— Здесь ничего нет, — сказал он, а затем понял, что его коллега выглядит очень довольным собой.

— Отгадай, что я нашел?

***

Они сели в его машину, и в этом не было абсолютно ничего хорошего. Кафе «Роузвуд» было одноэтажным зданием на окраине города Дарем, с побеленными стенами и бело-синими клетчатыми шторами, висящими по обе стороны запотевших окон. Место было наполовину заполнено.

Том заказал полный завтрак, пока Хелен выбрала сэндвич с беконом.

— Вы готовите капучино? ― спросила официантку.

— Мы делаем чай и кофе, — сказала она, будто у нее только что спросили термидор из лобстера (прим.: французское блюдо, состоящее из сливочной смеси вареного мяса омара, яичных желтков и бренди, фаршированных в раковину омара).

— Чай сойдет.

Они заняли маленький столик у стены.

— Мне нравится это место, — сказал он. — Отсюда удобно наблюдать за людьми.

— Зачем вы наблюдаете за другими людьми?

— А вы так не делаете? Мне нравится пытаться отгадать, кто они и что у них на уме. Это отличная практика для журналиста — пытаться прочитать людей.

— Нельзя узнать людей, просто наблюдая за ними.

— Конечно же, можно, — сообщил он ей. — Попробуйте.

— Вы серьезно? — спросила она.

Он понял, что она заглотила наживку.

— Выберите кого-нибудь.

Она оглядела комнату. Два парня, которые выглядели как строители, поглощали огромные завтраки. Рядом с ними была уставшая молодая мамочка со спящим в коляске ребенком в ползунках. Две пожилые леди сидели напротив друг друга и молчаливо пили чай с кексами. Они выглядели так, будто у них закончились темы для разговоров много лет назад, но Хелен выбрала молодого парня.

— Тот парень у окна, — сказала она. — Он работает в банке или в офисе, вероятно, последнее, потому что у него нет бейджа с именем на его рубашке. Этот парень немного «Билли-ноу-мэтс» (прим.: Billy-no-mates ― старый ирландский слэнг, обозначающий человека редко сближающимся с кем-либо) ― более счастлив, когда читает газету, чем когда зависает с коллегами. Вероятно, просматривает секцию «Работа», чтобы уйти.

— Неверно.

— Неверно?

— Неверно, — заверил он ее.

— Откуда вы знаете, что я неправа? Как вы можете быть так уверены?

— Он здесь не один. Парень встречается с кем-то за ланчем. С женщиной. Он боится, что она не собирается появляться. Это важно для него.

Хелен наморщила лоб.

— Как вы вообще можете говорить это, просто посмотрев на него?

— Он постоянно смотрит на часы, — сообщил он ей. — Посмотрел на них дважды, пока вы изучали его.

— Если он у него перерыв на ланч, парень будет смотреть на часы.

— Каждые несколько минут, а не каждую пару секунд. В любом случае, это не все.

— Поразите меня своими способностями к наблюдению.

— Он не переворачивал страницу газеты с тех пор, как зашел. Это реквизит. Он делает вид, что читает ее. Просто ждет кого-то и не знает, собирается ли она прийти.

— Я не уверена, действительно ли вы хороши или просто разыгрываете меня. Если его спутница по ланчу не появится, мы никогда не узнаем правды.

— Верно, — признал он.

— Тогда, что вы скажете обо мне? — и она скрестила руки.

— Вы имеете в виду что-то помимо защитного жеста по скрещиванию рук?

Она сразу же расцепила руки.

— Это может начать раздражать.

— Вот почему я обычно не делаю этого с моими друзьями.

— Мы друзья?

— Мы можем ими быть.

— Почему я подозреваю, что у вас не так уж много подруг?

— У меня много подруг. Мне нравятся женщины.

— Нет, не нравятся, — сказала она ему. — Секс с женщиной не делает ее вашим другом.

— Грубо.

— Но справедливо, если верить девушкам в офисе.

— Которые, очевидно, знают настоящего меня, — сухо сказал Том. — Я думал, мы говорим о вас.

— Ладно, — позволила она. — Так расскажите обо мне.

— Верно, — сказал он неуверенно. — И вы не разозлитесь на меня?

— Это зависит от того, что вы скажете, очевидно же.

— Буду иметь в виду.

Теперь они смотрели прямо друг на друга.

— Я бы сказал, что вы не старшая в семье, но, в то же время, и не средний ребенок.

— У меня есть старшая сестра. Как вы узнали это, и почему я не средний ребенок?

— Она немного честолюбива, работает на какую-то первоклассную компанию?

Хелен кивнула.

— Она работает в сфере маркетинга.

— Так, значит, у вас есть к чему стремиться, — сказал он, — но вы хотите заниматься чем-то другим, а не просто следовать по ее стопам?

— Это, действительно, так, но не является причиной, по которой я захотела стать журналистом. А средний ребенок?

— Вы не выглядите так, будто страдаете от синдрома среднего ребенка. Вы не являетесь каким-то дополнением. Ну, знаете, когда старший ребенок первым идет в университет, это такое событие, и младший не может совершать ошибок, потому что они дети своей семьи. Средний может чувствовать себя слегка не у дел. Я не вижу этого в вас.

— Что вы видите тогда?

— Серьезного человека.

— О, да, я невероятно серьезная.

— Спорим, что вы никогда не прогуливали школу.

— Какое это имеет значение?

— Вы не такая. Ставлю на то, что вам она даже нравилась, школа, я имею в виду.

Она фыркнула.

— Она была нормальной.

— У вас было не много парней.

— Не много?

— Два или, может быть, три, первый в восемнадцать лет.

— Семнадцать.

— Семнадцать, и вы встречались с ним, как минимум, год, заставили его помучаться перед тем, как переспать с ним, хотели убедиться, что он имеет значение. Вы расстались, когда вам нужно было отправляться в университет, пытались продолжать отношения на расстоянии, но они не работали. Вы разошлись, стали двумя отдельными людьми.

— Вы можете описывать тысячи людей моего возраста.

— Вы порвали с ним, а не он с вами. Он был опустошен.

— Как вы…

Она замолкла, но было уже поздно.

— Просто он был бы, — он усмехнулся. — Вы расстались с ним, потому что стали влюбляться в кого-то другого, вероятно, парня постарше, зрелого мужчину, скажем… двадцати, — она одарила его кривым взглядом, словно собиралась вот-вот спросить его, как он узнал все это. — Было бы неправильно обманывать вашего бойфренда, поэтому вы порвали с ним до того, как стали встречаться с новым парнем, и были по уши влюблены.

— Была?

— Да, были, но, я предположу, что он был сволочью.

— Что с ним было не так?

Затем она скрестила руки, а затем тут же их раскрестила.

— Он не был также заинтересован в вас, как вы в нем. Поначалу это было хорошо, потому что было волнующе, но через какое-то время вы поняли, что отношения идут в никуда, что он никогда не станет тем единственным, поэтому порвали с ним, — она испустила что-то среднее между фырканьем и невеселым смешком. — И затем вы долгое время держались подальше от мужчин, сконцентрировались на вашей учебе, проводили время с друзьями. Затем, вероятно, на финальном году обучения, вы встретили кого-то, кто не воспринимал вас как должное, но и в то же время не идеализировал вас. Вы могли положиться на него, он был таким же амбициозным, как и вы, хотел сделать себе имя, и вы видите совместное будущее с ним: дом, дети. Я прав?

— Кое-что из этого верно, а кое-что — нет.

— Что было верным?

— Не скажу.

— Обломщица. Тогда у вас был парень?

— Да, но я встречалась с ним на втором курсе, а не на третьем.

— Черт возьми, — сказал он, — я совсем в этом не хорош, ведь так?

— Вы в этом необыкновенно хороши, — признала она.

— Он должен быть очень горд, — сказал Том, — за вас, я имею в виду журналистка. — и, когда она заколебалась прежде, чем ответить, он добавил, — или нет?

— Он к этому нормально относится, — возразила она.

— Нормально к этому относится, — кивнул он, — тогда ладно.

— Можете остановиться. Мы собирались поговорить о Мишель Саммерс и о загадочном теле-на-поле.