Виктор Ростокин пытается осмыслить мир, в котором он живет. Мир многолик и сложен, мир изменчив, как настроение Бога, мир похож на облака, плывущие в высокой синеве небес. Иногда понимание этого рождает великолепные строки:
Все хорошее — в нас,
А плохое всегда преходяще,
Не потом, а сейчас
Поразвеется пеплом летящим.
И обиды, и грусть
Позабудутся нами, простятся,
И спадет с сердца груз
Недомолвок. И можно смеяться,
И от счастья неметь,
Ощущая тепло и цветенье.
Только надо суметь
От лица отделить отраженье.
«В творчестве русского поэта Виктора Ростокина я ощутил неодолимую силу земли, приволье и тепло крестьянской нивы, воочию увидел „зеленый шум“ и колыхание трав, узнал очарованного человека в его естественном окружении неба, солнца, вольных вод.
В его стихах много степных красок, запахов, терпкого ветра и честных земных раздумий.
Несуетное слово его льется и светится, словно родниковая влага» — так охарактеризовал поэзию Виктора Ростокина известный поэт Иван Лысцов.
Наш известный земляк Василий Макеев, «вечный косарь духмяных трав», знавший писателя с детства, написал проще и точнее: «Был бы в силах, Виктор Ростокин пособил бы всем сирым и обиженным. И природу оградил бы от неумелого хозяйствования. Но ему дано лишь писать стихи и рассказы, что важно само по себе».
И это важно само по себе.
Я люблю перечитывать сборник его миниатюр «Откровения блаженного». Иногда мне кажется, что в ней воплощена вся наша жизнь с ее бестолковостью, ненужной суетой и вечным сожалением о том, что не сбылось и никогда уже не сбудется.
Обращение к истокам
Сельский житель по духу своему, он сторонится городской суеты, она ему неясна, удушлива, ему куда милее просторы Придонья с меловым горами по одну сторону реки и теснящимися ветлами по другую. Он считается мастером рассказа, при этом он явно выраженный деревенщик — каждый человек пишет о том, что знает, а уж быт деревни Борис Екимов знает куда лучше большинства писателей.
Ему до всего есть дело. Вот Б. Екимов обращается к «колосковым делам» — страшному периоду нашей истории, когда за хищения колосков с полей к голодным людям, не имевшим средств на пропитание, применяли высшую меру социальной защиты — расстрел. Горло сжимается, когда читаешь о судьбах пухнувших с голоду подростков и их матерей. Иногда думаешь, надо ли так ковыряться в прошлом, давно ушедшем в небытие? «Надо, — жестко говорит Б. Екимов, — чтобы не совершить ошибок в будущем, надо внимательно всматриваться в свое прошлое. День сегодняшний есть следствие дня вчерашнего, будущее — результат совместных усилий прошлого и настоящего».
Вот он рассказывает о своем путешествии по Дону. Рассказывает бережно, храня природу и встреченных по дороге людей, а заодно поднимая пласты провинциальной жизни с ее заботами и радостями, тревогами и волнениями. И язык — сочный, цветистый, которого так не хватает нашим краеведам.
Взошла большая, красной меди луна, и песчаные бугры стали багровыми — словно не земной, а какой-то марсианский пейзаж. Над головой низко летящие, зловещие тучи. Одна похожа на хищную остроклювую птицу, вот-вот нас крыльями накроет. Эта — карлик-горбун. Горбоносая ведьма с распущенными волосами. Таинственный рыцарь…
И история, которая сквозит в каждом названии, упомянутом Екимовым. Вы только вслушайтесь в названия мест, которые он перечисляет, и сразу встает забытое прошлое, ставшее загадкой для сегодняшнего человека: Гайдин провал, Бургуста, Булукта, Дарашева Дубина, Коптерова пайка, Аршин Джимбай, Джамильта, Горина Атаманская, Ревуха, Пьяная, Потайная, Конья… Сколько романтики и сказочности кроется в них, и уже невозможно, наверное, сказать, откуда то или иное название взялось.
Утрачена связь времен!
Именно ради нее, этой связи, Б. Екимов совершал свое путешествие по Дону. Хотелось обрести покой и найти ту золотую середину, которая дает возможность человеку жить в равновесии с миром и собственными желаниями. Очерк насыщен историческими справками, сведениями о растениях и лесах, об обитающей в реке рыбе, но в первую очередь он о людях, живущих по донским берегам. Дочитав очерк, смотришь в потолок и вздыхаешь. Была и у меня мечта, проплыть на лодке по нашим малым рекам, теперь, наверное, уже неосуществимая — болезни берут свое, но ведь и правда, что на берегу Дона молодеешь душой и забываешь о болезнях.
Но особое место в творчестве Екимова занимают рассказы. Внешне неброские, повествующие о самых обычных поступках самых обычных людей, они все-таки оставляют странный след в душе. И это следствие екимовского таланта.
Вот рассказ о горе-фермере и лодыре, который клянется в любви к родной земле, звонит о своих успехах, хотя на деле… Рассказ так и называется «Турчок», свисток, иначе говоря.
А рассказ «Охота на хозяина» о том, как дед с внуком отправились на донскую рыбалку. Рассказ подкупает знанием рыбацких хитростей донского пространства. Сюжет незатейлив — рыбалка выдалась удачная, мальчик готов ее закончит, а дед жадничает. Удача же редкая привалила, по-донскому — вакан. И тут к нему на снасть попадается сом. Не просто сом, а тот, кого зовут обычно со страхом и уважением хозяином омута. В борьбе с сомом дед падает за борт и начинает тонуть. Мальчик остался один. И тут надо дать слово самому Б. Екимову:
Ухватив большие для него весла, он стал подворачивать лодку, чтобы ее совсем не залило.
— Дед, дед! Де-да! — истошно кричал он.
Ответом ему стал орлиный клекот. Закрыли солнце огромные крылья. Мальчик вскинул голову: могучая птица упала в лодку, тут же взмыла из нее с рыбиной в когтях и роняя в волну добычу. И снова гневный клекот, тень крыльев. Желтые злые глаза, кривой клюв. И еще одна рыба в когтях.
— Я понял! — закричал мальчик. — Я отдам, отдам рыбу! — кинув весла, он стал выбрасывать из носового отсека пойманную им и дедом рыбу. — Я отдам! Я все отдам!
Все здесь — и страх перед природой, и любовь к деду, и языческая надежда на справедливость реки, поэтому и счастливый конец рассказа воспринимается как единственно верный. Читая этот рассказ, я почему-то вспоминал Хемингуэя с его повестью «Старик и море» и еще рассказ Олдриджа «Последний дюйм».
Вроде бы совсем простенький рассказ «Ралли». Рядом с деревенькой, где жизнь размеренна и ежедневно ясна и понятна от первого до последнего часа, прошла трасса международного ралли. И сколько пересудов это вызвало в деревне, как ее взбаламутило! Как готовились жители ко встрече с иностранцами, как гадали, что будет и как это случится! А машины — чужие, непонятные, разрисованные — мелькнули близ околицы, подняв пыль и оставив за собой озадаченных собак, и исчезли в пространстве, словно их и не было. И надо опять привыкать к прежней жизни с ранним подъемом, дойкой коровы, кормлением кур во дворе… И все это сделано смачно, вкусно, с реалиями деревенской жизни. Вот тем и отличается писатель от графомана — у него все работает на читателя: и слово, и сюжет, и детали, и незамысловатые откровенные диалоги, даже атмосфера покоя, повисшая над селом.
Или жуткий в своей безнадежности рассказ «Теленок» о деревенском правосудии, как топили воров, сведших и забивших корову с родного материнского двора. Здесь на сюжет играет все: подчеркнутые детали, обычаи, поступки людей, и до слез горек образ городской десятилетней девочки, приехавшей с отцом на рыбалку и столкнувшейся впервые в жизни со страшными ее реалиями.
Б. Екимов замечен столичной критикой, ему посвящено немало критических строк, поэтому я не буду вдаваться в детальный разбор его прозы — отделять несомненные достоинства от случайных неудач.
