И в эту секунду Дебби увидела страшные глаза Шрама, которые в упор смотрели на неё. Шрам видел всё, он видел, как она перевернула пряжку и пыталась прочитать то, что было написано на её оборотной стороне... ничто уже не было для него секретом.
Увидев его жуткий взгляд, Дебби закричала от ужаса и выронила горящий уголёк ему на грудь. Шрам завопил от боли и попытался схватить её. Но Дебби удалось увернуться от него. В следующую секунду она выскочила из вигвама и побежала, куда глаза глядят.
Шрам немедленно отправил своих лучших воинов в погоню за ней. Дебби слышала их шаги, она чувствовала, что они уже настигают её, и тогда, движимая тем же инстинктом, который повелевает любым загнанным животным, вдруг повернула назад и побежала обратно по своим собственным следам, разминувшись с преследовавшими её команчами. Так индейцы упустили её. А затем она просто направилась туда, где никого не было, где никто не мог найти её. Она просто брела туда, где не было ни людей, ни животных, где она была бы совсем одна. Она не думала ни о пространстве «между ветрами», предназначенном по понятиям команчей для таких, как она, ни о мистическом направлении на северо-запад. Она просто шла вперёд, в пустоту и безлюдье, шла туда, куда сами ноги несли её. И пришла туда, где и нашёл её Мартин Паули...
— Но теперь ты поймал меня здесь, и я не знаю, что мне делать. Мне было гораздо лучше, когда я жила среди команчей. Когда я жила среди своего племени, я чувствовала себя очень хорошо. Если бы мне только не захотелось посмотреть на то, что было выгравировано на оборотной стороне жёлтой пряжки, — печальным голосом произнесла Дебби.
Мартин опустил глаза. Нет, он не мог сейчас рассказать ей о том, что случилось с её племенем и со всем поселением, в котором она жила. Но когда-нибудь, потом, ему всё равно придётся рассказать ей это...
— Куда мне теперь идти? — всхлипнула Дебби. — Шрам уже не примет меня обратно. Моё племя не примет меня назад. Мне уже некуда идти. Будет лучше, если я умру! Да, мне лучше просто умереть!
— Я отвезу тебя домой. — Мартин посмотрел ей в глаза. — Неужели тебе это не ясно?
— Домой? Куда это домой? Где мой дом?
— Там, где он был всегда! Там, где ты родилась! Где жили твои братья и сестра, где жили твои родители.
— У меня нет родителей. Они мертвы. И нет места, куда бы я могла идти.
— Нет, Дебби, это не так! У тебя есть ранчо, на котором ты родилась и выросла. И теперь, после гибели твоих родителей, оно всё принадлежит тебе — всё, целиком. Разве ты не хочешь на него посмотреть?
— Зачем мне смотреть на него, если там никого нет? Если там всё пусто?
— Там не будет пусто, Дебби. Там буду я!
Она пристально посмотрела на него. Мартину показалось, что в её взгляде промелькнуло безумие, и он не на шутку испугался.
— Тебе же так нравилось это ранчо, — мягко произнёс. — Неужели ты совсем ничего не помнишь?
Она молча смотрела на него, ничего не отвечая.
— Неужели ты всё позабыла? Неужели ты не помнишь совсем ничего? Не помнишь, как ты была маленькой девочкой, когда ты жила там?
На глаза Дебби внезапно навернулись слёзы, и она расплакалась — горько, безнадёжно. Она рыдала так, что, казалось, её горе никогда не иссякнет. Дебби рыдала так безудержно, что всё её тело содрогалось. Мартин не знал, что делать. Ему было так жалко её. Она была такая маленькая, такая хрупкая. Она так много перенесла. И сейчас, когда она рыдала с такой отчаянной безнадёжностью, что у него у самого слёзы навёртывались на глазах, он больше всего боялся одного: потерять её. Ведь она могла не выдержать всего этого...
Он порывисто прижал её к своей груди и стал гладить ей спину, стараясь как-то поддержать её, успокоить. Он шептал бессвязные нежные слова... он хотел, чтобы она почувствовала его тепло, почувствовала, что совсем не так одинока, как думает, что у неё есть дом, есть будущее, есть всё, что нужно для нормальной жизни.
В конце концов он ощутил, что её рыдания стихают. Дебби постепенно перестала плакать, её дыхание вновь стало ровным. Глаза, из которых только что градом катились слёзы, закрылись. Похоже, она уснула.
«Слава Богу, — подумал он, продолжал сжимать её в своих объятиях. — Она спит. Всё хорошо».
И вдруг он услышал слабый шёпот:
— Я помню. Я всё помню. Но лучше всего я помню тебя. И то, как сильно я тебя любила.
Она обвила его руками и прижалась к нему со всей силой, какая у неё ещё оставалась. Мартин почувствовал, что с ней всё в порядке, что самое страшное уже позади. И после этого Дебби наконец заснула.
