Нас, конечно, заинтересовало, куда же выбирался этот Филиппо, тем более что мы установили — он имел контракты с двумя куртизанками, был не чужд посещать салон для азартных игр и вообще вёл весьма легкомысленный образ жизни, свойственный, к сожалению, многим представителям нынешней патрицианской молодёжи. Поэтому мы повели наблюдения и за этим молодым человеком.

И вот что мы узнали. Молодой человек посещал некоего сансери, ростовщика, у которого одолжил большую сумму денег, что тоже весьма прискорбно и весьма обычно в наши дни. Но это не так важно. Важно то, что этот ростовщик оказался по совместительству ещё и сенсале, брокером, ведущим дела некоторых восточных, в том числе турецких, купцов. Таким образом, у нас возникло справедливое подозрение, уж не связан ли этот маклер-брокер с турецкими шпионами, которые через Филиппо, возможно, выведывали сведения о переговорах сенатора Феро.

Кроме того, настораживал ещё один факт: Филиппо покидал дом сенатора всегда одним и тем же путём — через окно комнаты, которую мы справедливо считали кабинетом его отца. Спрашивается, каким образом он это делал? Вряд ли отец оставлял открытым свой кабинет! А если запирал, то, значит, у Филиппо был ключ от него. Следовательно, он вполне мог иметь ключ и к секретному ларцу своего отца сенатора! А значит, с учётом всего уже перечисленного, повеса вполне мог передать отцовские секреты своему ростовщику, а тот, в свою очередь, переправлять их туркам!

Таким образом, мы сначала пришли к следующим предположениям. Первое. Скорее всего, сенатор Феро вёл секретные переговоры с представителями императора Рудольфа или Папы римского о совместных действиях против османов. Второе. Османы — эти якобы турецкие купцы — сумели найти щёлочку в дверях, за которыми шли переговоры, и через сенаторского сына Филиппо оказались в курсе этих переговоров.

Таковы были наши предположения в результате наблюдений за сенатором и его сыном.

Позвольте также напомнить вам, что наши наблюдения начались из-за опасений ряда самых высокопоставленных магистратов нашей Республики в том, что против Венеции плетётся некий заговор с целью втянуть её в разразившуюся на континенте войну. Эти опасения имели справедливые основания, так как налицо были факты, указывающие, что в Венецианской Далмации затевается какая-то военная авантюра и, скорее всего, против османов.

Мы пришли к выводам, что: а) либо венецианское правительство в лице сенатора Феро и советника Гарцони ведёт тайные переговоры о вступлении Республики в войну против турок на стороне лиги христианских государств вопреки объявленному нами нейтралитету; б) либо переговоры ведутся вопреки настроению нашего правительства группой каких-то высокопоставленных магистратов, то есть заговорщиками.

При этом учтите, что турки через Филиппо знают об этих переговорах. То есть ситуация вырисовывалась очень серьёзная.

Обратите также внимание, что мы ещё тогда не понимали сути дела, а именно — в чём заключались переговоры и какие планы обсуждались.

Согласны с моими выводами и утверждениями?

— Да, — ответили хором фра Паоло и великий Канцлер.

— Но всё это гораздо сложнее!

— ?!

— Всё гораздо сложнее, — повторил Лунардо. — Но позвольте сначала опять вернуться к некоторым обстоятельствам, которые вам известны. Во-первых, если вы помните, некие деятели — один из них монах Чиприано ди Лука, изгнанный из Венеции, а также некий кавалер Франческо Бертуччи, урождённый далматинец, — ведут многолетние переговоры в Риме и Праге от имени врагов Венеции сеньских ускоков о военной операции в Далмации, в частности о захвате турецкой крепости Клисса. Переговоры затянулись, Риму, судя по всему, не нравился Бертуччи, который хотел возглавить далматскую операцию и получить большие права на управление. Праге не нравилось направление удара, так как эта крепость стоит вдали от Венгрии, где находится сейчас основной театр военных действий с турками. При этом, как нам известно, венецианское правительство не только давно в курсе этих переговоров, но и активно пыталось помешать им, так как нападение на турецкую крепость, находящуюся буквально в паре миль от венецианского Спалато, тем более нападение, совершенное ускоками, может угрожать в первую очередь именно Венеции. Мы знаем, что Совет Десяти приговорил Чиприано ди Лука к смерти и распорядился поймать кавалера Бертуччи, и у меня нет сомнений, что он приведёт своё решение к успешному исполнению.

Однако вы помните, обнаружилось, что помимо этих двух весьма известных персонажей, кто-то ещё одновременно с ними вёл подготовку к нападению на ту же крепость. При этом информация об этой подготовке странным образом не принималась во внимание нашим правительством. Помните историю с доктором богословия Матео Альберти, приплывшим из Далмации с доносом на своего родного брата, авантюриста Джованни Альберти? Его донос и его объяснения Совет Десяти, а точнее некие конкретные его члены, объявили вздором и не желали рассматривать! Да ещё кто-то едва не убил богослова, когда он покинул Дворец дожей! А ведь спустя буквально месяц выяснилось, что он был совершенно прав, и его брат Джованни Альберти действительно оказался главным руководителем захвата турецкой крепости!

Кроме того, ещё ранее некоторые свидетели, знавшие о предстоящем захвате крепости, вообще были тайно устранены — я имею в виду, например, смерть албанского капитана Капуциди, которого тайно казнили во Дворце дожей!

Таким образом, все указывало на какую-то зловещую интригу вокруг крепости Клисса, но пока нам не удавалось найти объяснений, ведётся ли эта интрига правительством или заговорщиками, действующими вопреки воле правительства.

И чем более мы силились найти разгадку, тем больше нам хотелось получить хотя бы часть документа, который, как мы предполагали, готовил сенатор Феро. После исчезновения сенатора мы стали ещё внимательнее наблюдать за его сыном, у нас были сильнейшие подозрения, что он может обладать копией отцовского документа. Вы знаете, что кто-то пытался продать этот документ на брольо, — Лунардо сделал паузу и переглянулся с фра Паоло, который был в курсе всех событий, а не только того короткого пересказа, со многими намеренными упущениями, который Лунардо излагал Канцлеру. — За этим последовало немедленное решение Совета Десяти арестовать Филиппо Феро. Филиппо, вы знаете, бежал от сбиров, кем-то предупреждённый, но был убит в одной из гостиниц Венеции.

В этом месте рассказа Лунардо пришлось сделать вынужденную паузу, так как Оттовион вдруг отчаянно затряс большой головой и запыхтел, видимо, совершенно замороченный интригой.

— Но как? — воскликнул он. — Как этот Филиппо мог сделать или раздобыть копию, если даже оригинала сенаторского документа никто не видел? Откуда известно, что вообще есть какой-то документ?

Лунардо, снова переглянувшись с фра Паоло, весело рассмеялся.

— Об этом у нас сейчас и пойдёт речь, дорогой Канцлер. При этом, смею вас уверить, это не просто мои предположения, а факты, проверенные на деле. Во-первых, точно известно, что копий документа существует не меньше трёх. Два экземпляра сделал сам сенатор Феро. Мы имеем... э... доказательства этого. Третья копия снималась с оригинала сенатора.

— Где же они все?

— Первый экземпляр находится у того, кому Феро передавал его во Дворце дожей, то есть у человека, который был в курсе его работы.

— Советник Гарцони?

— Предположительно. Второй сенатор оставлял для себя, который в конечном итоге оказался у Филиппо. А третий экземпляр достался разведчикам султана.

— Османам?

— Совершенно точно. Получилось это так: Филиппо, когда его отец уходил на ночные переговоры, забирал часть составляемого им документа из потайного ларца, относил в некий дом своему маклеру-брокеру, куда в ту же ночь являлись турки и снимали для себя копию с документа. Потом Филиппо спешил домой, чтобы успеть положить его на место до возвращения отца.

— А где сейчас второй экземпляр?

— У меня.