Думаю, не у каждого современного поэта встретится нечто подобное — стихи, полные нежности и горькой тоски, стихи, в которых трепещет и плачет женская душа. Иногда ей кажется, что она многое сделала когда-то не так, что где-то в прошлом осталось то настоящее, которое могло перевернуть ее жизнь. Увы! Жизнь не имеет сослагательного наклонения.
И я до времени не знала,
Что есть душа и естество,
Что есть любовь, которой мало
Любви, похожей на родство.
Не склонная к чистописанью,
Я поняла: любовь чиста!
Чтоб оскорбить ее касаньем,
Нужны холодные уста.
Тому, кто влюблен в мир, требуется ответная любовь. Татьяна это чувствует, не зря же однажды она написала такие строчки:
Оттого и расстаться не жалко
С тонким крестиком сонной звезды,
Как утопленнице, как русалке,
Чья душа холоднее воды…
Уплыву — и никто не заметит,
И никто не заплачет, что мне
Лишь тепла не хватало на свете,
Огонька в непроглядном окне.
Наше время безжалостно к поэтам. Впрочем, когда оно было к ним добрым?
Можно цитировать ее строчки бесконечно, легче дать возможность читателю самому узнать ее книги — глазами и душой. Истина кроется не в словах, она спрятана в чувствах. Чувства Татьяны Брыксиной неподдельны всегда — если она любит, то уж, значит, любит, если ненавидит, так от души. Читая ее книги, наблюдаешь за ростом мастерства поэта — от первых наивных и бесхитростных строк до последних, наполненных философией бытия, метафорами и неожиданными сравнениями, нравственно гармоничной рифмой. Сейчас Т. Брыксина зрелый поэт с особенной, только ей присущей интонацией, овладевшая почти всеми тайнами писательского ремесла, выросшая из своих юношеских стихов, как старшеклассницы вырастают из школьных платьев, но все-таки сохранившая свежесть восприятия окружающего мира и некоторую детскую романтичность.
И она продолжает писать стихи. Хорошие стихи.
Российский читатель хорошо знаком с ее творчеством, Татьяна часто получала со всех уголков бывшего Союза трогательные письма, в которых читатели благодарили ее за творчество. Все правильно — стихи в первую очередь пишутся для себя, поэзия не ремесло, а способ жить, но читают тебя все-таки другие люди, и если твое творчество нравится им, то начинаешь понимать, что жизнь прожита не зря, что ты смог сделать что-то нужное людям.
О своей жизни она сама однажды написала так:
Как я жила? Как все на свете —
Душа при мне и Бог со мной,
Случалось — плакала о лете,
Устав от лютости земной.
Без упований на свободу
Смирялась редко и с трудом,
Ныряла в солнечную воду
И задыхалась подо льдом.
Почти бесхитростно и честно
Жила — вся на ладони дня…
А если что и неизвестно —
Молва доскажет за меня.
Эх, Татьяна Ивановна, разве вы не знаете литературной молвы? Много их, желающих потоптаться по человеческой душе. Лучше уж это сделать самой, тем более что получается хорошо. Она написала много прекрасных стихотворений, но все-таки есть одно, говорящее о ней как о человеке и поэте больше всего. В нем есть такие строки:
Кто мы есть?
Кто мы все — эти странные люди,
Разорившие дом,
Распродавшие суть
За диковинку мысли на нищенском блюде
Да посулами благости выстланный путь?
И о чем бы ни пелось,
И ни тосковалось —
Оказались мы сами себе не нужны…
Дай же, Господи, нам эту малую малость —
Поглядеть на себя со твоей стороны!
Может, в данности этой,
Где нет невиновных,
На измызганных горем просторах сиих
Мы полюбим себя —
И кривых и горбатых,
Дураков, чудаков, простофилей Твоих?!
Когда-то волгоградский поэт Сергей Васильев удивил меня строками: «Стихи, как дети, получаются тогда, когда их не хотят», которые, на мой взгляд, довольно точно отражают процесс творчества. Не знаю, каким образом поэзия стучится в двери Татьяны Брыксиной, но она хочет писать стихи и пишет их, вырастая практически с каждой книгой, ибо в новые книги включает лишь новые стихи. Мне кажется, ей не пристало горевать:
Однажды — поводырь и странница —
Мы соберемся в дальний путь…
Но, ради Бога, пусть останется
Хоть что-нибудь, хоть что-нибудь?..
Она может не сомневаться. Конечно же останется. Останутся прекрасные проникновенные стихи.
А мир предельно прост
Он всегда косит карим грустным взглядом. Это от желания взглянуть свысока при его небольшом росте.
Но Михаил Зайцев — хороший человек. А еще он кормилец писателей, он сестра милосердия, или, точнее, медбрат, ибо является представителем Литературного фонда по Волгограду. Того самого, который согласно уставу был создан для поддержки путем вспомоществований нищим, опустившимся и спившимся литераторам, что в наше время означает — всем, ибо при строительстве капитализма литераторы, способные вести достойное материальное существование, редки и большей частью проживают в Москве. Если раньше хлебным городом слыл Ташкент, то теперь таковым является столица нашей Родины.
А еще он прекрасный семьянин, хозяйственный дачник и отчаянный рыболов. Однажды на зимней рыбалке даже отморозил руки, пытаясь поймать столь мелких карасиков, что от них с негодованием отвернулся бы даже мой кот: азартен — господи не приведи!
Поэзия его смотрит грустным нежным верблюдиком: трогательная, немного наивная, улыбчивая, и в этой улыбке всегда просматривается извинение — «я вас не сильно? Ради бога, не хотел оттоптать вашу любимую мозоль!» Наверное, стихи и должны быть такими — чтобы брали за душу.
Они пришли, враги,
Ко мне просить прощенья…
На скатерть пироги
Поставил, угощенья.
«Ну, наломали дров, —
Хохочут, — ох, немало!»
…Теперь вот нет врагов,
Но и друзей не стало.
Обладатель различных российских премий, он знает, что пишет хорошие стихи.
Ноги щекочут мальки.
Их зачерпну рукою —
Прыгают в воду с руки
Искрами над рекою!
Искры летят над закатом вдали,
Над синевою нетленной,
Над городами вечерней земли
И над самой вселенной!
Где в облаках сам Господь, как в реке,
Молнию-удочку держит в руке!