— Я пойду, переоденусь в нижнее белье. Я ненадолго. Лео вернулся в пижаме и улегся рядом со мной. Обняв его, я почувствовала, что он дрожит.

— Ты замерз.

— Нет, Эми, это от облегчения, — пробормотал он. — Весь прошлый год... — он запнулся, а затем признался: — Бывали, мгновения, когда я думал, что ты меня ненавидишь за то, что в телеграмме оказалось не мое имя. Ненавидишь, потому что моя смерть освободила бы тебя, и ты могла бы выйти замуж за Фрэнсиса. Я не мог забыть, что навеки отрезал тебя от него, принудив выйти за меня замуж.

— Лео, не говори глупостей, — я легонько встряхнула его. — Ты не принуждал меня идти замуж, ты это знаешь. Даже если это был не настоящий брак, потом я признала его настоящим. Это было мое решение, а не твое. А теперь тебе пора забыть свои глупые фантазии — и, кроме того, нам пора спать, — положив голову Лео к себе на грудь, я стала гладить его мягкие волосы, пока его дыхание не замедлилось, говоря мне, что он заснул.

На заре он ушел от меня. После его ухода я лежала без сна и плакала, оплакивая Фрэнка — но это были и слезы облегчения, потому что страхи Лео исчезли и он наконец поверил, что я люблю его.

Последующие несколько дней были днями нашего исцеления. Мы признавались друг другу в горестях прошлого.

— Я подвел его, Эми. Я обещал быть ему отцом — но я им не был.

— Я тоже подвела его.

— Только под конец я постарался стать им, но он ничего не узнал, — Лео протянул мне руку, и мы сидели, сплетя пальцы, пока нас не нашли дети. Эти дни мы все время были вместе — в его библиотеке, в моей гостиной, в кабинете имения, в розовом парке. Мы очень отдалились за прошлый год, теперь нам нужно было снова найти друг друга. Это было тихое время — мы высказывали только отдельные бессвязные фразы сожаления, оправдания, любви. Но нам было приятно чувствовать присутствие друг друга, и мы не расставались целыми днями.

На ночь мы расходились по своим комнатам и готовились ко сну. Затем Лео стучался в дверь, связывающую наши спальни, и входил ко мне в ночном халате поверх пижамы, чтобы показать мне, что я могу выбирать.

— Я пришел пожелать тебе доброй ночи, Эми, — говорил он.

— Почему бы тебе не лечь ко мне и не приласкаться немного? — отвечала я.

— Спасибо, — Лео сбрасывал халат, но никогда не снимал пижаму. Самое большее, что он позволял себе — расстегнуть ее пуговицы, и я прижималась к шелковым волосам на его груди. Мой застенчивый Лео. Жанетта при жизни избегавшая его тени, после смерти набросила на него собственную тень.

В субботу, обнимая Лео, я сказала:

— Кажется, мои месячные прекратятся завтра к вечеру, — я почувствовала, что тело Лео напряглось, а дыхание участилось. Вспомнив слова бабушки Витерс, я предложила, как бы случайно: — Ты все равно бреешься в гардеробной, так почему бы тебе не спать у меня в спальне? Мы сэкономили бы на стирке.

Поначалу Лео, не ответил, но затем сказал, как бы в шутку:

— Хотя в прошлом году налоги подскочили просто ужасающе, вряд ли нам нужно экономить до такой степени, Эми, — его дыхание замедлилось, словно у сонного, но я была уверена, что он не спит, а просто хочет, чтобы я подумала, что он заснул, и не стала повторять свое предложение. Тень Жанетты. Но не только ее тень — Лео приготовил эти спальни с раздельными ванными комнатами еще до того, как прочел ее дневник. Однако в Итоне он купался в реке голым — правда, тогда они были еще мальчишками. Лео, не придавал значения тому, что его увидят мужчины, но избегал женщин, даже своей жены. Я вздохнула — неужели он не понимал, что я не Жанетта, которая боялась дьяволов? Однако мне было понятно, что чувствовал Лео, прочитав дневник Жанетты, особенно то место, где с ней случилась истерика, когда она увидела его голым на озере. Бедная Жанетта — и в это мгновение я нашла ответ. Она просила меня дать ему любовь, которой не могла дать она — я так и сделаю.

Когда я проснулась наутро, Лео уже ушел. Солнце вовсю светило сквозь занавески, — день обещал быть чудесным. Я решила, что попрошу Лео сегодня.

Когда после обеда мы гуляли в парке, Лео заметил:

— Сегодня так тепло, что можно даже видеть, как у роз раскрываются лепестки цветов.

Я мгновенно воспользовалась случаем:

— Лео, раз так жарко, почему бы тебе не искупаться в озере? А я пойду с тобой и подержу полотенца.

Лео остановился так внезапно, что я налетела на него.

— У меня нет купального костюма, — резко сказал он и торопливо зашагал вперед. Я побежала за ним.

— Но тебе не нужен костюм. Ты не носил его в Итоне, когда купался. Сэр Джордж рассказывал мне.

— Проклятый Джордж! Не говори глупостей, Эми. Я не могу показаться перед тобой, в чем мать родила.

— Почему? Я же твоя жена.

— Это не обсуждается, — фыркнул Лео.

Теперь его настроение явно испортилось, но я не отступала:

— Лео, мне кажется странным, что мужчина, который проявил такую храбрость во Франции, даже получил медаль, боится купаться на глазах у своей жены, — громко заявила я.

Это сбило его с толку.

— Эми, — Лео ответил не сразу, но в его голосе больше не звучала злость, — однажды ты мне говорила, что жутко боишься зубной боли. А я жутко боюсь этого.

— Лео, я же люблю тебя, — нежно сказала я. — Неужели ты не доверяешь мне?

На лице Лео отражались противоречивые чувства. Я взяла его руку в свои, и крепко сжала. Он начал заикаться:

— Я... я... — наконец он выговорил: — Может быть, после чая...

Наконец-то Лео согласился пойти. Всю вторую половину дня он нервничал все больше и больше. Когда после чая дети ушли наверх, он страдальчески взглянул на меня:

— Эми, ты уверена, что так нужно?

— Да, уверена.

— Но вдруг... ты увидишь меня... и почувствуешь ко мне отвращение?

— Лео, однажды я тебя уже видела, разве ты не помнишь? — его лицо побагровело, а я поспешно добавила: — Я пойду, возьму полотенца и коврик для себя.

— И мой ночной халат, он мне понадобится... — крикнул он вслед.

Лео, не проронил ни слова, пока мы вместе с Неллой, трусившей рядом, шли по парку. Мы вошли в лес, но и тогда он не сказал ничего, пока мы не свернули на тропинку, ведущую к озеру. Там он остановился и тихо сказал:

— Я боюсь, Эми.

Я потянулась к нему, нагнула его голову к себе и поцеловала.

— Я люблю тебя, Лео.

Как только я отпустила Лео, он вытащил на тропинку старый барьер, загородив путь позади нас. Затем он зашагал к озеру.

Из домика Лео вышел, плотно запахнувшись в халат. Не глядя на меня, он пошел в другом направлении, держа путь туда, где у глубокого места были кучей сложены валуны. Он скомандовал Нелле, и та подбежала к нему, а я не спускала глаз с Лео, пока он взбирался на верхушку каменной кучи, нависающей над водой. Его крепкие босые ступни остановились на самом краю. Мгновение он постоял там, глядя на меня, затем сбросил с плеч халат, поднял руки и нырнул.

Сэр Джордж был прав — в воде Лео был ловок как выдра. На мгновение меня захлестнул гнев на французскую графиню, чуть не погубившую эту силу и грацию, но затем я забыла все, любуясь Лео. Он доплыл до середины озера, развернулся, загреб руками — и исчез. Я на миг испугалась, но вскоре его мокрая черная голова показалась на поверхности. Лео вытер с лица блестящие капли воды и снова поплыл, играя, плескаясь, разворачиваясь на середине озера, радуясь ощущению воды, омывающей тело. И как он был уверен в себе! Теперь я знала, как он плавал, плавал с тех пор, как уехала Жанетта и, наверное, когда уже был женат на мне, но тайно, с одной только Неллой, которая, сейчас плавала и плескалась вместе с ним. Лео быстро повернул свое мощное, гибкое тело и поплыл к противоположному берегу, где деревья росли у самой воды. Там он сильной рукой потянулся к ветвям, выломал палку и забросил на середину озера. Нелла кинулась за палкой, Лео поплыл вслед за ней. Золотистая собака легко двигалась в воде, но не с такой грацией, как мужчина, плывущий с ней рядом.

Нет, не мужчина, но Зверь — Зверь в своем естественном облике. Когда он доплыл до палки, бросил ее снова и нырнул вслед за ней, мои глаза наполнились слезами, потому что Зверь был красив, очень красив в воде.