Оно запылало еще больше, когда я увидела, что моя ночная сорочка, валяется на полу у кровати, там, куда ее бросил Лео, прямо на куче его одежды.

— Что же подумал мистер Уоллис? — в ужасе воскликнула я.

— Даже и представить себе не могу, Эми, — Лео лениво потянулся и привлек меня к себе.

— Я вправду перейду в твою спальню?

— В нашу спальню, — поправил меня Лео. — Да. Когда я ехал ночью из Белинга, то решил, что ты совершенно права — нам пора экономить на стирке. Ты можешь поставить свой туалетный столик вон к той стене, — указал он. — Тогда я смогу лежать и смотреть, как ты прихорашиваешься.

— Я не...

Его губы заставили меня замолчать. Когда я отстранилась, он сказал:

— Поцелуй меня еще раз, Эми. И еще — «Da mi basia mille».

— Это, греческий?

— Нет, латынь. Означает — дай мне тысячу поцелуев. Это будет как раз до обеда. Ммм...

Когда он прервался, я спросила:

— Зачем ты приказал Уоллису задержать завтрак?

— Чтобы должным образом пожелать тебе доброго утра. Иди сюда, — его член в одно мгновение оказался во мне.

— Он гораздо легче входит, если попрактиковаться.

— Ты совершенно права, Эми. Практика — это вещь. Чем больше практики, тем лучше, — в голосе Лео звучали смешливые нотки. — Ох, Эми, Эми...

Позже, я чуть дыша лежала в объятиях Лео, а он гладил мои волосы и целовал мои щеки. Наконец он отпустил меня.

— Я включу воду в твоей ванной и пойду в другую комнату одеваться, — сказала я.

Но едва я надела нижнюю юбку, как Лео позвал меня из гардеробной:

— Я не могу найти свои запонки.

— Вот они, они всегда лежат здесь.

— Надень их мне.

— С одним условием...

— С каким условием, Эми?

— Ты поцелуешь меня за каждую запонку.

Мы целовались, пока вода в ванной не полилась через край. Я смотрела, как Лео развел мыло, намазал лицо и взял бритву. Водя бритвой по щекам, Лео сказал со смехом:

— Знаешь, Эми — я чувствую себя, очень женатым, когда жена стоит передо мной в нижней юбке и смотрит, как я бреюсь.

— Ты женат, очень женат. Лео снова засмеялся.

— Надеюсь, с троими-то детьми, — он взглянул на меня с улыбкой. — И, без сомнения, четвертый на подходе, — я вспыхнула.

Закончив бриться, Лео вытер щеки полотенцем и протянул руки ко мне.

— Иди сюда, Эми. Настало время пятьдесят шестого поцелуя.

Когда он отпустил меня, я сказала:

— Наверное, мы уже приближаемся к семидесятому.

— Чепуха, это был только один — паузы для дыхания не в счет, — Лео положил руки на мои плечи и развернул меня. — Тебе пора одеваться, — легким хлопком по заду он отправил меня в мою спальню.

Он растянулся на моей постели, пока я заканчивала одеваться.

— Ты носишь слишком много нижнего белья, Эми. В следующий раз, когда ты пойдешь к портнихе, я пойду с тобой и выберу тебе что-нибудь новенькое — может быть, одну из тех коротеньких прозрачных вещиц, какую ты надевала на званый ужин.

— Они неприличные.

— Просто невозможные. — Лео хихикнул, а я не нашлась, что ответить.

Я застегнула блузку и села за туалетный столик причесываться. В зеркало я видела, что Лео наблюдает за мной — когда последняя шпилька встала на место, он подошел ко мне, его большие руки опустились мне на плечи. Наклонившись, он поцеловал меня в шею. Затем, его щека прижалась к моей, лицо оказалось рядом с моим. Мы взглянули на два лица, отражающиеся в зеркале.

— Красавица и Зверь, — сказал он нежно и печально. — Зверь навсегда — прости, Эми.

Я быстро повернулась, мои губы отыскали его губы. Мы надолго обнялись.

— Эми, — пробормотал Лео. — Ты — мое солнце, моя луна, мои звезды, мой мир. Как я люблю тебя! — он губами погладил мои губы, затем выпрямился. — Нас, наверное, заждались дети. Пора идти в детскую.

— Да, пора, — живо отозвалась я. — Ты получишь свой девятьсот сорок первый поцелуй после завтрака, в парке.

— Но, Эми, я же не смогу дожидаться его так долго! — засмеялся Лео.

И наконец, она настала, наша пора любви и роз. Когда мы гуляли по розовому парку, все розы, казалось, разделяли нашу радость — их краски были ярче, запахи слаще, а лепестки развернуты шире навстречу солнечному теплу. Я тоже, словно роза, грелась под лучами любви Лео. Теперь между нами не было ни секретов, ни подозрений, ни сомнений, ни страхов — одна любовь. Любовь была в прикосновении его руки, в его голосе — и в наших сердцах.

Мы целые дни проводили вместе — в детской, в парке, в кабинете имения, на домашней ферме и даже на озере. Лео учил меня плавать, а я радовалась ласковым прикосновениям воды к моей голой коже. Кроме того, Лео, начал учить меня и греческому, по вечерам в библиотеке. Как-то я сказала ему:

— Чему мне научить тебя в ответ, Лео? Может быть, вычислениям?

— Не знаю, буду ли я их так быстро схватывать, как ты — греческий. В любом случае, зачем мне возиться с ними, когда у меня есть ты?

— Ну, какой же ты бестолковый!

На лице Лео появилась ленивая, довольная улыбка. Затем выражение его лица сменилось и стало серьезным.

— Эми, самому главному ты меня уже научила.

— Чему же?

— Ты заново научила меня любить. Позже я прошептала ему:

— Я никогда не выучу эти глаголы, если ты не перестанешь целовать меня во время урока.

— Ты первая начала. Кроме того, нам пора закрывать книги. Нелла уже беспокоится, — Лео снял меня со своих колен, поставил на ноги и встал сам. — Давай сводим, ее на прогулку по парку, — он подал мне руку и мы вышли навстречу вечерним запахам. Это было наше время любви и роз.

Пришла пора сбора урожая. Как-то я сидела в тени большого вяза в Хай Хэме, наблюдая, как Роза и Джеки возятся с другими детьми, а Флора висит на руке Лео, разговаривающего с мистером Арноттом. Вдруг она оставила его, и побежала по жнивью к своим брату и сестре. Я улыбнулась, видя ее кипучую энергию — в последние дни я была очень сонливой. Мои глаза слипались.

— Ну, по-моему, мы хорошо поработали, Марта? Мои глаза открылись. Бабушка Витерс и Мод Винтерслоу стояли передо мной в лучших своих башмаках и косынках, очень довольные собой.

— Мы пришли посмотреть, как продвигается сбор урожая его светлости, но если посмотреть на вас, моя леди, то ясно — к весне ему будет другой урожай, — бабушка Витерс толкнула сестру в ребра. — Он сеял свой овес все лето, не иначе!

— Кто, миссис Витерс? — из-за ее спины показался Лео. Она нисколько не смутилась.

— Вы, мой лорд, а если взглянуть на вашу леди, не в бесплодную почву, — она хмыкнула, а вслед за ней и Мод.

— Идем, Марта. Раз уж мы здесь, то перекинемся словечком с твоей Энни.

Они ушли. Лео сел на траву рядом со мной.

— Может быть, тебе показаться доктору Маттеусу до того, как эти две сплетницы, растрезвонят, об этом по всему селу?

— Да, лучше в этом убедиться, — кивнула я. Пальцы Лео сплелись с моими, его улыбка была полна нежности.

— Ты уже уверена в этом, Эми. Я вижу по твоему лицу.

— Ты доволен?

— Очень. Тебе не кажется, что сейчас для этого самое подходящее время?

Я положила руку на свой округлый живот.

— Неважно, если и неподходящее, — этот младенец уже в любом случае появится.

Лео засмеялся и поцеловал меня на виду у всего поля. Этим летом он был уверен в себе, как никогда прежде.

— Нам нужно устроить званый ужин, Эми, — сказал он, откинувшись спиной на траву. — Завтра скажи об этом Кларе. Мы устроим его в конце сентября, когда сюда приедет Аннабел.

Званый ужин — в Истоне! Я пришла в восторг.

— Но, Лео, что я надену? — воскликнула я. — Все мои вечерние платья устарели, кроме розового, а я сомневаюсь...

— Да, лучше тебе его не надевать, — хмыкнул Лео. — Будет нехорошо, если хозяин перебросит хозяйку через плечо и утащит от гостей посреди собственного званого ужина!

— Ох, Лео, не можешь же ты такое сделать.