Я не послушалась его и всю неделю сама забирала Флору, чтобы убедиться, что она там хорошо устроена. Я написала об этом в еженедельном отчете, опасаясь, что Лео будет раздосадован, но он даже не удосужился отметить это в ответном письме. Только обычное холодное: «Твое послание от...» Все было бесполезно.

В середине сентября Альби вернулся во Францию, а вскоре в Истон пришла еще одна телеграмма. Джон Дэвис, по прозвищу «Мигун», умер от воспаления легких. Клара плакала, рассказывая мне об этом:

— Бедняга Мигун, он сидел сзади меня в школе, а я сдвигала тетрадку вбок, чтобы он мог списать расчеты. Он медленно соображал, ему нередко был нужен помощник, но зато всегда улыбался. Мигун никогда не вставал с кровати не с той ноги.

Я сходила к жене Мигуна, и мы поплакали вместе. В Истоне погибло уже восемнадцать человек — наступит ли этому конец?

Но в октябре, когда я пришла на домашнюю ферму, мистер Арнотт рассказал мне, что туда только что приезжал офицер для проверки пленных.

— Он сказал, что наши побеждают окончательно и бесповоротно, моя леди. Теперь война не затянется надолго, — он говорил так убежденно, что у меня голова закружилась от облегчения, только тяжесть ребенка на моих руках заставила меня стоять спокойно. Мистер Арнотт наклонился и взял Джеки за подбородок. — Когда твой папа вернется, он поможет тебе поставить на место все это бабье в детской! — Джеки внимательно уставился на него, и мистер Арнотт рассмеялся: — Он смотрит на меня точь в точь как его светлость, а его глаза стали серыми.

Я взглянула на Джеки — так и оказалось. Я даже не заметила этого, потому что их цвет менялся постепенно.

— Моя Мэри поставит чайник, — продолжил мистер Арнотт, — если вы зайдете в тепло, пока я разберусь с этими бумагами.

Последовав за ним, я подняла Джеки повыше, прижалась к его щеке и прошептала:

— Умница, Джеки, умный мой мальчик.

Война закончилась в ноябре. Миссис Чандлер, запыхавшись, прибежала ко мне, чтобы сообщить это.

— Из Солсбери пришло сообщение на почту, — воскликнула она. — Все кончилось, моя леди, все кончилось! Мой Джон, мой Хорас — они в безопасности, они вернутся домой! — она зарыдала от радости. Мистер Тиме побежал сообщить новость миссис Картер, а я поспешила в кабинет имения.

— Мистер Селби, все кончилось! Война кончилась. Лео вернется домой! — я заплакала.

Мистер Тиме принес из подвала бутылку портвейна, и мы выпили за наших бравых солдат. Джим осушил свой стакан и поднялся:

— Мне лучше пойти в конюшню, моя леди — эти новости не вернут мне ногу.

Миссис Чандлер тоже не задержалась надолго. Ей было некогда, потому что в нескольких семьях был грипп, и ей нужно было вернуться в село.

Вскоре пришел мистер Бистон.

— Как вы считаете, леди Ворминстер, — спросил он, — должен я звонить в колокола?

— Да, звоните, мистер Бистон — это великая победа. Но лучше позвоните после того, как отвезут молоко — у мистера Арнотта мало рабочих рук, из-за гриппа и прочего, — я положила ему руку на локоть. — Наверное, у вас отлегло от сердца, ведь скоро, ваш Сирил вернется домой.

— Я... я... — мистер Бистон не мог найти слов. — Нам с Люсиндой с трудом в это верится, — в его глазах стояли слезы. — Слава Богу, слава Богу! Правда, столько других мужчин не вернется. Мы никогда не забудем их, их жертву.

— Да, мистер Бистон, не забудем, — тихо сказала я. Этой ночью я плакала о Фрэнке и остальных погибших. Но утром я проснулась и сказала Джеки:

— Твой папа скоро вернется, — и у меня на сердце полегчало, с него словно гора свалилась.

Этой зимой ходил тяжелый грипп, у некоторых крестьян он осложнился воспалением легких. Лицо доктора Маттеуса посерело от усталости. У доктора заболели и повар, и горничная, поэтому я попросила миссис Картер готовить еду и для него. Она ходила туда каждое утро, но затем я предложила ей оставаться там на весь день, потому что трудно было угадать время, когда у доктора выдастся возможность перекусить, а ему нужно было поддерживать силы. Затем слегли Маб и Лили Арнотт, и я послала Сэл ухаживать за ними. Мне пришлось стряпать самой, а Джесси помогал мне с мытьем посуды. Затем Джесси потребовался в конюшне, потому что заболел Джим, а Клара была поглощена заботами о нем. Я беспокоилась за детей, но в детской все оставались здоровыми.

Кажется, в селе заболели почти все молодые замужние женщины. Ко мне пришли бабушка Витерс и Мод Винтерслоу, обе очень взбудораженные.

— В эти дни многим в селе нечего есть, — сказали они. — Организуйте нас стряпать, моя леди, как во время урожая.

И мы создали группу сиделок и поваров, распределили еду и лекарства по семьям, чьи матери слегли в постель. Так нам удалось пройти через это последнее испытание. К Рождеству, жизнь в селе стала полегче.

— Кажется, Истону сопутствует удача, — сказала я доктору Маттеусу.

— Да, кажется, обошлось.

— В других местах умирает столько крестьян, — вздохнула я. — Это ужасно, после всего, что они уже вынесли из-за войны.

— Я уверен, что война тоже причастна к этой эпидемии. Несмотря на правительственную продовольственную программу, многие недоедали в течение последних двух лет.

— В нашем имении, такого не было.

— Да, — ответил он. — И это благодаря вам, леди Ворминстер.

В Тилтоне умерло более дюжины человек, но нам в Истоне повезло больше. К концу декабря все больные гриппом начали поправляться. Но кое-кто из истонских все же умер. Боб Вильсон был убит в битве на Сомме, а теперь его старший сын подцепил заразу и умер в бристольском госпитале. Миссис Вильсон так радовалась, что ее Тоби в безопасности, потому что война закончилась, когда ему пора было возвращаться во Францию. Но теперь она потеряла и мужа, и старшего сына.

Она была с Тоби, когда тот умирал, а вернувшись, пришла прямо в особняк и попросила встречи со мной. Она хотела привезти тело сына в Истон, чтобы похоронить его здесь.

— Понимаете, моя леди, я не смогу ездить туда на его могилу, но если бы...

— Не беспокойтесь, миссис Вильсон, мы сделаем это для вас. Его похоронят на церковном кладбище, и вы сможете регулярно носить цветы на могилу.

Мистер Бистон сопровождал гроб из Бристоля, а мы дожидались поезда на станции. Мы потеряли так много мужчин, не побывав на их похоронах, поэтому казалось, что юный Тоби, принадлежал нам всем. Да так и было. Он родился и вырос в Истоне, а перед призывом в армию работал на домашней ферме. Все знали Тоби, он всегда был бодрым и трудолюбивым.

Теперь его гроб погрузили в фургон, присланный с домашней фермы, который мистер Арнотт сам пригнал на станцию. Миссис Вильсон ждала у дверей своего коттеджа, надев лучшее платье.

— Я буду сидеть у его гроба всю ночь, — сказала она. Наутро из тилтонского военного лагеря приехали солдаты на бронетранспортере. Тоби умер как солдат, его нужно было и похоронить как солдата. У церкви сержант выкрикнул команду, группа солдат с ружьями выстроилась снаружи, а шестеро внесли гроб в церковь.

— Господи, ты наше прибежище в старости нашей... Но Тоби было только восемнадцать, да и война уже кончилась. Почему, почему?

Щурясь от дневного света, мы направились к пустой могиле.

— Мужчина, женщиной рожденный, живет недолго... Он приходит и уходит, как срезанный цветок...

Миссис Вильсон склонилась над могилой и бросила туда горсть земли. Казалось, она вот-вот упадет в могилу, но ее брат крепко схватил ее за локоть и оттащил от края.

— Возблагодарим же Господа Всемогущего за то, что он призрел душу нашего дорогого брата...

Я содрогнулась. Было холодно, очень холодно в день похорон Тоби.

Когда мистер Бистон договорил прощальную речь, над могилой наступила тишина, были слышны только всхлипывания сестры Тоби и чирикание птиц. Вдруг раздалась хриплая команда сержанта. Еще выкрик — и солдаты построились в две шеренги, подняли ружья. По последней команде они сделали три залпа в воздух. Птицы смолкли, раздался рыдающий звук сигнальной трубы — последнее «прощай» погибшему.