Так, а что делать с аграфом? Прикопать под березкой? Нет, пожалуй, подарю его имперцам. Пусть сами решают, мне лишний минус в отношениях с остроухими ни к чему. А пока что посидит в подвале на жесткой диете под бдительным присмотром Кузьмы.
Глава 19
Мразоту по имени Сим Чарон подловил у входа в его уютную холостяцкую квартирку. А дальше дело техники. Нельзя сказать, что приняли меня с широко распахнутыми объятиями, скорее с широко распахнутыми от испуга глазами, но разговор у нас получился весьма продуктивный. Под давлением неопровержимых доказательств и легкого ментального воздействия сотрудник корпорации "Нейросеть" исповедался как перед своим личным духовником. Я был отнюдь не первым, кого доктор сдал аграфам. на его совести четырнадцать разумных.
Как бы у меня ни чесались руки, оставил его в живых. Для начала ударил по самому дорогому для этой мерзости — обчистил как липку. Под протокол списал всю наличность с его банковского счета. Затем также под протокол он подарил мне полдюжины обезличенных чипов, полученных от остроухих кураторов. В результате стал обладателем почти пятисот миллионов кредитов. Неплохое финансовое пополнение для рядового служащего корпорации "Нейросеть" и практически из ничего — всего-то слить информацию аграфам о перспективном клиенте и выкинуть несчастного из головы. В том, что участь захваченных разумных незавидная, я не сомневаюсь ни на йоту. Если бы они хотели честного сотрудничества, не стали бы осуществлять захват "перспективного материала" без предварительных переговоров. На прощание приложился пару раз кулаком по физиономии Сима Чарона и, отправив информационный пакет с исповедью врача-вредителя руководству корпорации "Нейросеть", с легким сердцем удалился.
Все, больше на Симаре мне делать нечего. Пора уносить ноги из этого шпионского гадючника.
Пока добирался до орбитальной станции Байхан-То, успел проголодаться. В одном из многочисленных ресторанчиков занял столик, заказал рагу из мяса и овощей и кувшин местного пива. В ожидании заказа, осмотрелся. Заведение небольшое, но обставлено с комфортом. На танцевальной площадке топчется под негромкую музыку несколько пар. Приглушенный свет, расслабляющая атмосфера располагают к тому, чтобы провести здесь в приятном женском обществе несколько часов. Посетителей немного, люди с разным цветом кожи, разрезом глаз и прочими расовыми отличиями. Негуманоиды предпочитают отдыхать в специально приспособленных под свою особенную физиологию местах. Поэтому недоразумения на почве поедания соседом экзотических червяков, истошно квакающих квакунов или поглощения через трубочку крови какого-нибудь еще живого шилодрища здесь исключены. По той же причине любые перекусы на улице практически во всех мирах Содружества запрещены на законодательном уровне.
Едва я приступил приему пищи, из-за соседнего столика послышалось негромкое, но весьма эмоциональное:
— Вот же суки! Обобрали, обосрали и выкинули как помойного кота! Коллеги, бля! Братья по оружию! Пидарасы галимые! Чтоб у вас хрен на лбу вырос!..
Вилка с едой замерла буквально на полпути между тарелкой и ртом. Говорили, вне всякого сомнения, по-русски. Скосив взгляд, увидел багрового от злости мужчину примерно моего возраста. Наполовину опустошенная полуторалитровая емкость с чем-то золотистым, шальной взгляд и немного расхристанный вид позволяли предположить, что клиент принял слегка сверх меры и намерен усугубить еще. Мужик явно чем-то огорчен и активно заливает душевную боль спиртным.
Поднявшись из-за столика, я подошел к выпивохе. Мужчина обладал типичной славянской внешностью. Волосы прямые светлые коротко острижены, гладко выбрит, широколиц, скуласт, нос прямой, волевой подбородок, глаза цвета весеннего неба. Типичный выходец из новгородчины или архангелогородчины.
— Уважаемый, разрешите представиться, Андрей Громов. — Разумеется, я произнес это на родном языке. — Позвольте узнать ваше имя, и какая беда приключилась, насколько я понимаю, с моим земляком?
Мужчина поначалу тупо уставился на меня непонимающим взглядом. Затем в его глазах появилась искра просветления. Через минуту он вскочил и буквально заорал:
— Русский?! Мля, брателло, ну ваще… етить его за ногу! Земеля! Наконец-то! Тимоха я… Тимофей Розанов… Слов нет, как я рад, Андрюха!
После этих слов он вскочил и облапил меня. Оказался Тимоха парнем огромного роста и богатырского телосложения. Будь я обычным человеком, этот бугай в порыве бурной радости мог запросто сломать мне ребра. Однако мой усиленный скелет удачно выдержал бурный натиск не совсем трезвого гиганта. Поневоле мне в голову закралась мысль, что стоящая на столе бутылка крепкого пойла отнюдь не первая, может быть даже не вторая.
— Айн момент, Тимофей, сейчас перебазируюсь за твой стол. Ты первый встреченный мной землянин почти за двадцать лет пребывания в Содружестве. Выпьем, пообщаемся. — Освободившись от объятий, сказал я.
— Двадцать лет?! — он не верящими глазами уставился на меня. — Как тебе удалось не сойти с ума? Я тут три года и уже на грани кого-нибудь прикончить.
Посидели, выпили, поболтали. Сначала я кратенько, не вдаваясь особо в подробности, поведал о себе. Тимофей внимательно слушал и время от времени восхищенно выдавал отборнейшие матерные перлы.
Рассказ Тимофея Розанова занял значительно больше времени. Я слушал и ушам своим не верил. То, что произошло на моей далекой родине не укладывались ни в какие разумные рамки.
Родился Тимоха в глухой деревушке на границе Архангельской и Кировской областей в 1968 году. Батя — деревенский универсал: тракторист, механик, кузнец, слесарь, короче на все руки от скуки. Мать — доярка на колхозной ферме. Были у Тимохи старший брат и младшая сестра. Жили небогато, но дружно. Детство и юность как у любого обычного советского человека: детский сад, школа, октябренок, пионер, комсомолец. В пятом классе записался в секцию самбо, был у них один энтузиаст на селе Велесов Станислав Сергеевич — молодой парень из Ленинграда, отбывал трехлетнюю повинность на ниве учителя физкультуры после окончания института имени Лесгафта. Впрочем, вскоре учитель женился на местной девахе, да так и остался в сельской глуши преподавать в школе физкультуру, английский язык — коим владел свободно — и навыки трудового воспитания, а по вечерам обучать пацанов и некоторых девчонок разным полезным приемчикам. Что касается иностранного языка, Тимохе английский давался как никому из сверстников, так что по окончании школы объяснялся на нем ничуть не хуже учителя. Благодаря бате-механику любой двигатель внутреннего сгорания мог собрать и разобрать едва ли не с завязанными глазами, чему были несказанно рады окрестные автолюбители, частенько обращавшиеся к нему за помощью. Также приобрел опыт слесаря, станочника и даже кузнеца.
После окончания школы Тимофей попытался сдать экзамены в один из московских технических ВУЗов, но не прошел по баллам.
В 1986 был призван в армию. Полгода в учебном центре неподалеку от города Ковров. Потом Афган сержант, заместитель командира взвода разведывательной группы. За полтора года приобрел боевой опыт, был ранен, награжден орденом Красной Звезды и медалью "За отвагу", но не навоевался, остался на сверхсрочку прапорщиком в должности командира разведвзвода мотострелкового батальона. Принимал активное участие в "караванной войне", обошлось без ранений, но боевыми наградами обойден не был. В феврале 1989 война закончилась.
В Союзе молодого прапорщика-орденоносца перевели в общевойсковую часть под Свердловском на должность старшины роты. Потом в стране начался сущий бардак под названием "Перестройка". Народишко резко начало нищать. Германия объединилась. Варшавский Блок развалился. Союз Нерушимый Республик Свободных затрещал по швам и вскоре рассыпался как карточный домик. Заводы встали. Товары с прилавков как ветром сдуло. В стране объявили сухой закон. Инфляция подскочила до небес. Зато появился плюрализм мнений, многопартийная система и непрекращающиеся заверения с экранов телевизоров молодых реформаторов о том, что стоит лишь немного потерпеть, и все будет лучше, чем раньше.
