

- Повелительница? – растерялась девушка.

Но я её не слушала, я смотрела на картину, над которой работала Диэнна. На фоне сиренево-алого закатного неба драконьего мира распластался в полёте чёрный дракон. Изумительно красивое изящное и в тоже время сильное создание. Застывший в неподвижности, дракон на картине излучал величественное спокойствие, которое, впрочем, в любой момент могло обернуться вспышкой огненной ярости, если что-то потревожит и не понравится ему. Далеко-далеко внизу простирался город. Ничто не выдавало этого, но мне было понятно, что это именно столица. Я смотрела на дракона, и что-то в нём казалось мне неправильным. Мне потребовалось около минуты, чтобы понять – крылья. Мощные красивые крылья: с одним было все нормально – оно переливалось в закатном свете двух солнц чёрной чешуей; а вот второе… Второе трепетало на встречном ветру чёрным опереньем. Поняв это, я как-то неожиданно для себя поняла, что на картине не дракон, а драконесса. Я перевела вопросительный взгляд на Диэнну:

- Что это?

Девушка опустила взгляд и покраснела:

- Повелительница, я… я знаю, что у вас нет второй ипостаси… Вы не превращаетесь… вы же –демон. Но я… я подумала, что если бы вы могли… То, наверное, выглядели бы так…

Последние слова она почти прошептала. Кажется, ей пришло в голову, что она сделала что-то недопустимое.

- Хм… – неопределённо произнесла я, не зная, как относиться к этому.

С одной стороны – ну что тут такого? Девочка немножко пофантазировала, подумаешь. Но то, что у нее получилось вызывало у меня какие-то странные чувства. Это – я? Такой меня можно увидеть? Пусть даже глазами наивной молоденькой драконессы? Это было странно.

- Повелительница, – снова обратилась ко мне Диэнна, и в голосе её мелькнул страх. – Вам не нравится? Я не должна была делать этого?

- Пожалуй, – медленно произнесла я, – все же нравится…

- Я вас расстроила? – окончательно сникла девушка, нервно комкая в пальцах лоскут ткани, заляпанный краской. Видимо, им она вытирала кисти.

Я посмотрела в её синие глаза – в них было столько испуга и огорчения, что впору мне почувствовать себя чудовищем. Запугала ребёнка… повелительница.

- Не расстроила, – ответила я, успокаивающе гладя её по волосам. – Скорее – удивила. Я не думала, что меня можно увидеть… вот так… Но, мне нравится, Диэнна. Ты отдашь мне эту картину, когда закончишь?

- Отдам ли? – Непонимающе переспросила она, и тут её лицо озарилось восторгом, она вскочила на ноги. – Конечно, повелительница… То есть… Я хотела сказать, зачем вы спрашиваете? Они же все для вас… если вы только пожелаете…