Она выбежала в Атриум и нашла взглядом толпу сгрудившуюся рядом со статуей. Пробралась сквозь тесно стоящих волшебников и кинулась к Гарри, который лежал на спине с закрытыми глазами. Его одежда была в полном порядке, лицо чистое, очки целы. Всё это удивило Гермиону. Может быть ничего плохого и не было, а его просто забрали, чтобы попугать Министерство и Дамблдора?

— Гарри, Гарри. Очнись.

Рядом уже стояли авроры: кто-то вызывал колдомедиков. Рядом присел Рон.

— Гарри, дружище. Очнись.

Гарри пошевелился и застонал. Все дружно выдохнули и кто-то уже колдовал над носилками. Гермиона взяла Гарри за руку и сжала ладонь.

— Гарри. Здесь Рон, и мистер Люпин и я — Гермиона.

Гарри резко открыл глаза и немигающим взглядом посмотрел на неё, но вместо того, чтобы сжать руку в ответ он отдёрнул свою и снова отключился.

Его тут же переложили на носилки, и левитировали к камину, чтобы перенести в больницу святого Мунго, но остановились. Корреспонденты Ежедневного пророка сделали несколько фотографий с Гарри и вовремя подоспевшим Корнелиусом Фаджем.

Гермиона посмотрела на свою ладонь и помотала головой. Непонимание и обида накрыли её, но она быстро взяла себя в руки и резко смахнула с глаз слёзы.

— Всё нормально, — улыбнулась она Рону и подняла палочку Гарри. После чего, под сочувственные взгляды вся спасательная делегация прошествовала за носилками.

Она не будет плакать. Не будет. Она не знает, что пережил Гарри. Не важно, какой чистой была его одежда, её могли починить, после того как разорвали. Самое главное о чём переживала Гермиона, чтобы не разорвали его душу.

Привалившись к белой больничной стене Гермиона тяжело вздохнула. Она сидела на скамейке в коридоре и пустым взглядом смотрела на закрытую дверь в палату Гарри Поттера. Закрытую для неё. Туда постоянно кто-то заходил: семейство Уизли в полном составе, колдомедики и колдомедсёстры, Римус Люпин и даже сам Министр магии, но только не она. Посетители постоянно о чём-то переговаривались не обращая на Гермиону никакого внимания. Она словно вернулась в детство, где её тоже никогда никто не замечал, что и привело к полному погружению в мир книг и частичной социопатии.

Ещё совсем недавно она была уверена, что больше не одна, что у неё есть Гарри — её друг, любимый, любовник. Гарри был, но она стала ему не нужна. Она до боли в сердце хотела узнать, что же всё таки произошло. Что вызвало такое безразличие по отношению к ней? Такое отчуждение.

Сначала она требовала, потом умоляла, потом угрожала, но слова самого Гарри услышанные через щель в проёме: "Я не могу больше видеть Гермиону", поставили всё на свои места. Это не персонал её не пускал, это Гарри не хотел её видеть.

Гермиона должна была бежать — бежать без оглядки и скрыться под родным крылом матери или лучше утонуть в мире книг, но взяв себя в руки и проглотив комок обиды, она осталась. Осталась в надежде, что он передумает. Ведь неизвестно, что было с ним там. Она не единожды слышала, что физически Гарри в порядке, это было видно ещё в Атриуме, но его моральное и эмоциональное состояние не поддавалось объяснению. Вызвали даже маггловского психиатра, сотрудничающего с магами, но и он после часа в палате Гарри, вышел и лишь развёл руками:

— Состояние очень похожее на депрессию после физического насилия, если вы понимаете о чём я, но сам пациент всё отрицает и выглядит вполне адекватным. Я не вижу смысла в дальнейшей госпитализации, но терапию стоит закончить. Возможны вспышки гнева и агрессии. Я бы прописал курс успокоительных и антидепрессантов, и конечно покой. Беспокоить его нужно как можно меньше, особенно это касается конкретных личностей.

— Гермиона, — Рон в который раз пытался позвать подругу, но она была словно отрешена от всего мира и ничего не слышала. Тогда он коснулся её ладони и накрыл её рукой. — Гермиона, тебе нужно отдохнуть, поесть в конце концов. Гарри пробудет здесь ещё долго. Не можешь же ты спать здесь второй день подряд, — обвёл он рукой больничное терапевтическое крыло.

Из палаты Гарри, как раз выходил весьма довольный Корнелиус Фадж. Он ушёл и Гермиона посмотрев ему вслед встала и накинула свой маленький рюкзачок. Говорить ей не хотелось и тем более что-то объяснять. Рон был прав, ждать здесь не имело смысла. Если Гарри нужно время, он его получит. Гермиона всегда была терпеливой.

— Как мне попасть в Нору? — спросила она. — Там все мои школьные вещи.

— Так, там внизу близнецы тебя ждут. Ты же помнишь, что им можно аппарировать.

— Хорошо, — кивнула Гермиона и пошла в сторону выхода, но остановилась и взглянула на Рона через плечо: — Передай ему пожалуйста, что я люблю его.

Последнее слово, которое отобразило бы состояние Гермионы — это "хорошо". Да, сердце билось, кровь текла по венам, и мыслительные процессы были в порядке, только живой она себя не чувствовала. Гарри, который ещё недавно так нежно шептал слова любви, своим отказом видеть её, донельзя натянул струны инструмента, название которому — доверие.

Рон сжал руку в кулак, до сих пор ощущая покалывание в пальцах от прикосновения к нежной, прохладной коже Гермионы. Против воли его мысли обратились к моменту, когда она лежала без сознания в выручай-комнате, а из под задравшейся юбки показались трусики. Фантазия пошла дальше и вот уже вместо Чжоу на нём скачет Гермиона, откинув голову назад, покачивая в такт движениям своей пышной гривой. Рон сглотнул и незаметно поправил штаны.

Дверь в палату Гарри открылась и оттуда вышел Римус Люпин.

— Ты отправил Гермиону домой? Хвала небесам, я уже начал переживать за неё.

— Да, она особо не сопротивлялась. Только попросила Гарри передать, ну…

— Я понял, — кивнул Римус. — Надеюсь, хоть она ему со временем поможет. Я очень переживаю за вашего этого Драко, кажется Малфой младший. Если это действительно он дал наводку на дом Гермионы и изменившиеся отношения с Гарри, то Гарри вряд ли будет сдержан в своих словах и поступках. В нём что-то сломалось. Он больше не различает белое и чёрное, как раньше.

— Ну не убьёт же он его в конце концов… — потёр затылок Рон и улыбнулся: — Гарри не убийца. Его же могут посадить, а он вряд ли снова захочет под замок.

Люпин странно взглянул на него.

— Завтра объявят начало военного положения, тогда убийство будут рассматривать не так как раньше. Тебя подождать?

— Да… — замялся Рон, переваривая информацию, что убийство перестанет быть противозаконным. — Спасибо, я постараюсь побыстрее.

— Привет, — Рон осторожно зашёл в палату к Гарри. В центре стояла двуспальная кровать, сбоку было огромное окно с видом на океан в свете закатного солнца. Рядом с кроватью стояла тумбочка, на которой стояли склянки с успокоительным зельем и стакан воды. Рон содрогнулся. Всё было омерзительно-белого цвета. Это пугало. — Ну ты тут как? Живой? — попытался пошутить он, но увидев пустой взгляд Гарри, замолчал и отвернулся к иллюзорному окну, за которым тихо плескались волны.

— Гермиона ушла? — прохрипел Гарри. Его голос изменился и Рон понял, что только громкие крики могли сделать с ним такое.

— Она очень обижена, — кивнул Рон. — Ты уверен, что поступаешь правильно?

— Ты же знаешь, что произошло. Они же залезли мне в голову, когда я был без сознания, — нахмурился Гарри.

— Я знаю лишь про пытки и то, что ты там видел Гермиону. Но она-то была в Министерстве. Знаешь какого она там шороху навела. Ты бы её видел в гневе, — мечтательно протянул Рон, вспоминая как от её строгого голоса мурашки пробегали по телу.

— Представляю, — даже не улыбнулся Гарри. — Что ещё ты знаешь?

— Да, эти колдомедики скрытные, почти как тайная комната. Ничего так толком и не сказали. Говорили про какое-то насилие. Ты видел как её тоже пытали?

— Как тех магглов на сходке Пожирателей, — жёстко отрезал Гарри и Рон резко побледнел, потом так же резко покраснел, широко открыл глаза и захлопнут рот. Он прекрасно помнил рассказ Гарри о том, как развлекаются прихвостни Волдеморта.