Ведь только недавно утром Николай чувствовал себя полностью удовлетворенным, даже пресыщенным проведенным в постели временем. В какой-то момент, наблюдая, как она хлопочет, накрывая на стол, он почувствовал, что волшебный круг вокруг нее начал распадаться, показывая, что она совсем обычная, очередная. Но своим нарядом, чутким поведением, неоднозначностью и улыбкой она снова его завела. Ничего не делая. Просто завтракая с ним на террасе. Она исключительная — такая, какая была с первого дня их знакомств. А сегодня уже третий день. И пока без изменений.

Может предложить ей второй уровень отношений? Там презерватив не нужен. Согласится? Только позавчера она была невинной, а сегодня он хочет от нее сексуальных изюминок! Нет смысла. Но желание, что налилось в чреслах, не давало покоя. Поерзав на стуле, Николай принял решение действовать.

Что ты любишь делать? — перевел он разговор на второстепенную тему, а про себя отметил здоровый аппетит Стефании.

Стефания медленно поглощала каждый кусочек еды, тщательно пережевывая. Много ела. При этом успевала одновременно и про родных восхищенно рассказывать. Сразу видно, от родных она без ума и семья у них дружная. Это тоже ему понравилось, заставив должно оценить ее как члена семьи.

Николай шумно выдохнул, пытаясь сбросить с себя ее чары. Стефания его околдовывала и пленяла; все, что она делала и говорила, — все ему нравилось и было по душе. Даже то, как она держит стакан одной рукой как бы на просвет. И Николай не сопротивлялся этому сокрушительному потоку, наоборот, утверждался в мысли, что Стефания должна быть с ним.

— Рисовать, — ответила она не задумываясь, — и наблюдать.

Наблюдать и рисовать? Пейзажи что ли? — уточнил он озадаченно. Нет. По пейзажам у нас мастер Аленка. Одежда — это по мне. Мне нравится таким образом рисовать одежду, чтобы она подходила персонально человеку и украшала его, подчеркивая плюсы и маскируя минусы.

Зазвонил мобильный. Он, посмотрев на экран, что-то отписал. Снова звонок — снова ответ. Еще раз подобное повторил, быстро водя пальцем по экрану. Вывел голограмму на стол, рядом с пиалой, наполненной баклажанной икрой. Что-то в ней быстро выбрал, яркая картинка — еще несколько касаний. Голограмма исчезла, издав короткий предупреждающий звук. Николай молча перевел взгляд на Стефанию, продолжая ее изучать.

Почему так смотрите? — спросила она, смутившись, ведь он был первым человеком, которому она открыто призналась в своем увлечении. Конечно, она жаждала услышать его мнение. Потому что ты меня удивила. Очень. И кем ты себя видишь? — неподдельный интерес послышался ей в этом вопросе. Дизайнером одежды, — гордо ответила Стефания, замирая в ожидании его реакции.

Ей важно его мнение. Что он об этом думает?

Почему? — осторожно спросил Николай, только теперь ее глазами рассматривая то, что было на ней надето. Что почему? — она не поняла его вопроса и подчеркнутой осторожности.

Большинство знакомых Стефании моду и дизайнеров одежды не воспринимали серьезно, а снисходительно улыбались, когда об этом заходила речь. Они даже толком не удосуживались спросить, что это за труд, чем он полезен.

Николай, наоборот, сразу приступил к делу. Задал главный вопрос: почему.

Потому, что мне нравится, когда человек одет подобающим образом, подчеркнув свое «я», свою индивидуальность и бытность, — ее торопливый ответ подсказал ему, насколько для нее важна поднятая тема. Бытность? — в замешательстве переспросил он.

Это вопрос дал Стефании зеленый свет, заставив действовать:

Да, то, кем видит себя человек и что он хочет передать своей одеждой. На что он претендует! По одежде, как и по поведению, можно судить. И не только по первому взгляду, а по тому, как он ее носит в повседневной жизни, с чем и где. Здесь существуют две параллели: внутренние и внешние.

Она в воздухе изобразила две прямые линии и волны между ними.

И как это влияет на окружающих? — непонимающе переспросил Николай. Определенно! Одеждой и ее выбором человек по-своему настраивает свой ритм, свою жизнь, настраивает лад на отдельный день и людей вокруг на него же. Например? — спросил он, залюбовавшись ее ухом, за которое она убрала длинные шелковые волосы. Вот пример. Сегодня на мне платье, которое оголяет икры, но закрывает остальные части тела, как бы подавая кричащие сигналы. Я вроде не доступна, но если настаиваете — я не против. При этом самое интересное место на нем — это разрезы… — объяснила Стефания, сверкнув на него недовольными выразительными глазами.

Его Стефания злится. Начало — не очень.

Думай обо мне, Стефания, как я о тебе. Не своди с меня глаз. Ты моя.

Он повертел головой!

Да в чем дело! У меня навязчивые мысли о ее принадлежности мне. И это не только мысли, это уверенность и какая-то утвержденность.

Она моя!

И ты не согласна насчет прекрасных ножек? — уточнил Николай и наклонился, пытаясь увидеть под столом те самые ножки, которые они сейчас обсуждали. Нет. Это вызывающе! Я бы, на месте дизайнера, оголила руки и часть спины. Руки и часть спины? — повторил он, растягивая слова и не отводя от нее задумчивого взгляда… — Что ж, я согласен, неплохо было бы… Валяй! Что? Оголяй, — разрешил он лениво-уговаривающим тоном, неодолимо завлекая ее своими намеками. Николай облизнул верхнюю губу, при этом не сводя горящего взгляда с ее сомкнутых губ.

Стефания, отчаянно пытаясь сохранить хладнокровие, решила уточнить услышанное:

Здесь? Да, а что? Нет, — категорично ответила она, сдвинув ноги вместе и выпрямив спину. Ее лицо выражало смущение и сопротивление.

Николай весь напрягся, как хищник перед прыжком, глаза сверкнули в предвкушении:

Мне нравится, когда ты говоришь «нет». Нравится? Почему? — спросила она не понимая. Потому что это «нет» через несколько минут станет «да», — объяснил он самоуверенно, по-прежнему не сменяя напряженную позу предвкушения. Ха! — отмела сказанное Стефания, улыбнувшись обескураживающе и скрестив руки на груди, демонстрируя, что она ничего делать не будет. Значит, «ха»?Да, ха! — снова повторила Стефания, откинувшись в кресле, голос ее зазвучал еще уверенней. Посмотрим, — сказал он.

Николай сосредоточил взгляд на том, что находилось перед ним. В его руках появился треугольный хлебный тост, нож, рядом масло в серебристой масленке. Казалось, он вовсе забыл о ней и их разговоре, занявшись исключительно тостом. Закончив намазывать масло, он положил нож на тарелку, откусил большой кусок и начал жевать. Желваки на щеках заходили, уголки губ были в масле, кончиком языка он их слизал, не сводя пристального взгляда с тоста, провел кончиком языка по нижней губе. За всеми этими движениями наблюдала Стефания, ожидая, когда же он приступит к выполнению своих угроз. Ее тело излишне чутко отозвалось, напряглось, как будто это Николай по ее коже провел языком; желание охватило ее, переполняя нетерпением.

Наконец он перестал жевать, поднял глаза на нее — и их взгляды встретились. Стефания прочла в глазах Николая жаркий ответ на свое желание. Желание немедленно встать и пересесть к нему на колени стало нестерпимым, она еле сдерживала себя.

Что со мной происходит? Это словно не я!

Но нет, так легко я не сдамся. Или спустить флаги и отдать себя на милость победителя?

Николай провел пальцем по ножке высокого бокала для легких коктейлей, продолжая смотреть в глаза. Стефании захотелось, чтобы он так же по ее ноге провел. Медленно, наслаждаясь. Дрожь стремительно разливалась по всему телу. Она хочет его, сильно и прямо сейчас.

Проси, — короткий приказ.

Стефания моментально поняла, о чем идет речь. Он приказывает просить подарить ей же наслаждение. И она будет просить. Стефания этого хочет. И она это получит. Назад пути нет.

Хочешь, чтобы я просила?

Я буду просить. Но не потому, что ты этого хочешь. А потому, что мы оба этого хотим.

Здесь и сейчас…

Пожалуйста, — чуть слышно прошептала Стефания. Не убедительно.

Стефания буквально ест у него с рук. Это опьяняло быстрее любого вина, давая такую первобытную мужскую власть над ней! Она такая послушная, возбуждается с пол-оборота. И она его.