Мартин покачал головой:

— Дело совсем в другом, Лори. Я боюсь совершенно другого. — Он посмотрел ей в глаза: — Дело в том, что порой Эймос теряет контроль над собой.

Произнеся эти слова, Мартин подумал, как же по-идиотски он назвал то, что в действительности представляло собой смертельную опасность.

— Я не совсем понимаю...

— Лори, клянусь, я видел, как из его глаз буквально вылетают искры, когда он размышляет о том моменте, когда команчи окажутся в зоне досягаемости его ружья. Ты просто не видела его так близко, как его видел я. Ты бы видела, с каким выражением лица он берёт в руки нож, когда думает об индейцах... — Мартин потряс головой: — Боже, всем известно, как я сам ненавижу индейцев. Я и не предполагал в себе такой силы ненависти. Не думал, что я когда-нибудь смогу кого-то ненавидеть так сильно. Но всё дело в том, что если белые выследят группу индейцев и откроют по ним убийственный огонь, то они не только начнут стрелять в ответ, но и сделают кое-что ещё. — Он скривил губы: — Они вытащат всех детей белых, которых когда-то захватили в плен, и разобьют им головы о камни. Это происходило уже не раз, Лори, и всем известно, что они поведут себя именно так, и не иначе.

Мартин смотрел на Лори, но ему казалось, что она не понимает до конца, что он ей говорит. Вздохнув, он попытался объяснить ей:

— Если Эймос будет один, предоставлен самому себе, может произойти как раз то, про что я только что рассказал тебе. Он нападёт на индейцев, а они в ответ перебьют всех детей белых, которые будут среди них. И Дебби попросту погибнет. Вот что я имел в виду, когда говорил тебе, что мне обязательно надо быть вместе с Эймосом. Я должен иметь возможность остановить его как раз в такой момент и не допустить того, чтобы произошло самое худшее. Чтобы Дебби погибла.

Лори сказала слабым голосом:

— Для этого тебе придётся убить самого Эймоса.

Мартин нетерпеливым жестом отмахнулся от её слов:

— Ладно, хватит об этом. Лучше расскажи-ка мне, в каком направлении уехал Эймос. И скажи мне, почему ты так уверена, что он обязательно отыщет Дебби. Я хочу это знать.

Несколько секунд Лори сидела совершенно неподвижно, застыв, точно мраморное изваяние. Потом она запустила руку за корсаж и вынула оттуда смятый конверт. Скользнув по нему глазами, Мартин узнал то самое письмо, которое было вручено Аарону Мэтисону для того, чтобы тот передал его Эймосу.

— Мы так рассчитывали на то, что ты останешься у нас, — медленно, с трудом произнесла девушка. Её голос казался совершенно безжизненным. — Но что-то с самого начала подсказывало мне, что этого не случится. — Она вздохнула: — Мне кажется, на свете есть только одна вещь, которая тебя по-настоящему беспокоит. Поэтому я украла это письмо, чтобы дать его тебе.

Мартин расправил мятый листок бумаги, который лежал в конверте, и впился в него глазами.

— Ты веришь в предчувствия, Мартин? — словно издали, донёсся до него голос Лори. — Нет, конечно, ты не должен в них верить. А вот я верю. И во всей этой истории мне чудится что-то пугающее, что-то по-настоящему страшное.

Письмо, которое лежало в конверте, было от торговца по имени Джерем Фаттермен. Впрочем, мало кто верил, что это его настоящее имя — оно звучало чересчур уж искусственно. Этот человек жил в районе реки Солт-Форк и широко торговал с индейцами — причём не только с теми, кто жил рядом с ним, но и с теми, кто жил далеко за пределами Техаса. В своём письме Фаттермен написал следующее:

«Я купил у одного индейца одежду какого-то ребёнка. Если это — одежда вашего ребёнка, вы должны заплатить мне обещанную награду, поскольку я знаю, куда проследовали индейцы, у которых был этот ребёнок».

Снизу к листку был пришпилен кусочек цветного ситца размером примерно в два квадратных дюйма, который Фаттермен оторвал от одежды. Судя по тому, как он выглядел, одежду не стирали несколько месяцев. Мартин Паули поднял кусочек материи вверх, чтобы посмотрел на свет. Лори склонилась над его плечом, и её волосы щекотали его шею, но он этого словно не замечал.

— Это её одежда?

Мартин утвердительно кивнул.

— Несчастная девочка...

Мартин не мог заставить себя смотреть на Лори.

— Мне нужна лошадь, Лори, — выдавил он. — Это всё, что мне нужно.

— Это — единственное, что пока задерживает тебя здесь? Отсутствие лошади? — с горечью бросила девушка.

— Меня ничто не сможет задержать. Мне обязательно нужно догнать Эймоса. Я должен это сделать, понимаешь?

— Что ж, лошади у тебя есть.

— Повтори! — нахмурился Мартин Паули.

— Ты можешь пользоваться лошадьми Брэда, как своими, Мартин. Так сказал папа. — Лори посмотрела ему в глаза: — Эймос рассказал нам о том, что случилось в районе Уорриор-ривер. Он рассказал мне многие вещи, которые ты предпочёл опустить в своём рассказе.

Мартин некоторое время не мог вымолвить ни слова. А когда дар речи вернулся к нему, он не знал, что сказать Лори. Она подошла к очагу, чтобы переставить на другое место сковородку, мясо на которой уже начало подгорать.

— Среди лошадей Брэда есть несколько очень хороших, быстрых и выносливых скакунов. Можешь взять любого из них. Или сразу несколько.

Мартин встал.

— Мне надо ехать.

— Когда?

— Прямо сейчас. Немедленно.

...Когда Мартин Паули уже сидел в седле, Лори выбежала из дома и, привстав на носки, поцеловала его. В следующую секунду Мартин ударил коня шпорами и поскакал вперёд прямо по снежной целине. Холодный ветер дул ему в лицо, прочищая мозги и отгоняя все посторонние мысли. Руки привычно держали поводья. Он чувствовал, что ему предстоит очень долгий путь.

Закрыв дверь, Лори прислонилась к ней лбом и простояла так некоторое время, прислушиваясь к затихающему топоту копыт. Она слышала, как Мартин, описав полукруг, вернулся обратно, чтобы забрать вторую лошадь и нагруженного поклажей мула. Затем все трое поскакали прочь. Топот животных постепенно стих в отдалении, и в комнате стало явственно слышно завывание ветра в окне и поскрипывание брёвен в стене.

Лори задула лампу и забралась в постель. Постель была холодной, но вскоре она согрела её теплом собственного тела. И когда ей стало тепло, Лори вдруг расплакалась. В семье Мэтисонов не было принято плакать, но она ничего не могла с собой поделать — видимо, это копилось в ней давно, и слёзы лились теперь неудержимым ручьём. Она зарылась лицом в подушку, стараясь, чтобы никто не услышал, как она рыдает. Но мать Лори всё-таки услышала её сдавленный плач и подошла к кровати дочери.

— Отойди, мама. Ты простудишься, — сдавленным голосом вымолвила Лори.

Миссис Мэтисон не ответила. Она молча гладила дочь по волосам.

— Я так и умру старой девой, мама, — проговорила наконец Лори. — Здесь, где мы живём, просто нет мужчин. А когда они появляются, их тут же сдувает отсюда словно ветром.

— Ты не права, Лори, — вздохнула мать. — Мужчины здесь всё-таки появляются. И в немалом количестве.

— Ты имеешь в виду тех, кто приходит к нам наниматься на работу? Но они же почти все беглые преступники. Стоит только случайно появиться поблизости какому-нибудь рейнджеру, как они готовы спрятаться под землю! Со мной они даже не разговаривают — так они боятся всего.

Миссис Мэтисон опустила глаза. Она прекрасно понимала, что имеет в виду Лори. Весь Техас был буквально наводнён такими людьми. Без них не обходилась ни одна ферма. Они были очень хорошими работниками, невзыскательными и старательными, однако подавляющее большинство из них действительно разыскивали за совершение различных преступлений. По совести, ни одного из них нельзя было считать возможным кандидатом в женихи её дочери.

— Есть множество прекрасных молодых людей, Лори. Например, Зак Харпер. Он такой хороший, аккуратный парень...

— Этот соня!

— Есть ещё Чарли Мак-Корри...

— Этот тип? — презрительно фыркнула Лори.

Миссис Мэтисон не стала развивать эту тему. Чарли Мак-Корри считал себя красавчиком, и действительно выглядел таковым по крайней мере с расстояния, но миссис Мэтисон отчего-то недолюбливала его. И считала, что ему следует пореже появляться в их доме. Ей казалось, что при всей своей внешней привлекательности он довольно глуп, а его самомнение и апломб делали эту глупость ещё более отталкивающей.