— Вооружённое выступление против Турции на границе Венецианских территорий. Но ведь это крайне опасно для нас! — воскликнул Оттовион. — Это должно быть известно нашим дипломатам в Риме и Праге!

— Совершенно верно! — кивнул Лунардо. — Сер Паоло Парута, наш посол при папском дворе, давно ведёт не только наблюдение за переговорами и снабжает всеми сведениями Синьорию. Но это не главный секрет, дорогой мой Канцлер! Ускоки, Бертуччи, брат Чиприано — враги Венеции. Секрет в другом! Параллельно с этими переговорами в Риме ведутся другие — о выступлении против турок неких дворян из венецианской Далмации!

— Подданных нашей Республики?! — у Оттовиона перехватило дыхание.

— Именно! Идёт ли речь об одной и той же операции или о какой-то другой — мне неизвестно, — продолжал Лунардо. — Но то, что некие далматинцы, подданные Венеции, обсуждают в Риме план военного выступления против османов, — это точно!

Канцлер осторожно спросил:

— А может получиться так, что венецианское правительство не в курсе этих переговоров?

— Паоло Парута не в курсе? Сомневаюсь. Он опытнейший дипломат и разведчик. Кроме того, ведь у нас есть косвенное подтверждение, данные, полученные от вашего сына, его странное поведение в этой истории с албанским капитаном Капуциди. Не о том же самом хотел сообщить албанец Совету Десяти? Если он случайно проник в какую-то государственную тайну — не потому ли его поспешили казнить, а все его материалы уничтожить?

Оттовион помолчал, затем спросил:

— Ну а сами вы как можете объяснить всё это?

— Похоже, кто-то в Венеции знает об этой операции немало. Но не хочет, чтобы знали другие. Вот в чём проблема. То есть венецианское правительство действительно вовлечено в эту операцию. Возможно, оно тайно решило помириться с ускоками и объявить войну османам!

— Но ведь это означает, что Республика секретно вступает в союз христианских государств против турок! Новая Священная Лига! — в ужасе прошептал Канцлер.

Лунардо не смог сдержать мрачную улыбку.

— Я бы чуть больше удивился, если бы обнаружил, что Республика хочет выступить вместе с турками против испанцев и австрийцев!

— Друг мой! — Оттовион подался вперёд, не в силах скрыть волнение. — Я прошу вас не оставлять этого дела!

— К чему нам это, Канцлер? — проговорил Реформатор уныло. — Я даже не знаю, что ещё могу предпринять. Мы столкнулись с секретными переговорами правительства. Копать дальше — означает влезать в дела Совета Десяти. Вы же понимаете, чем это чревато для нас обоих. Нас заподозрят в выведывании государственных секретов!

Оттовион схватил Лунардо за руку.

— Вы что же, одобряете наш тайный поворот к войне?

— Нет, — твёрдо сказал Реформатор. Но голос его звучал опустошённо. — Однако мы не можем идти против правительства.

— Но вы понимаете, что война — это катастрофа?

— Да, это может быть катастрофой.

— А если это не правительство? — произнёс Оттовион почти шёпотом, не отпуская руку Лунардо.

— То есть как это не правительство?

— Друг мой, поймите, меня тревожит не только эта военная операция в Далмации. Меня тревожит, как она готовится! Вы понимаете, что такого не было никогда? Операция никогда не обсуждалась в Совете Десяти, тем более в Сенате. Большинство членов Совета, я в этом уверен, даже не догадываются о ней. За их спиной что-то замышляется. Делается совсем узкой группой неизвестных лиц! Вы понимаете, что это... заговор?

— В конце концов, может быть, это не так. — Лунардо нервно передёрнул плечами, пытаясь слабо обороняться. — Вы же знаете, во что превратилась Венеция с нашим нейтралитетом. Город просто кишит лазутчиками, уши агентов и шпионов, можно сказать, замурованы в каждую стену. Чтобы сохранить все в тайне хотя бы на какое-нибудь время... круг лиц сузили.

Оттовион горячо замотал головой.

— Да дело не в этом! А в том, кто решил сузить! Что это за круг лиц, который решил? Нет такого магистрата в Республике, который должен заниматься тайными операциями ещё более тайно, чем это предписано законами Республики! Что это за люди, которые составляют этот круг? Кто дал им такие права или они сами их себе присвоили? Неужели вас это ничуть не беспокоит?

— Я уже говорил вам в прошлый раз: у нас есть возможность заговорить о тайной операции и сорвать её, — сказал Лунардо успокоительно. — Наконец, давайте дождёмся выборов нового дожа, и вы расскажете ему.

Оттовион покачал головой:

— Пока будут проходить выборы и новый дож будет входить в курс дел, заговор будет развиваться. Кроме того, сорвав одну из операций, мы не узнаем, кто заговорщики. Они затаятся и сделают новую попытку. Я хочу узнать, кто они! Мы должны разоблачить их. Мы можем это сделать!

— Каким образом? — Лунардо всё ещё сопротивлялся. — Все мои возможности исчерпаны. Я безвылазно сижу в Падуе. Заговорщиков надо искать здесь, в Венеции, во дворце.

Даже если я пришлю сюда своих людей, что они будут делать? Надо знать, о чём говорят на брольо. Надо установить слежку. Но за кем? У нас нет никаких зацепок, никого, кого бы мы подозревали.

— Я снабжу вас всеми сведениями, которыми обладает канцелярия! Всеми фактами, которые могут показаться подозрительными! Какими бы секретными они ни были. Ответственность за это я беру на себя. Я готов рисковать больше всех!

— Допустим... — голос Лунардо звучал неуверенно. Он понимал, какой опасности подвергнет свою немногочисленную команду. С другой стороны, он понимал, что Канцлер прав. Если это заговор, они просто обязаны разоблачить заговорщиков! Он продолжал: — Допустим, мы что-то обнаружим. Что дальше? Вы обвините членов Совета Десяти в заговоре?

— Мы, по крайней мере, будем знать, кто наш враг. И найдём способ обезвредить его. Я прошу вас, Лунардо, я призываю вас как патриция — используйте все свои возможности! Пришлите ко мне вашего человека. Самого толкового и надёжного. Мы сможем разоблачить их!

— Ещё один вопрос, — неожиданно сказал Лунардо. — Откуда вам известно о службе? И известно ли о ней кому-то ещё?

Канцлер ответил не сразу. Он прямо и открыто посмотрел в глаза Лунардо.

— Тот пожар во дворце. Почти двадцать лет назад. Не все бумаги дожа сгорели. Я тогда был секретарём Сената и участвовал в спасении документов из квартиры дожа. Потом мы разбирали остатки. Ваш проект до половины обгорел, но многое прочитать было можно. Вот так я узнал. Никто никогда не упоминал о службе. Из чего я сделал вывод, что правительство не создавало её. Видя вашу осведомлённость во многих делах, я почему-то подумал, что, возможно, вы создали нечто подобное для себя. А в Падуе я просто вспомнил о той бумаге.

— А где сейчас проект?

— Не знаю. Он был вместе с остатками прочего мусора. Он давно уничтожен.

— Хорошо, — сказал Маркантонио. — Скажите мне, любезный Канцлер, можно ли установить, кто дал команду о казни албанца Капуциди?

— Решение принималось на Совете Десяти заведённым порядком. Можно, конечно, попытаться переговорить с тюремщиками и палачами...

— Нет, нет, не стоит, — перебил Лунардо. — Расспросы не останутся незамеченными, этим мы привлечём внимание заговорщиков и государственных инквизиторов. А кто из членов Совета Десяти занимается далматскими делами?

— Вы собираетесь начать с этого?

— Да. Надо же с чего-то начать! Во всяком случае, те из членов Совета Десяти, кто ближе всех к этой проблеме по роду деятельности, знают больше других. Даже если они не имеют отношения к заговору, они могут знать и делать что-то, что приведёт нас к цели. Таким образом, мне необходим список членов Совета с перечнем их обязанностей. При этом никаких действий с вашей стороны, чтобы мы не вызвали никаких подозрений!

Канцлер посмотрел на Лунардо долгим пронзительным взглядом и молча кивнул.

«Два человека должны войти в локанду в разное время. Они могут сесть либо вместе, либо за соседними столами. Они обязаны быть одинаково одеты, в простые платья секретарей или низкого ранга юристов. Вся хитрость в их простых чёрных плащах, которые следует повесить на спинку лавки или крючок поблизости. Это послужит причиной лёгкого недоразумения. Сначала уйдёт тот, кто пришёл первым. Он-то и совершит «досадную ошибку», перепутав плащи. Второй покинет локанду чуть позже, не заметив подмены». Этот несложный трюк, по предложению мессера Лунардо, предстояло проделать в Венеции Джироламо во время первой встречи со связным Канцлера.