Сентиментальная безделушка, имеющая хождение в мире драконов. Демонам такие вещицы без надобности. А Милена подарила такую дочери, и девочка цеплялась за неё, как за последнее сокровище. Самаэль протянул к Аккэлии руки, и маленькая демонесса в испуге попятилась от него. Он мог бы сказать ей что-то успокаивающее, что не причинит ей вреда, но он не хотел этого. Ангел смерти просто выпрямился, шагнул вперёд и подхватил на руки испуганно пискнувшую девочку. Малышка дёрнулась, пытаясь вырваться, но Самаэль чуть сжал руки, она притихла, ощутив его силу, лишь снова задрожала, как пойманный в ловушку зверёк.

Ангел смерти открыл портал и шагнул в него. Он шёл по коридорам собственного дворца, и усиленно гнал прочь воспоминания, как давно, многие тысячи лет назад он шёл по этим же коридорам, и нёс на руках другого ребёнка. Испуганную, искалеченную, морально раздавленную девушку, которую он не смог защитить. Которую не смог удержать по эту сторону жизни. И та малышка, что тряслась сейчас в его объятиях, имела непосредственное отношение как к той маленькой искалеченной бабочке, так и к тому, кто отнял у Самаэля его мечту.

Он вошёл в комнату, в которой уже никто не жил долгие века, и опустил дрожащую девочку на пол. Аккэлия оглядела обстановку – широкая кровать, изящный столик, большой шкаф, глубокое кресло у стены, и вопросительно посмотрела на мужчину.

- Оставайся здесь, – коротко велел Самаэль, и, чуть помолчав, добавил. – Я приду за тобой, когда ты сможешь вернуться к маме.

- Я вернусь к маме? – переспросила она… и сколько недоверия было в ее голосе!

Похоже, она решила, что раз он не бросил её на пустоши, то решил навсегда замуровать в этой комнате.

- Да, – кивнул ангел смерти, поворачиваясь к двери. – Вернёшься.

И вышел, закрыв, а затем и заперев, за собой дверь.

Милена пришла к нему на следующий день. Именно Милена – не Хищница. Глаза демонессы тревожно блестели, и Самаэль видел – она боится задать ему вопрос. Милена знала, как он относился к её младшей дочери, знала, что ненависть к её отцу, Самаэль проецирует на девочку, и даже не пытается это скрывать. Ангел смерти не мог простить Аккэлии, что та родилась, не мог простить, что Милена не пожелала избавиться от неё после её рождения. Верховный демон не мог простить маленькой демонессе, что Милена любит её.

И теперь Милена смотрела на него и боялась задать вопрос – где её младшая дочь. Она помнила – Самаэль не позволил Хищнице убить малышку, но это не значило, что он сам ничего не сотворил с ненавистным ему ребёнком.

- Пойдём, – просто сказал ангел смерти. – Я отведу тебя к ней.

Он привёл Милену в ту самую комнату, где когда-то бабочка Кэтэрина покончила с собой. Это было сделано без всякого умысла. Самаэль и сам не понимал, почему оставил маленькую Аккэлию именно в этой комнате. Но Милена никак не отреагировала на эту комнату. Она смотрела на девочку, сидящую за столиком у окна. Аккэлия смотрела на портреты в медальоне в своих руках, но на звук открывшейся двери, вскинула взгляд. Тёмные глаза тревожно заблестели. Милена бросилась к дочери, подхватила её на руки, поцеловала, зашептала что-то ласковое. Девочка тихонько всхлипнула, спрятав лицо на плече у матери.

Самаэль наблюдал за этой трогательной сценой со скучающим видом. Для него ничего не изменилось – он по-прежнему любил Милену, и ненавидел её младшую дочь. Милена, спустила девочку с рук, обернулась к нему, приблизилась:

- Спасибо, Самаэль, – тихо сказала она, потянулась, поцеловала его в губы. – Спасибо, что спас мою Келл. Несмотря на…

Мужчина приложил палец к её губам.

- Я сделал это только ради тебя, Милена, – потом нежно погладил по щеке, но, тем не менее, произнёс. – Просто забери её из моего дома.

Они ушли, а медальон, забытый напуганной девчонкой, так и остался на столе.

Ещё немного полюбовавшись на портрет Милены, Самаэль закрыл медальон, сунул его в карман брюк, и покинул комнату, вновь отправившись бродить по коридорам дворца.

Да, он знал о чувствах Ферокса к Милене. И знал о чувствах Милены, о которых не подозревала она сама. Они тянулись друг к другу, и в тоже время словно пребывали каждый за своей оборонительной стеной. Имело место банальное непонимание и недосказанность. Самаэль видел это. Он мог бы открыть Милене глаза, мог бы указать ей, мог бы подтолкнуть её к Фероксу, и её жизнь стала бы ещё чуть лучше. Только он не хотел этого. Не хотел, чтобы о любви Милены стало известно дракону. Не хотел, чтобы Ферокс получил то, что сам ангел смерти получить вряд ли сможет – любовь Милены. Самаэлю приходилось делить её тело с другими мужчинами, и мириться с тем, что её любовь достается только её детям. И ему казалось, что любви Милены повелитель драконов просто недостоин.

Но когда Милена пришла к нему из-за Кайомы, когда он увидел боль в её глазах, Самаэль понял, что сам ничего не сможет сделать для любимой. А она и не станет его слушать. Тогда он пошёл к Фероксу. Самаэль осознавал, что собственноручно вручает сердце любимой женщины другому. Дракон любил Милену, и Самаэль знал, что он сможет найти нужные слова и нужные действия, чтобы спасти её от боли, которую принесёт ей воспоминание о прошлом. И Милена узнает об истинных чувствах дракона, и задумается о собственных.

Самаэлю было нелегко, но он осознанно шёл на жертвы. Он не мог допустить, чтобы Милена страдала. Особенно сейчас, когда над ней зависла тень Чёрной богини, когда её жизнь висит на волоске. Что ж, если единственный способ защитить возлюбленную и избавить её от боли – это уступить её другому, пусть будет так.

Ангел смерти знал, что Милена очень хотела бы полюбить его, но права старая истина – сердцу не прикажешь. И если вышло так, что это своевольное сердце тянется к дракону – пусть будет так.

А сам распорядитель смерти… Что ж, если ему не суждено добиться любви Милены, он будет довольствоваться её приязнью, её доверием, её благодарностью. А ещё нежностью её тела и сладостью её губ… Тоже, в сущности, не мало…

Глава 27

Глава 27.

Я нехотя открыла глаза – сон выпускал меня из своих объятий с трудом. Просто сон – без Дайоны, без пустыни, без врат… даже без кошмаров, к которым я почти привыкла. Меня ничего не беспокоило. И я была уверена, что причина этого лежит рядом со мной и очень внимательно смотрит на меня.

- Ты выспалась, котёнок? – спросил Ферокс, заметив, что я открыла глаза.

- Да, – я помолчала и продолжила. – Мне даже обычные кошмары не снились. Ты защищал мой сон, не так ли?

- Тебе необходимо было хорошо отдохнуть. Неизвестно, когда это получиться сделать в следующий раз.

Я с благодарностью кивнула, а дальше… Я не знала, что говорить дальше, после произошедшего. Признание Ферокса стало для меня шоком, и я ещё сама не понимала, что же я чувствую. Осознать и принять, что мой муж – Ферокс, повелитель драконов, тот, кто когда-то женился на мне только из-за продолжения рода – любит меня, и по его словам, уже давно, мне было сложно, как поверить в осуществление детской сказки – красивой, но до нелепости наивной. И… мне было страшно. Мне было страшно поверить в это… довериться… Да, у меня не было причин ему не верить, но всё это казалось таким… хрупким. Словно от малейшего неверного моего действия всё это могло разрушиться в один миг. Я искала подвох… я искала что-то, что могло бы поставить под сомнения слова Ферокса.

«А тебя ли любит Ферокс? Может, он говорит вовсе не о тебе? Может, его слова любви предназначались… Ледяной королеве Зиградена? Может, это её он любит? Не тебя настоящую, а эту ледяную маску, что ты сотворила? Он же… не знает, какая ты на самом деле. Холодная равнодушная королева… и слабая полукровка, которую ты прячешь в зеркальной комнате в своём дворце. Это не одно и то же. Невозможно любить настоящую Милену Кавэлли, не зная о девочке, запертой ото всех. А Ферокс не знает о ней. А значит, он любит не тебя. Он любит только королеву, но не ту, что прячется за ней».