Джироламо опустился на корточки и заглянул под кровать — там стоял дорожный сундучок Филиппо. Странно, что убийцы его не тронули. Вытащив его, сдёрнул ножом маленький замок. Опрокинул сундучок и вытряхнул содержимое на пол. Ничего кроме тряпья и мелких предметов туалета.

На столе — пусто, в разломанном комоде — пусто. Джироламо вернулся к телу. Мысленно прося прощения у убитого, он ощупал его спереди, затем перевернул труп на бок и ощупал его спину. На спине под одеждой что-то нащупал. Задрав кафтан, Джироламо извлёк плотный тканый мешочек, в котором оказалась стопка бумажных листов. Пробежал их глазами, сразу понял, что нашёл то, что они так долго искали. Запихав мешочек под платье, подвязавшись плотнее поясом и запахнув плащ, он выбежал вон из комнаты.

Спустившись по лестнице, он, к полному своему удивлению, столкнулся с управляющим. Джироламо был настолько потрясён, что ему потребовалось усилие, чтобы взять себя в руки. Довольно мерзкий тип в грязноватой рубашке, выглядывавшей из-под куртки без рукавов, со всклокоченными редкими волосами на сальном лице и маленькими глазками старательно зевал, делая вид, будто только что проснулся. Он стоял за стойкой, полусонно и хитровато поглядывал на Джироламо, словно его вовсе не удивило появление на внутренней лестнице его гостиницы незнакомца, который при этом собирается выйти, а не войти, да ещё держит в руках уличный факел.

— Что вам угодно, синьор? Вы кого-то ищете?

Интересно, знает ли он о том, что у него в одной из комнат лежит мёртвое тело? И не просто мёртвое тело, а тело человека, убитого в его гостинице не более часа назад!

— Да. Вас.

Управляющий оценивающе посмотрел на молодого человека, словно пытаясь понять, что это за птица пожаловала в его владения: контрабандист, или молодой растяпа, скрывающийся от кредиторов, или юный любовник, убегающий от разгневанного мужа? Он оглянулся в сторону коридора за прилавком.

Джироламо напустил на себя важный вид.

— Я хочу остановиться у вас до утра.

— Один большой золотой дукат, и комната к вашим услугам.

— Ого! — Джироламо обвёл презрительным взглядом убогую обстановку.

Управляющий развёл руками.

— Что же вы хотите, мой синьор. Уже пятый час ночи! Да и гостиница заполнена. — Он уставился на живот Джироламо. Тот невольно проследил за взглядом управляющего. Часть плаща и рубашки Джироламо были измазаны в крови. Управляющий снова оглянулся в сторону коридора. Движение было нервным, непроизвольным.

— Хорошо, — сказал Джироламо вздохнув. — Давайте.

— Я провожу вас, — услужливо проговорил управляющий, протягивая руку, как бы желая взять у Джироламо светильник.

Однако тот повернулся и вставил факел в кольцо на стене.

— А вы разве не собираетесь сделать отметку в своём журнале?

Мужчина в недоумении остановился.

— Синьор хочет, чтобы его занесли в реджистро?

Джироламо понимающе ухмыльнулся: мошенник, конечно, не хотел заносить его в регистр постояльцев, чтобы не отчитываться ни перед хозяином, если таковой у него имелся, ни перед городской полицией, ни перед налоговой службой. Порой, и довольно часто, это делалось и при молчаливом согласии самих постояльцев, по многим причинам не желавших регистрироваться в гостиницах или раскрывать своё имя.

— Пожалуй, хотел бы... — проговорил Джироламо.

Управляющий с неодобрительным видом вернулся за прилавок и с явной неохотой, что-то буркнув под нос, стал копаться в секретере. Он достал большой журнал, раскрыл его на прилавке и, взяв с письменного столика перо и чернильницу, обмакнул перо в чернила и приготовился записывать. Он явно нервничал. Джироламо, не церемонясь, заглянул в последние записи. Ни Франческо, ни Филиппо своих имён не оставили. Филиппо, конечно, мог зарегистрироваться под другим именем, но Франческо обязательно бы оставил о себе знак. Он мог оставить любую запись из тех, по которым его товарищи всегда могли бы найти его. Любимым его кодом было «синьор Бо» — намёк на университет. Такой записи не было.

Джироламо оторвался от журнала, поднял глаза и столкнулся со взглядом управляющего. Сомнения в том, знает ли он о том, что здесь происходило, отпали. Он наверняка знал.

— Где вы были? — неожиданно спросил Джироламо, глядя мужчине прямо в глаза.

— Кто? Я?! — управляющий испуганно вскинул брови и вновь стал озираться. — Я всё время здесь, синьор мой.

— Неправда. Вас не было здесь ни полчаса назад, ни четверть часа назад! Где вы были? И где ваши постояльцы?

Однако хозяин вовсе не смутился. Он приподнялся за своей стойкой, опершись руками о прилавок, и дерзко, не по-доброму посмотрел на Джироламо.

— А в чём, собственно, дело, молодой господин? — начал он вызывающе. — Я — перед вами. Вы собираетесь допытываться чего-то или вы собираетесь здесь остановиться? Тогда я к вашим услугам. А если я куда и выходил, то это, прошу меня простить, не ваше дело. Между прочим, если вам известны установления правительства нашего славного города, гостиница должна быть сейчас закрыта. Так что если вас что-то интересует, то вы можете заявиться с вашими вопросами утром. Если, конечно, вам кто-нибудь будет отвечать. Так что собираетесь вы здесь поселиться или нет?

— Кто сюда приходил после полуночи? Кто посещал постояльцев наверху?

Управляющий замотал головой. Однако Джироламо почудилось, будто тот подавил гнусную ухмылку. Джироламо выбросил резким движением вперёд руку и схватил его за горло, потянул к себе.

— Говори, пёс, Или завтра, клянусь, будешь рассказывать все на дыбе! Говори!

Мужчина стал задыхаться. Пот струился по жирному лицу. Он одной рукой продолжал держаться за стойку, чтобы не упасть, а другой скользкими влажными пальцами силился отцепить пальцы Джироламо. Джироламо ослабил хватку, дал управляющему подышать.

— Говори!

— Я не знаю! Они пришли. Сами поднялись.

— Сколько их было?

— Трое.

— Как выглядели?

— Как брави. Они сказали... что они — друзья и что его, постояльца, надо спрятать до утра.

— Как они выглядели? Что ты запомнил? Ведь ты же их запомнил!

Перепуганный управляющий с трудом ворочал языком. Джироламо схватил со стола свечу и поднёс её прямо к его носу.

— Я сейчас всё тут запалю! Ты был там, в комнатах? Был?

— Клянусь, не был! Я ничего не знаю!

Джироламо огляделся, В этом грязном доме творились грязные дела. И никто не знает, сколько их здесь уже свершилось.

Он почувствовал лёгкое дуновение воздуха и заметил тень, мелькнувшую в тёмном коридоре, слева от него, у стойки хозяина. В следующий миг на него обрушились удары. Джироламо метнулся вправо, вернулся в исходное положение и ударил в темноту локтем. Локоть глухо столкнулся с плотью. Человек, вылетевший на него из темноты, с воплем отлетел обратно. Выхватив нож, Джироламо молниеносно отбил новую атаку слева. Послышался скрежет лезвий и резкий звук распоротой одежды. Он повернулся почти всем корпусом к коридору, успев показать ножом угрозу застывшему в ужасе хозяину у стойки. Нападавшие бросались из коридора. Ударив ногой в темноту, Джироламо задел ещё одного.

Хозяин вдруг всё-таки вышел из транса и обрушил на Джироламо палку, которую незаметно и быстро вытащил из-под прилавка, но тот стремительно уклонился, отвёл удар предплечьем и ножом, а другой рукой перехватил палку и рванул её на себя. Противник потерял равновесие и качнулся в его сторону. Этого было достаточно, и Джироламо наотмашь полоснул его ножом по лицу. Страшный вопль облетел пустое здание. Управляющий, выронив палку, закрыв лицо руками, стал оседать по стене. Но Джироламо этого уже не видел. Кто-то с шумным топотом мчался вниз по лестнице. Борясь с остальными, Джироламо начал работать одновременно руками и ножом, в темноте оттесняя нападавших в коридор. Нож попал кому-то в лицо. Ещё вопль и крики в коридоре. Затем грохот падающего тела.

Воспользовавшись заминкой и растерянностью атакующих, Джироламо бросился вон из гостиницы, захлопнув дверь прямо перед ними. Он выскочил на площадь и в ту же минуту услышал яростные свистки и звон оружия.