- Кто тебя просил?

Сайарадил застыла, пораженная ненавистью в его голосе.

- Не понимаешь? - решил парень и мгновенно перешел на эндарий: - Ты же одна из них... Ты маг?

- А ты - враг магов? - в тон ему спросила Сая.

Парень порывисто выхватил нож из ножен на поясе мертвеца. Сайарадил в ответ согнула локти. Она стояла, глядя ему в глаза, пока не поняла, что даже если перед ней преступник, она просто не сможет убить его!.. Руки Сайарадил повисли плетьми. Парень, в свою очередь, бросил нож, затем покосился на убитого, словно прощаясь, и, на бегу подхватив с земли лук, скрылся за воротами. Сайарадил же, глянув на поверженных серых стражников, что было духу бросилась назад к стене тренировочного зала.

Она знала, что совершила ошибку. Что если сегодня ночью она приняла неправильное решение и спасла преступников от заслуженной кары? И, что хуже, вдруг Верховный действительно отдал этот приказ?.. До утра Сая не сомкнула глаз, готовая к стуку в дверь, а когда наконец рассвело, спустилась вниз на негнущихся ногах. К ее удивлению, все было прежним: учителя совершали утренние песнопения, ученики косились с любопытством на адептов, которые, судя по кругам под глазами, тоже провели бессонную ночь. И только Сайарадил другими глазами смотрела на жрецов, окуривающих жертвенник благовониями. Знают ли они, что сегодня ночью серая стража убила человека?

Прочный и понятный мир, окружавший ее до сих пор, треснул, точно хрупкое стекло; в глубине души Сая чувствовала, что сама уже никогда не станет прежней.

Смена сезонов в этом году началась с засухи в южных землях, где из-за обмельчавших рек начались перебои с водой. Часть населения южных провинций - по традиции самая бедная и бесправная часть - потянулась в Эндрос на поиски работы, из-за чего веселый праздник стал настоящим столпотворением. Число стражи было увеличено вдвое, но беспокойство знати росло. Тайным приказом Сената началась мобилизация сил третьего легиона, расквартированного на побережье.

Праздник нельзя было отменять.

В назначенный день ворота Старого города открылись - и внутрь хлынула толпа. На аллеях, прилегающих к храмовому комплексу, началась давка: простолюдины лезли толпой, горожане побогаче старались держать лицо, но за свое место в очереди ругались, словно рыбаки в порту. Наставники отрядили десяток старших жрецов наводить порядок у задних ворот. Руки жрецов то и дело окутывало искрящееся сияние, и толпа присмирела.

Для аристократов был предусмотрен отдельный вход, который охраняла стража; здесь все было чинно, но так же шумно и тесно.

Сайарадил отказалась от завтрака; под ее глазами залегли страшные черные тени. Наставник Арамил в третий раз предложил сходить к лекарям. Сая отмахнулась.

- Я бы хотела навестить учителя Нармаила, - попросила она.

За последний месяц старый жрец сильно сдал и вот уже неделю не вставал с постели.

- Вечером зайдешь, - покачал головой Арамил. - А сейчас ешь! Может, все-таки в лазарет?..

- Только вместе, наставник. Вы бледны, как ваши одежды.

- Не каждый день твой воспитанник выходит на арену, - Арамил улыбнулся; улыбка вышла жалкая.

- Я не первый ваш адепт.

- Но лучший... Ты ешь, ешь!

Сайарадил уткнулась в тарелку, пряча румянец на щеках: ей редко доводилось слышать похвалу из уст наставника.

- Проверю, все ли готово, - вздохнул Арамил и направился к выходу, но замер в дверях. - Сая...

Та подняла глаза и встретилась взглядом с наставником. В теплом отблеске светильника его карие глаза сверкнули влажным, чуть красноватым блеском... Слезы? Быть не может!

- Нет, ничего, - бросил Арамил моргнул, отворачиваясь. - Чтоб до последней крошки! - и вышел из комнаты.

Сайарадил удивленно смотрела на закрывшуюся дверь; она могла поклясться, что в глазах наставника отражался страх.

Арамил летел по коридорам, врезаясь в людей; на любую попытку заговорить с ним он нетерпеливо мотал головой, чем заслужил пару укоризненных взглядов от старших жрецов. Ввалившись в свои покои, он запер двери и, привалившись к стене, со стоном сполз на пол.

- Почему я не могу бороться? - на глазах его выступили злые слезы.

Воспоминания покидали его. Все светлое, что было в памяти, исчезало: раннее детство, мать-простолюдинка с ясной улыбкой, напевавшая ему перед сном; отец, такой добрый и такой несчастный; фамильное поместье на берегу Ринайского залива, дядюшка Сорсус Карлал; первый восторг от обретенного дара, Храмовая школа, учителя... Старые воспоминания ушли первыми, но то, что было для Арамила важнее всего, еще держалось: учитель Нармаил, заменивший ему семью; дорогие сердцу воспитанники, и среди них - Сайарадил Вэй...

Сайарадил. С этим именем было связанно нечто особенное. Кто это? Человек, которого он когда-то знал?

Арамил со стоном сжал виски, пытаясь усмирить боль. Сайарадил, Сая, последнее и самое стойкое из его воспоминаний. Если он забудет ее, то больше не вернется!

- Сайарадил, - начал говорить Арамил, раскачиваясь в такт своим словам. - Белые волосы, метки на руках... Потомок Ксайгала... Моя ученица...

В памяти всплыло лицо Сайарадил: испуганное, но решительное при их первой встрече; растерянное из-за ранних неудач; искаженное яростью от несправедливости; лицо, освещенное внутренней силой. Повзрослевшее лицо, высокий лоб, серьезные глаза. 'Я хотел использовать тебя, - мысленно покаялся Арамил. - Хотел, чтобы ты помогла мне получить власть. Я жалок. Ты заслуживаешь лучшего наставника... Прости. Я боролся за тебя, но проиграл'.

Сайарадил, стоявшая перед его глазами, улыбнулась уголками губ. Арамил понял: она простила бы его, обязательно простила, если бы слышала.

Голова взорвалась оглушительной болью. Сайарадил улыбнулась шире, сверкнув напоследок голубыми глазами, и исчезла - из его мыслей, из сердца, из памяти. Какое-то время Арамил сидел без движения, после чего огляделся, словно не понимая, почему сидит на полу, бодро поднялся, поправил одежды и вышел из комнаты.

***

Этажом выше, в покоях Верховного жреца царила непроницаемая темнота, сгущенная магией. Несмотря на жару, стоявшую снаружи, в покоях было холодно - но тихие стоны, раздававшиеся в темноте, леденили сердце похлеще холода.

Наконец стоны прекратились; слышно было, как некто зашевелился, встал, зашуршал длинными одеждами и споткнулся. На пол посыпалось что-то - не фрукты ли из вазы? Некто опять застонал.

- Да откройте же вы окно! - крикнул он высоким девичьим голосом.

Скрипнули ставни. В распахнувшееся окно хлынул солнечный свет, разгоняя тьму и холод. Стоявший у окна Верховный оглянулся. На полу перед его кроватью сидела юная девушка, совсем еще ребенок; ее большие карие глаза лихорадочно блестели, длинные каштановые волосы сбились на затылке в колтун, словно ее волокли на спине.

- Плащ? - предложил Верховный, хотя у девушки имелся свой.

Та, словно не слыша, подтянула колени, засунула голову между ног. Ее трясло. Верховный смотрел на не сверху вниз без капли жалости.

- Ты отлично справилась, - сказал он. - Не ожидал такого мастерства от...

Девушка вскинула голову: в глазах ее стояли слезы.

- Я все испортила, - прошептала она и заплакала, тихо, размазывая слезы по щекам.

Верховный начал злиться.

- Дайна, ты только что сломала защитный барьер мага, который был искусней всех в Эндросе! Тебе удалось то, чего не смог я, - сказал он, подавив желание выставить девицу вон.

- Наставник Арамил всегда был добр ко мне, - всхлипывала девушка. - Он один понимал мою боль... Первым перекрыл поток чужих мыслей! Без него я бы умерла.

- Теперь ты - его достойная ученица, - в голосе Верховного явно сквозило раздражение.

- Вы не понимаете, - свистящим шепотом проговорила Дайна. - Я не смогла сломать его привязанность только лишь к Сайарадил Вэй... И тогда мне пришлось стереть всю любовь из его сердца! Я исковеркала его душу!