Это был до смешного простой вопрос, который моментально загнал Ирму в тупик, заткнул ей глотку и на пару градусов приблизил температуру ее мозга к летальной. Сонливость таинственным образом пропала без вести.

— Я надеюсь, вы понимаете, что вне зависимости от моей половой принадлежности этот вопрос слегка бестактен? — вытолкнула она ответный вопрос из своего ступора.

— Прекрасно понимаю, — пренебрежительно бросил он и уселся за письменный стол, — Просто у вас очень необычная стрижка.

— Ах, это… — протянула она, задумчиво проведя уцелевшей рукой по своему черному ежику, — После третьего криостаза я психанула и сбрила волосы. Отмывать их от геля — сплошной кошмар.

— Надеюсь, это того стоило, — выдвинув из стола ящик, он достал документ с описью медицинского инвентаря и начал неспешно поглощать информацию. Воспользовавшись моментом, Ирма позволила себе внимательно рассмотреть человека, который собирается вмешаться в ее физическое состояние. Серебряные нити в волосах и борозды на лице говорили о том, что он был почти вдвое старше нее. Лет сорок-пятьдесят — идеальный возраст для чего угодно, кроме траты времени на скитания в дальнем космосе. Она попыталась представить, какой гонорар мог заставить его согласиться на участие в этой экспедиции, и от количества нулей в ее голове закончилось место.

Ленар вошел в лазарет с растрепанным видом и положил на стол перед Игорем белую папку с медицинской картой.

— Спасибо, — поблагодарил его Игорь натянутой доброжелательной улыбкой.

— Нужно что-нибудь еще?

— Жесткий лучезапястный ортез бы сильно не помешал, — фельдшер указал взглядом на Ирму.

— У нас таких нет, — растерянно развел Ленар руками и указал на инвентарную опись, — Только термопластиковые лонгеты.

— Каменный век… — последовал озабоченный вздох, — В таком случае, пока вы мне ничем помочь не можете, спасибо.

Стиснув зубы, Ленар шумно вздохнул через нос, оценивающе посмотрел на Ирму и удалился из лазарета. Она провожала его молчаливым оцепеневшим взглядом до тех пор, пока закрывшаяся дверь не отрезала зрительный контакт. По его лицу сложно было сказать, в каких пропорциях в нем смешались злость, жалость и разочарование, но получившийся коктейль был горьковатым на вкус и не нес в себе пользы для здоровья.

— Ирма Волчек… — Ирма резко обернулась на звук своего имени и обнаружила, что Игорь лишь прочел вслух жирную рукописную надпись на ее медицинской карте, — На что жалуетесь?

Еще один до смешного простой вопрос, и Ирме вновь пришлось напомнить своим легким про их прямые обязанности. По его лицу сложно было сходу определить, была ли это шутка или готовый психиатрический диагноз всему отделу кадров?

— Вы ведь с буксира Два-Пять? — смущенно уточнила она, — Вас Эмиль позвал?

— Пока все верно, — кивнул он.

— А вы точно врач?

— Мне сказали, что точно, — прозвучал очередной тревожный звоночек, и безучастный взгляд фельдшера нырнул обратно в документы, — Есть какая-либо аллергия на медицинские препараты?

— Нет, — качнула она головой, — Только на медицинский персонал.

— Хорошо… — задумчиво протянул он, не отвлекаясь от чтения, — До этого травмы руки были?

— С какой целью вы сейчас читаете мою медицинскую карту? — раздраженно спросила Ирма и поправила врезающийся в плечо ремешок редуктора, из которого Эмиль додумался изготовить перевязь.

— Чтобы определить анамнез, и очень надеюсь, что вы мне в этом поможете, — Игорь оторвался от медкарты и бросил на нее неодобрительный взгляд, — Постарайтесь не шевелить рукой.

— Никаких травм не было… Ну, может чуть-чуть порезалась о куст. Еще меня собака покусала. Обожглась о горячий металл однажды. Пять лет назад посадила синяк, когда упала с…

— Достаточно, — он положил карту на стол, поднялся со стула и тихим шагом подошел к Ирме, продемонстрировав ей свою идеальную осанку и способность угрожающе нависать над пациентками. Из-под самодельной шины на него выглянула припухлая кожа, и он с ювелирной аккуратностью взял в руки зафиксированную конечность, словно древнюю китайскую вазу, — Вы ведь знакомы с Вильмой?

— Немного.

— Скажите, она в последнее время драках не участвовала?

— Откуда я знаю? — повысился уровень возмущения в воздухе, — Кто сейчас ваш пациент: она или я?

— Просто у нее странный шрам на скуле…

На мгновение Ирма задрала голову к потолку, задумавшись о шраме.

— Я ничего об этом не знаю. Как видите, мне и своих шрамов хватает.

— Как это случилось?

— Я нарушила порядок перемещения между кораблями.

— Каким образом?

— Приникла в шлюз без процедуры авторизации.

— И вам за это сломали руку?

— Что-то вроде того.

— Кто?

— Ноль-Девять…

Воздух ненадолго застыл в немой паузе, и Игорь отвел глаза в сторону, дав волю воображению.

— Серьезный противник, — заключил он спустя пару секунд и отпустил пострадавшую руку, — Больше не вступайте с ним в рукопашные схватки.

— Так что с моей рукой?

— Томограф покажет.

Пульт управления томографом выглядывал из переборки, и Игорь встал перед ним с осуждающим взглядом, некоторое время просто рассматривая символы на клавиатуре в поисках знакомых значков. Ирма обреченно вздохнула, и он прервал тишину автоматной очередью из неудобных вопросов, от которых по телу начинали бегать мурашки. Она начала рыться в осколках своей кратковременной памяти и не смогла вспомнить, чувствовала ли она хруст или треск в запястье, была ли боль тупой, острой или пульсирующей до того, как она запустила себе в рот вагон таблеток, и сколько именно таблеток содержалось в этом вагоне. Она смогла лишь определенно ответить на вопрос о своем возрасте, после чего осторожно спросила:

— Все правильно?

Вдоль ее руки с металлическим чавканьем поползли ножницы, и каждое касание их стального холодка заставляло сердце настороженно остановиться. Хомуты лопались и отпрыгивали в сторону. Поврежденная конечность освободилась от импровизированных тисков и с помощью второй руки осторожно легла в томографическую камеру. Кровь хлынула в пальцы волной иголок. Томографический компьютер, который был в пять раз старше Ирмы, начал шумно думать, и через минуту на дисплее высветилась черно-белая трехмерная модель костной структуры. Небольшое нажатие на выпирающую из пульта шишку трекбола заставило освобожденную от кожи и мяса конечность испуганно дернуться, и Игорь последующие несколько минут нещадно выворачивал и заламывал ее в разные стороны, жадным взглядом голодной собаки пожирая область в районе лучезапястного сустава.

Возможно, где-то на втором году интернатуры каждого уважающего себя специалиста учат простому способу вывести пациента из себя — по завершении обследования драматично сесть за стол, взять ручку, забыть про существование пациента и начать писать мемуары. Нетерпение нарастало внутренним давлением, и когда оно достигло критической отметки, изо рта пациентки громко вырвалось:

— Ну, что там?

— У вас перелом, — заключил он, на секунду оторвавшись от бумажной работы.

— Да что вы! — выкрикнула она и вытаращила на Игоря свой обезумевший от сарказма взгляд, — Неужели?

В кают-компании стоял запах повидла и глубокого возмущения. Ленар молча созерцал статую Вильмы и внимательно наблюдал, как ее лицо постепенно преодолевает третий оттенок серого. Артерия на ее шее из слоновой кости нерешительно извивалась от толчков железного расплава, а ясные глаза из холодного бледного апатита, обрамленного в белоснежный мрамор, начали расцветать красными прожилками яшмы.

— Как? — выскользнуло из ее набитого рта, и она проглотила пищу.

— Упала, — лаконично ответил Ленар, и скрестил руки на груди в знак того, что не хочет углубляться в обсуждение, — Какие еще тебе нужны подробности?

Очередной сухарик нырнул в банку с повидлом, вынырнул и с громким предсмертным хрустом исчез за створками нервно сомкнувшихся челюстей.

— Что, опять упала? — переспросила Вильма, моментально размолов закуску зубами, — Почему она такая неуклюжая? Сколько можно падать?