Девушка вздохнула. Окинула взглядом чуть прищуренных глаз обоих братьев и, мило улыбнувшись, поинтересовалась:

— А вы знаете, что я ведьма?

Андриус и Дмитрий переглянулись между собой, затем, синхронно повернулись к сестре и широко улыбнулись.

— А она мне нравится! — воскликнул старший княжич.

— Не бойся, — спокойно отозвался Дмитрий, — живы останутся все.

— Я предупредила.

Лантар был прекрасен той особенной красотой, которая присуща приморским городам. Величественные белокаменные дворцы, роскошные сады, еще не успевшие утратить прелесть своего убора, расцвеченного в яркие осенние краски, вымощенные крупным булыжником мостовые, шум прибоя и соленый ветер — Эльмарис влюбилась в этот город с первого взгляда, с первого шага.

Княжичи не захотели брать экипаж.

— Что ты увидишь из окна кареты? — пояснил Дмитрий, когда они неторопливо покинули широкую площадь перед дворцом. — Если только на дома местных богачей полюбоваться. А Лантар… Лантар — это не только сады и здания. Это воздух. И небо, и… особенный, присущий только ему запах моря и крики чаек.

И он оказался прав. Эльмарис никогда еще не видела подобной красоты, хоть и Дархаш, за семнадцать лет ставший ей родным, был тоже великолепен. Но столице Дарканской империи не доставало этой легкости, невесомости… там не пахло морем.

Они гуляли долго. Братья показывали Эльмарис самые красивые уголки столицы, смешили, рассказывая удивительные истории, в которых — Эльмарис была в том совершенно уверена — не было и половины правды, но от того они не становились менее волшебными.

— Здесь очень красиво, — произнесла целительница, когда городские пейзажи сменились прибрежными видами. — Я даже представить себе не могла, что когда-нибудь увижу такую красоту.

Она стояла на невысоком скалистом уступе, внизу плескалось море и белые шапки пены походили на невиданных птиц и зверей, что разлеглись на морских волнах. Ветер трепал выбившиеся из косы волосы и швырял в лицо совсем мелкие колкие капельки воды. А впереди, насколько хватало глаз, расстилалось море.

— Это твой дом, — сзади стоял Андриус, чуть сбоку — Дмитрий. Княжичи, точно также как и Эльмарис, смотрели на море.

Целительница грустно улыбнулась и снова повернулась лицом к горизонту. На Лантар собирались спускаться сумерки, и хоть пока еще было светло, приближение ночи явственно ощущалось даже в воздухе.

— Ты могла бы вырасти здесь, — продолжил за брата Дмитрий. — Каждый день любоваться этими горизонтами, выходить в море под парусом. Слушать и слышать море, как умеет это делать мама.

— Я… — девушка передернула плечами, — я не могу так… я не ведьма и не умею чувствовать свою силу.

— Это временно, — Андрий положил ей на плечи ладони и слегка сжал. От его рук распространялось тепло, и Эльмарис едва сдержалась, чтобы не прижаться к высокому и сильному княжичу теснее — становилось холодно, а от него исходил жар. — Мама права, инициация необходима. Я чувствую твою силу, она плещется внутри и ищет выхода.

— Как это? — девушка дернулась и обернулась, пытливо вглядываясь в лицо брата. — Разве ты можешь?

— Я сын ведьмы. И пусть у меня нет и десятой доли способностей, я… все же сын ведьмы.

— Вот как? А остальные?

— У каждого из нас есть способность чувствовать воду, — тихо ответил Дмитрий. — Каждый из сыновей князя Никалаэ отмечен печатью силы. Ильсар — наш самый старший брат и будущий правитель княжества — умеет разговаривать с морем. Самое то для моряка или князя морского государства. Варлау — второй по старшинству княжич — различает голоса морских обитателей.

— Я… — продолжил Андриус, — помимо этого чувствую воду. Всегда и везде. Могу найти и позвать на поверхность жилу, как бы глубоко она не оказалась.

Эльмарис снова перевела взгляд на Дмитрия.

— Мои способности ничто по сравнению с тем, что могут братья, — печально ответил он. — Я всего лишь могу вызвать или остановить дождь.

— А ты станешь такой же, как мама, — уверенно произнес Андриус. — Для Лантара дар княгини Аэрлин стал наградой.

— Я… я не смогу остаться здесь навсегда, — закачала головой Эльмарис. — Я… у меня есть тетя Сайрин и братья… брат… Арий. Он там, в Дархаше, и я безумно скучаю по нему. А еще есть Лерс и… мы связаны.

— А мы? Ты совсем не думаешь о нас?

Девушка сглотнула и отвела взгляд. Снова принялась наблюдать за морем.

— Дмитрий был слишком мал тогда, — голос Андриуса звучал очень тихо, но от каждого произнесенного им слова, по коже Эльмарис проходила дрожь. — А я помню тот визит в Падар. Помню, как жарко было в то лето, как трудно было дышать раскаленным от палящего солнца воздухом. И цветы… белые такие, их было так много в Падаре, что казалось, будто бы выпал снег. Они пахли одуряюще. От их запаха кружилась голова…

— Эльмарис… — прошептала целительница, чувствуя как пекут глаза от подступающих слез. Дерек всегда рассказывал ей о своей родине с любовью. Ему пришлось бежать из жаркого солнечного Падара в куда более суровый климат Дархаша, прожить в столице большую часть своей жизни, но… он всегда вспоминал Падар с любовью и нежностью… тоской, хоть так никогда туда больше и не вернулся. — Эти цветы называются Эльмарис. Меня назвали в их честь. Мои братья… те, что вырастили меня и не дали умереть семнадцать лет назад, нашли корзинку, в которой я спала, околдованная неизведанными им чарами, аккурат под кустом эльмариса. Арий возвращался в Падар потом, мне было пять или шесть, он привез несколько кустов и мы посадили их в саду, за нашим столичным домом. В Дархаше холоднее и зима там более суровая, чем в Падаре, эльмарис принимался с трудом. Из трех кустов выжил только один и теперь… когда он зацветает в середине лета… вся улица пропитывается чарующим ароматом падарского растения.

— Расскажи он них, — тихо попросил Дмитрий. — О тех, кто спас тебя, вырастил. Мы ведь ничего о них не знаем.

— Они самые лучшие, — слезы закапали из глаз, но Эльмарис словно не замечала этого. Ее сердце разрывалось от боли.

— Вы были близки?

— Очень. Они растили меня. Мальчишки, не знающие, что делать с годовалым ребенком. Сайрин… тетя Сайрин, она не отказалась от нас. Взвалила на свои плечи троих детей, смогла поднять на ноги, воспитать…

— Тогда как получилось, что они отпустили тебя… с этим… дарканским выкормышем, — зло выплюнул Андриус и, схватив за плечи, резко развернул Эльмарис лицом к себе. — Я ни за что бы не позволил своей сестре даже на пять минут остаться наедине с кронпринцем Империи.

Эльмарнис дернулась, освобождаясь от его рук, вскинула подбородок и посмотрела прямо в глаза старшему брату:

— Это не они отдали меня императору. И не они связали нас с Лерсом рунами, которые нельзя разорвать. Так что не смей говорить о моих братьях в таком тоне.

Во дворец возвращались в молчании. Эльмарис дулась, а княжичи тоже не торопились заглаживать свою вину.

— Ты не понимаешь, — попытался было снова наладить диалог с сестрой Дмитрий. Андриус же, так не произнес ни слова с тех самых пор, как они покинули утес. Во дворец возвращались в пойманном на пристани экипаже, и старший из княжичей сидел, точно грозовая туча, смотрел в окно и делал вид, что рядом с ним не было никого. — Это не одно и тоже. Совсем не одно и тоже. У отца не было выбора. Императору Дарканской империи не отказывают, а Лантар слишком мал для того, чтобы противостоять мощи империи. Да и потом, отец в первую очередь правитель и вынужден думать не только о благе собственной семьи, но и о княжестве. И я точно знаю, что он уже не единожды пожалел о том, что согласился на эту помолвку. Все семнадцать лет, отец сожалел об этом.

— Что толку сейчас сотрясать воздух? — спросила девушка. — Сделанного не воротишь. И изменить уже ничего нельзя. Мне повезло, я осталась жива. Более того, нашлись те, кто не просто спас, но стал для меня семьей.

— И поверь, мы все благодарны этим людям, — Дмитрий сидел напротив, отблески от фонарей освещали его лицо, делая его похожим на высеченную из камня маску. Но маску красивую, завораживающую своей простотой и прямыми строгими линиями, но не уродливую. — Но сейчас, когда ты вернулась в лоно семьи, то не должна вести себя так, как ведешь. Ты не просто девчонка, ты — Сиятельная княжна Лантара. Дочь самого князя, сестра будущего правителя.