- Тогда я ещё не знала, что буду связана с Вратами. Хотя… даже если бы и знала, то вряд ли бы это что-то изменило, – я села на кровати. – Сперва, для меня было важно только избавить Аккэлию от силы ключа. А потом… да, я тогда чувствовала, что могу абсолютно всё… что любое моё желание, тут же исполнится… У меня была в руках такая сила… Но, передо мной стояли две богини, пусть уже бесплотные, но это не меняло их сути. И я думала о том: «Как избавиться от угрозы, в лице Дайоны и Адалиссы?».

- Но они сами хотели уйти, – возразил Люцифер. – Тел у них не было, а свою силу отдали тебе. От них практически ничего не осталось.

Я усмехнулась, покачала головой:

- Это не так. Понимаете, повелитель, с силой демиургов я получила… – я на миг задумалась, как лучше сформулировать, – некое знание, в чистом виде. Оно позволило мне забрать суть ключа у дочери, и создать две души для богинь. Но… оно же мне дало понимание – чтобы ни случилось с их телами или с их силой, их суть навсегда осталась в этой Вселенной. Если бы я оставила их силу себе… то, в таком случае, всегда существовала бы возможность возвращения богинь. Рано или поздно, но это бы произошло. Кроме того, уйти хотела только Адалисса, Дайоне просто пришлось подчиниться сестре. А это только подтверждает то, что однажды Дайона захочет вернуться, и найдёт способ это сделать. И история, вполне, могла бы повториться, только уже с иным финалом – с победой Белой богини.

Чуть помолчав, я продолжила:

- Я не могла уничтожить суть богинь. Ведь они были урождёнными демиургами, а я лишь получила их силу. Магия в моих руках не обернулась бы против своих создателей. Но я могла изменить эту суть… Сделать её… конечной.

- И твой выбор пал на людей?

- Да, – я кивнула. – Пусть у них и не осталось бы той силы, что у них была, при перерождении, но я понимала, что делать их демонами или драконами – ошибка. В бессмертной жизни, рано или поздно, к ним могла вернуться память. И тогда… неизвестно, к чему бы это привело. А люди… Срок их жизни составляет всего восемьдесят-девяносто лет. За столь короткую жизнь сёстры даже ничего не вспомнят. И никто не сможет их найти, даже если сильно захочет. Этот вариант показался мне самым приемлемым. Конечно, если бы после этого, у меня бы что-то осталось из магии Дайоны и Адалиссы, я бы не оставила свою дочь… такой, какая она сейчас. Но этот проклятый ангел нарушил мои планы, – я снова испытала прилив ярости, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы успокоится. – Я ответила на ваш вопрос, повелитель?

- Да, вполне, – демон кивнул, о чём-то задумавшись.

Потом он поднялся с постели, прошёл к невысокому столику, у дальней стены спальни.

А я задумалась тоже. Всё то, что я озвучила Люциферу, было правдой. Но было и ещё кое-что, что заставило меня отказаться от силы демиургов. Ещё одно знание, полученное с силой демиурга. Адалисса сказала, что демиург должен быть одинок. Только он и его творение. И она была права. Едва получив силу демиургов, я была Миленой Кавэлли, демонессой-полукровкой, с могуществом, которое не должно было достаться мне. Но оставив силу себе, я стала бы меняться под её влиянием. Прошло бы совсем немного времени – сто, двести, пятьсот лет… И от Милены Кавэлли ничего бы не осталось. Был бы демиург, оберегающий доставшуюся ему по наследству Вселенную. Демиург не может любить ничего, кроме своих подопечных миров. Потому что любая другая любовь тут же войдёт в своеобразный диссонанс с любовью к творению, который будет разрушителен и для творения, и для творца, и для того, кто пробудил в нём постороннюю любовь. И богини это доказали своим примером. Оставь я силу себе, у Вселенной был бы демиург, но у моих детей не было бы матери, а у моего мужа – жены. Это была та самая плата, о которой я сказала Адалиссе, и которую я не готова была платить. Я не хотела терять себя, превратившись в сосуд могущества.

Фероксу я об этом рассказала, и он понял меня. Люциферу мне говорить об этом не хотелось.

- А Адалисса? – вдруг спросил демон, отвлекая меня от моих мыслей.

 Демон вернулся к постели, неся в руках два бокала с густым, почти чёрным вином.

- Простите, повелитель?

- Адалисса не стремилась уничтожить Вселенную, в отличие от своей сестры. Если бы она осталась… неужели она не смогла бы контролировать Хаос? Не смогла бы продолжать существовать? – в голосе мужчины мне почудилось сожаление, но я быстро отмела эту мысль, как невозможную в принципе.

Он протянул мне один бокал, и снова улёгся в постель, опершись на локоть, отпил из своего бокала.

- Вы, ведь, сами когда-то, запечатали её сущность, повелитель. Думаю, вы догадывались, что… – я замолчала на секунду, подбирая слова. – Понимаете… Я знаю, что случилось с Адалиссой… что творил с ней Хаос… У меня остались кое-какие её воспоминания. Точнее, даже не воспоминания, а… чувства. Я знаю, что она чувствовала, когда Древние сошли с ума… знаю, как она согласилась запереть их в Бездне… знаю, что было с ней, когда она поняла, что анхэвэр тоже подвержены её безумию… знаю что… в каком-то смысле, она пыталась защитить и свою сестру, и свою Вселенную от самой себя. Она боролась с Хаосом до конца… но она не смогла бы победить – это я тоже знаю, – я заглянула в черноту бокала с вином, и отпила глоток. – Мне кажется, что… временами, Адалисса была самым несчастным существом в этой Вселенной, всю свою жизнь, борющаяся со своим безумием.

- Тебе её жаль?

- Наверное, всё-таки, да. В конце концов, она была моей матерью. Возможно, в большей степени, чем кому-либо ещё.

- Она любила Кэтэрину?

- Да, – я знала, что владыка Ада всегда почувствует попытку солгать, но я не лгала – Адалисса любила свою бабочку. Хотя, возникновение этого чувства она и сама так и не смогла объяснить. Даже себе.  Но вот только… почему всё это произошло с Адалиссой? Почему Хаос, с его безумием, был в ней с самого начала? Почему его не было в Дайоне? Почему только Чёрная богиня должна была нести Хаос в себе? Я не понимаю, повелитель…

- А почему ты родилась полукровкой, Милена? – Люцифер отпил ещё вина. – Или почему твоя дочь родилась «пустой», даже несмотря на то, кто её отец?

- Но мы ведь говорим о демиургах, – осмелилась я возразить.

- А ты думаешь, на создателей не распространяется рок судьбы? – губы Люцифера тронула усмешка – как всегда, холодная, как лёд. – Думаешь, что Фатум не смеётся и над ними? Нет, Милена… Фатум смеётся и скалится даже в их сторону.

Почему-то от его слов у меня пробежали мурашки по спине. Некоторое время я молча пила вино. Когда мой бокал почти опустел, Люцифер вдруг произнёс:

- Роалд.

Я вздрогнула, обернулась, посмотрела на повелителя.

- Ты ненавидишь его? За то, что тебе пришлось потратить на него остатки силы?

- Ненавижу? – я задумчиво провела пальцем по краю бокала. – Да, пожалуй. Но знаете, эта какая-то гадливая ненависть, схожая с самой унизительной жалостью. Роалд был сильным созданием, его сила превосходила силу серафима или Верховного демона. И на что он растратил себя? Лелеял планы мести Матери, которая не известно, вернулась бы или нет, да мечтал убить меня? Как-то это мелко?

- Желать отомстить богини – это мелко? – усмехнулся Люцифер, отставляя свой бокал. – Впрочем, я понял твою мысль.

Чуть помолчав, демон продолжил:

- Константин отдал Роалда мне.

- Отдал?

- Да. На него пришлось наложить с десяток печатей. Хотя, твоё воздействие всё ещё блокирует его силу, но я решил подстраховаться.

- Константин так долго и много спускал ему с рук, а теперь просто отдал вам?

- Константин никогда в этом не признается, но он боялся Роалда. Боялся его силы и его безумия.

«И убить он его не мог, – подумала я. – И решил избавиться от спятившего сородича руками демонов». В целом, мне было всё равно, какие мотивы двигали управленцем Небес. Я знала, что из рук Люцифера живым этому чокнутому ангелу не уйти, и это меня устраивало.

- Вы убьете его?