— Вернусь домой, — прошипел главный ассар себе под нос, — в обязательном порядке загоню своих куда-нибудь в человеческие государства, поставлю непроницаемый полог и заставлю месяц выживать в естественных условиях без магии. И пусть только посмеют не справиться — отправлю патрулировать леса в Северных пределах навечно.

Придумав новый способ поиздеваться над своими учениками, Себастьян воспрял духом и какое-то время бодро топал по красной пустыне, придумывая все новые и новые ужасы для ассар.

— Нет, — разговаривать вслух он стал спустя час или около того назад, когда понял, что природа не одарила его голосом и те несколько песен, которые он знал, в его исполнении звучали до того отвратительно, что вокруг то и дело открывались новые кратеры, выпуская из недр земли огненные столбы. Идти молча было скучно и Себастьян начал разговаривать сам с собой, чтобы не свихнуться от вида красной неизменной равнины, — пожалуй, отправлять все курсы под купол не стану. Только самых старших, самых… — он даже плечами передернул, вспоминая, какие каверзы устраивали ему ученики, — самых противных. Пусть для них это будет наказанием. И еще… надо построить парочку дополнительных полигонов, с обязательным куполом. Придумать там полосу препятствий, ландшафт… еще какую-нибудь гадость, чтобы оболтусы мои не расслаблялись.

Решив таким образом, лорд Шаэсс расплылся в предвкушающей улыбке. Он уже продумывал, что и как будет делать, какие именно испытания придумает для своих учеников, с каким наслаждением будет наблюдать за их тщетными попытками выжить в неестественных для себя условиях. Поистине, от представления этой картины, настроение лорда Шаэсса взлетало прямо на высоту красного неба. Он всегда радовался, как мальчишка, когда удавалось придумать для своих ассар какую-нибудь новенькую гадость.

Себастьян прошел еще немного (по его подсчетам, в пути он находился уже, как минимум часов шесть) и остановился. Достал из-за пояса уже почти пустую флягу с водой, смочил губы, запихнул сосуд обратно и принялся осматриваться.

Ориентироваться среди красного песка, красного неба и таких же красных облаков было почти невозможно, но Шаэсс был уверен, что с пути не сбился — то есть, он точно знал, что не ходит кругами, а двигается строго прямо. Другое дело, что сам лорд и понятия не имел, куда именно он идет и сколько еще ему месить эту красную землю.

За все время его пути он не заметил ничего, что так или иначе выделялось бы среди песков и кратеров и небольших нагромождений красных камней, время от времени встречающихся на пути. Эти небольшие островки были единственным местом, где он мог отдохнуть, не боясь того, что под его ногами вдруг возникнет воронка блуждающего песка. Он уже два раза едва не провалился в такой вот водоворот. Первый раз случился почти сразу, как он двинулся в путь. Тогда ему удалось вовремя отскочить, стоило только почувствовать, что нога проваливается в красный песок.

Второй раз повезло меньше — Себастьян едва не провалился, но каким-то чудом умудрился выбраться, правда, пески забрали его сапог (хороший сапог, кстати, приобретенный в Светлом Лесу) и чудесную кривую саблю, выкованную из неизвестного металла. И саблю и сапога было жалко, но, лежа на красной земле и судорожно отплевываясь от песка, который все же умудрился каким-то неимоверным образом забиться в рот и нос, хоть Себастьян и провалился-то всего до середины бедра, лорд Шаэсс решил, что себя ему все-таки намного жальче, отдышался и снова двинулся в путь.

И вот он шел. И шел. Дышал раскаленным воздухом Хераша, отмахивался от навязчивых песчинок, которые совсем обнаглели и липли к лицу, забиваясь везде, где только можно, придумывал пакости для своих учеников, орал песни, вспоминал…

О доме…

В фамильном замке, оставшемся ему от родителей, лорд Шаэсс не был уже лет двадцать, если не больше. Там не осталось ничего и никого близкого или такого, о чем стоило бы жалеть. Когда император заговорил о женитьбе и даже заставил объявить о помолвке, Себастьян решил, что отправит супругу туда и… забудет. Ну, может, будет навещать ее пару раз в году — наследник рода все же нужен — или, что было бы намного более приемлемым, станет вызывать ее к себе в столицу. Его домом был орден. Крепость, построенная по его личным проектам и чертежам. Себастьян знал там каждый камешек, каждый закуток, чувствовал этот дом так, словно бы он являлся его неотъемлемой частью. Именно там он проводил все свое время, там он жил, там чувствовал себя живым.

О Даэне…

Старый друг, с которым пройдено столько дорог, выпито столько вина и снесено столько голов, что и не сосчитать, даже если сильно постараться, а Себастьян никогда не жаловался на память. Ученик, который стал братом, кровником… лорд Шаэсс даже не пытался задумываться о степени их с Даэном единства. Они думали одинаково, принимали одни и те же решения, действовали, как единый, хорошо тренированный организм. Даэн мог бы быть его сыном, но стал другом.

О своих учениках…

О них Себастьян думал всегда. Знал всех по именам, помнил почти все личные дела и характеристики. Даже лица тех, кого принимал в орден, никогда не стирались из его памяти. Сейчас вот, чтобы развлечься и отвлечься, вспоминал о наказаниях, которые не успел вынести, о работах, что не успел проверить и принять, о заданиях, которые собирался раздать, но не успел.

Ассары стали его семьей и он не собирался что-то в этом менять.

А еще Себастьян много думал о Дереке.

Глупый мальчишка, который должен был умереть и даже умер, но… по какой-то странной случайности, зацепился за кусочек камня из этого, кстати, проклятого мира. Капля Смерти. Артефакт, который исконно принадлежал его роду. Последний из могущественных игрушек, которые остались еще с тех времен, когда дарканцы сломали грани и начали завоевание нового для себя мира. За несколько месяцев, прошедших с того дня, как сердце бывшего падарского беспризорника забилось снова, а Капля заново вдохнула душу в мертвое тело, Дерек стал для Себастьяна… кем-то вроде сына. Он учил его, направлял, покровительствовал. Он доверил ему самое ответственное и деликатное дело и…

Лорд Шаэсс фыркнул недобро, мотнул головой.

— Да пропадите вы пропадом, — почти прорычал, — когда вернусь, лично заставлю его жениться на этой пигалице. Еще посмотрим, кому из нас больше повезло. И прослежу, чтобы детей наделали… пятеро… нет, десяток. Каждый год по ребенку! В наказание!

И словно в ответ на его слова, раздался грохот, которому просто неоткуда было появиться среди красного песка. Земля под ногами мелко завибрировала. Себастьян встрепенулся и поднял голову. Прищурился, ему показалось, что впереди горизонт потемнел… словно… словно…

Он замер, всматриваясь вперед, кусая губы и предчувствуя неприятности. Прятаться здесь было негде, сражаться… знать бы еще, с кем или с чем? Но Себастьян все же вытащил из-за пояса короткий меч, позаимствованный у кого-то из воинов погибшего несколько дней назад отряда и чудом не провалившийся в зыбучих песках вместе с той саблей, потерю которой лорд Шаэсс все еще не мог пережить.

Темное пятно стремительно увеличивалось и уже спустя совсем немного времени сомнений не осталось — навстречу Себастьяну двигалось войско или отряд или… кто-то передвигался по пустыне, и лорд Шаэсс очень сильно надеялся, что это все же люди или херашцы или еще что-нибудь, но только живое и мыслящее и… желательно здравомыслящее и разговаривающее. Потому что встречу еще с какой-нибудь неизвестной напастью лорд Шаэсс мог и не пережить.

Первые несколько часов Эльмарис злилась. Топала ногами, ругала Лерса на чем свет стоит, вспоминая все самые ядреные словечки, подслушанные в свое время у братьев и их друзей. Пыталась сотворить заклинание, хоть какое-нибудь, хоть самое безобидное. Ничего не получалось.

Потом она злиться перестала. Нет, вот если бы перед ней, в этот момент появился Лерс, то она бы точно что-нибудь такое с ним сделала: запустила бы в него вон той вазой, тяжеленной даже на вид, или… графином с водой, на крайний случай. Но Лерса не было, и вымещать злость было не на ком. И Эльмарис просто расхаживала из угла в угол, думала.