— Да, мне приходилось там жить. Она одобрительно улыбнулась.

— Мне тоже — много лет, куда больше, чем Марте, но я не хвастаюсь этим, как она. Я умею вести себя. Я никогда не была легкомысленной девчонкой, как Марта.

Девчонкой?! Я не поверила своим ушам. Я помнила бабушку Витерс с тех пор, как она приходила в детскую помогать нянчиться с Флорой — она носила огромные башмаки и попыхивала глиняной трубкой, торчавшей между двумя остатками зубов!

Мод Винтерслоу наклонилась ко мне, ее элегантные туфли на кнопках скрипнули.

— Позвольте-ка мне хорошенько взглянуть на вас, — я нервно попятилась назад, но она стремительно протянула руку и вцепилась в меня. — Нет, стойте где стоите, в последние годы я стала близорукой. В тот единственный день, когда вы были в церкви, я не разглядела у вас ничего, кроме донца шляпки. А пока я пробиралась через толпу зевак, собравшихся перед входом, вы уже уехали. Терпеть не могу ни этих деревенских ротозеев, ни их манеры. Так что мы имеем?

Кровь бросилась мне в лицо, когда зоркий взгляд мисс Винтерслоу обшарил меня с головы до ног. Удовлетворившись осмотром, она отпустила меня и отступила на шаг.

— Ну-ну, Марта не перезолотила лилию. Когда я впервые услышала, то не поверила — поймать сразу обоих, и отца, и сына, — но теперь вижу, почему вам это удалось. Вы, несомненно, милашка, — я вспыхнула, а мисс Винтерслоу повернулась и пошла к швейной машинке. — Теперь, моя леди, расскажите мне, какие вы хотите занавески. Как говорят в селе, Мод Винтерслоу не из тех, кто теряет время на сплетни.

Я показала ей материал и дала мерки.

— Сделать отстрочку? — спросила она.

— Да — вот здесь.

— Ладно. Скоро я это вам сделаю.

— Если вы заняты...

— Не беспокойтесь насчет этого. Если я попрошу своих заказчиков подождать, они подождут. Я — лучшая портниха в окрестностях, да и расценки у меня умеренные, — она снова оглядела меня. — Кто шил вашу юбку?

— Я.

— Ммм, неплохо сидит. Повернитесь спиной, — я повернулась. — Да, мне самой нравятся юбки из клиньев, хотя в наши дни нечасто встретишь шестиклинку. Где вы взяли выкройки?

— Я сделала их сама.

Увядшее лицо мисс Винтерслоу сморщилось в улыбке.

— Я и сама не скроила бы лучше. Где вы научились шить?

Я рассказала, и она одобрительно кивнула.

— Это хорошее место учебы. У меня поначалу не было денег, чтобы заплатить за обучение, поэтому я начинала швеей.

— Вы никогда не хотели стать горничной у леди? — спросила я.

— Я? — с негодованием воскликнула мисс Винтерслоу. — Быть на побегушках, у какой-то женщины, которая считает себя лучше меня только потому, что родилась в колыбели с фамильным гербом? Это почти так же плохо, как быть замужем, — фыркнула она. — Взгляните на замужних женщин, и вы увидите, какой они терпят ущерб! Вечно живут то с животом, то с дитем у груди — или и с тем, и с другим сразу, если небрежны. Постоянное вынашивание детей вредит женщинам и губит их фигуру, — мисс Винтерслоу зорко оглядела меня. — Вы еще сохранили талию, но подождите — когда вы перестанете кормить, то увидите, что ваши груди обвиснут, — она наклонилась ко мне: — Но не беспокойтесь, моя леди — стоит вам только сказать мне словечко, и я покажу вам, как сделать, чтобы они выглядели такими же, какими были до рождения этих двоих. Кусок прочной ткани, скроенный наискось по той форме груди, какая у вас была прежде — и все будет в порядке. Но вам нужно быть строгой с его светлостью, чтобы он не устроил вам это снова, понятно?

Я пылала румянцем, когда Клара принесла поднос с чаем. Мод Винтерслоу указала на большой стол:

— Спасибо, Клара, поставь сюда. Вижу, ты не забыла для меня фрукты.

— Сегодня только яблоки и апельсины, мисс Винтерслоу.

— Я люблю, когда мне ставят вазу с фруктами, — пояснила мне портниха. — Я всегда прихожу сюда чинить белье, когда созревают персики.

— Какой вы любите чай, мисс Винтерслоу? — я взяла чайник. — Может быть, покрепче?

— Желательно бы, моя леди, с двумя кусками сахара, хорошо размешанный. — Я поставила жесткий стул рядом со швейной машинкой, а на него — поднос с наполненной чашкой. — Вижу, вы сделали как надо, уважаете старших. А теперь, может быть, вы мне что-нибудь посоветуете? Леди купила красивый отрез темно-синего бархата на вечернее платье, но она несколько худа в плечах, поэтому я размышляю, как лучше всего смягчить линию выреза...

Мы были поглощены обсуждением, когда дверь открылась и в нее вошла миссис Джонстон с уксусно-кислым лицом. Когда она увидела меня, ее лицо стало еще кислее.

— Я не знала, что за вами послали, миссис Винтерслоу.

Глаза Мод Винтерслоу сузились.

— Мисс Винтерслоу, будьте любезны. Я никогда не была замужем и горжусь этим — в отличие от тех, кто притворно называет себя миссис, хотя у них на это не больше прав, чем у моей полосатой кошечки.

Красные вены на лице миссис Джонстон покраснели еще больше.

— Нет ничего плохого в старых занавесках.

— Ее светлость выбрала новую ткань.

Миссис Джонстон демонстративно повернулась ко мне.

— Никакой необходимости, совершенно бесполезно — и это в военное время, когда наши доблестные солдаты в такой нужде...

— Я никогда не слышала, чтобы молодые люди в окопах нуждались в таких занавесках, — резко оборвала ее мисс Винтерслоу. Прежде чем миссис Джонстон успела ответить, она подхватила чайник. — Позвольте предложить вам чаю, миссис Джонстон, хотя я знаю, что вы обожаете не чай.

Миссис Джонстон побагровела и выскочила прочь, хлопнув дверью.

— Чего я не выношу, — так это женщин-пьяниц, — сурово сказала мисс Винтерслоу. — Я никогда не брала в рот ни глотка, только в медицинских целях. Не говоря уже о курящих женщинах — Марта вечно дымит своей трубкой! Дурная привычка, дурная привычка для женщин! Мужчины — другое дело, они не способны на лучшее, — она наклонилась ко мне. — Вы знаете, что сделала эта Марта? Дэн Витерс еще не остыл в могиле, а она остановила его светлость на улице и спросила, не может ли он продолжать выдавать ей табачный рацион Дэна, потому что это она выкуривала этот табак, а не он! А его светлость имел глупость согласиться, — она запнулась, а затем кивнула на дверь, глядя мне в лицо. — С этой он тоже дает промашку. В следующий раз проверьте ее расходные книги.

Как она узнала, что я их не проверяю? Ну конечно, Клара — миссис Чандлер — бабушка Витерс — без сомнения, об этом знает все село.

— Проверки делает его светлость, — сказала я, оправдываясь.

— Делает? — ее прищуренные, как у ящерицы, глаза пристально следили за мной, голова склонилась набок. — У меня хороший слух — ваша малышка плачет. Идите и утешьте ее.

Позже я вернулась, чтобы посмотреть, как у мисс Винтерслоу идут дела, и показать ей Розу. Она полюбовалась Розой, а затем сказала:

— Хорошенькая девочка и очень похожа на папу. Может быть, вы побудете со мной за компанию? Шить занавески скучно.

Под жужжанье машинки и клацанье педали она рассказала мне, когда у Мэри Доусон, которая во время моего появления в Истоне была второй горничной и вышла замуж за внука каретника, мистера Тайсона, наступит время родового отпуска.

— Должно быть, в июле — Грэйс Чандлер отпускает ее с работы, предвидя, что в дальнейшем она будет жить с матерью. Миссис Доусон, мать Мэри — вдова, ее муж умер от воспаления легких в ту ужасную зиму два или три года назад.

Я узнала имена и других женщин, ожидавших родового отпуска летом, одной из них была сестра Мэри.

— Не знаю, о чем думает это правительство, отпуская мужчин домой. Через десять дней они возвращаются, но, как правило, оставляют после себя кое-что. Вот, например, бедная Мэри Эллис, она ведь уже бабушка, — мисс Винтерслоу неодобрительно покачала головой, — ей пора отдыхать, кто ее осудит за это, если у нее уже семеро растет и двое на кладбище? Теперь же она снова пройдет через это. Я говорила, я говорила ей, когда она пришла ко мне шить новую блузку, вся в волнении от того, что ее Джим приезжает на побывку, я говорила ей: «Мэри, ты пожалеешь о том, что наряжаешься. Славный мешок из-под картошки — вот что тебе понадобится после того, как он переступит порог». Но мужчин не останавливает ничто. Когда они надевают кольцо на палец женщине, то думают, что получили ее в собственность — ну, по закону так и есть. Вот почему я живу одна! — она бросила взгляд на дверь. — Кстати, о Кларе — она неравнодушна к Джиму Арнольду.