Лаверна, вторая Великая, стоящая позади рядом с Аластером, нервно сжала руки в кулаки и закусила нижнюю губу. А затем поспешила опустить взгляд, скрываясь в тени капюшона.

Сэмюель поднялся. Его сухой старческий голос вдруг прорезал мёртвую тишину:

— Damant quod non intelegunt[1]. Мы исправим содеянное и добьёмся своего. Все наши жертвы будут оправданы со временем, veteres[2].

Сэмюель вышел через распахнутые двери, в которых переливались бело-голубые кристаллы и чернота от проклятого заклинания. Лаверна и Аластер молча последовали за главным Великим. Последний помедлил, долго смотря на кристальную женщину, которую некогда он любил всем сердцем. Но и этот Великий давно оставил в прошлом то, чему там как раз и место.

Три Великих Мага направились в центральную комнату, почти не издавая звуков, лишь балахоны шелестели по магическому полу. Сэмюель вошёл в круглое помещением первым и замер. На большие карты и драгоценные сверкающие камни, лежащие на круглом столе, падал единственный кровавый луч света через купол, каким-то невероятным образом пробившийся сквозь тёмную тучу.

Великий ощутил нечто могущественное. И… знакомое.

— Сэмюель, что нам делать дальше? — тихо и несмело спросила Лаверна. — Хранителей стихий отправили на Землю, куда путь нам закрыт. Мы не можем знать, что там происходит.

— Мы были близки, — также тихо добавил Аластер, тоже замечая направленный на карты луч света.

— Фергус всё испортил, — с отвращением выплюнула Великая. — Из-за его выходки Лидия испугалась, решив, что это мы его подослали. Возможно, этот жалкий нелюдь нарочно всё подстроил.

— Нет, — загрохотал голос Сэмюеля, отрицая слова своей приспешницы. — Фергус всего лишь желает свободы, кой ему никогда не видать. Проклятью следует находиться в подчинении разумного. Он глупо решил, что освободиться от нашей власти, если приведёт девчонку. Время делает из него глупца.

Великий медленно подошёл к столу и аккуратно коснулся карт — его рука оказалась на свету, с потрескавшейся кожей, иссушенная, с длинными почерневшими пальцами. Сэмюель ещё сильнее ощутил силу. Силу подстать им троим и даже больше.

Некогда их было четверо: четыре стихии, Четыре Великих Мага. Но случилось предательство. Предательство от собственного сына, способного на великие деяния из-за своей могущественной силы. Тогда Сэмюель наказал его, но вместе с тем ощутил слабость, которая некогда была знакома ему с Земли. Это чувство напомнило о его прошлом, напомнило о том, кем он был когда-то и кем он больше никогда не станет.

А вскоре сын пропал, и все попытки отыскать его оказывались безуспешными, и это временами невероятно тревожило Великого.

— Сэмюель, так что же мы будем делать дальше? — снова спросила Лаверна, нарушив тишину и медленно подходя к столу, чтобы разглядеть то, на что смотрел Великий Маг.

— А дальше, veteres, мы покажем Хранительнице, что не нас стоит опасаться.

Великий Маг взмахнул рукой — все карты фонтаном разлетелись во все стороны вместе с драгоценными камнями. Блистая и кружась в безумном магическом танце, карты плавно опускались, а камни звучно попадали во все углы.

Аластер и Лаверна с некоторым удивлением созерцали то, на что падал луч света. В воздухе над столом витали две карты. На одной была изображена девушка, но необычная, а с четырьмя стихиями, каждая из которой защищала незнакомку, окружив её. А вторую карту покрыли фигуры, издали напоминающие воинов с оружием. И лишь один меч отчётливо вырисовывался на первом плане.

— Древние воины, — зачарованно произнесла Лаверна и скривилась от возникшего вдруг недовольства. — Так скоро? Кажется, только недавно от них избавились!

— Хранительница вспомнила о своей силе? — заметил Аластер то, что Великая глупо проигнорировала. — Всё случилось раньше, чем мы думали.

— Что? — вот тут Лаверна на миг удивилась по-настоящему. — Полная чушь. Сама она бы до этого не додумалась!

— Тихо, Лаверна, — хоть Сэмюель сказал это спокойно, но у Великой всё внутри скрутило от некоторого страха. Она всегда забывала следить за языком. — Мы знали, что настанет день, когда древние воины снова постучаться в дверь. И нам благоволит сама Вселенная, раз это случилось тогда же, когда Хранительница вспомнила о своей силе. Теперь она знает, кто она.

— Хотите сделать из Кэтрин наживку? — спросил Аластер, и, если бы Сэмюель прислушался, а Лаверна не кусала губу, недовольно размышляя о быстротечных событиях, они бы заметили в голосе Великого некоторое… негодование.

— Не мы сделали из неё наживку, — произнёс Сэмюель, повернувшись, — две парящие карты тут же плавно опустились на стол, а луч света постепенно исчез за грозными тучами, словно скрывшись после выполнения своей миссии. — Древние воины сделали это без нас. Мы знаем, как заставить врагов молчать. Лишь четыре стихии смогут навеки их уничтожить, ведь именно они и породили их. Aeterna historia[3]. Никто с этим не справится лучше, чем маг, обладающий сразу четырьмя стихиями.

— Но тогда она погибнет, — заметил Аластер. — И мы не сможем воспользоваться её силой.

— Древние воины могут доставить нам куда больше проблем, — равнодушно произнёс Сэмюель. — Да к тому же помимо Кэтрин появились и другие хранители. Лидия не сможет долго прятать их.

— Замечательные новости, — довольно усмехнулась Лаверна. — Всё складывается как нельзя хорошо!

— А что же с Артефактами? — снова спросил Аластер. — У нас на руках нет ничего.

— Да, veteres, когда-то у нас уже была Корона, но нас одурачили, — сказал Сэмюель. — Но это не повторится. Мы узнали о том, что в Витэго хранительницы не сидели без дела. Они отыскали некое яйцо, и я с уверенностью могу сказать, что это один из Артефактов. Лидия прятала его у себя, там, куда мы не можем попасть. Однако благодаря нашим верным клевретам мы имеем представлением о том, что происходит в Витэго. Пусть все будут уверены в том, что у них преимущество. Придёт время, и мы отберём то, что принадлежит нам.

— А как же Рафел? — словно бы выплюнула это слово Лаверна, поморщившись. — Жалкий предатель идёт за нами хвостом.

— Он лишь тот, разум которого затуманен гневом. Alea jacta est[4]. Он не помешает нам. Случится то, что должно. И нет пути назад!

Чёрные тучи столкнулись в небе над дворцом, за чем последовал жуткий грохот. Ветер взбунтовался и завертелся как безумный и вдруг ощутил присутствие чужого… Однако чужак в мгновение ока исчез, словно бы растворился в воздухе. Он не оставил после себя и следа, сливаясь с мраком, окружившим дворец.

Ноктис смог услышать необходимое, и он решил, что время пришло.

[1]Damant quod non intelegunt (лат.) — осуждают, потому что не понимают;

[2]Veteres (лат.) — друзья.

[3]Aeterna historia(лат.) — вечная история;

[4]Alea jacta est (лат.) — жребий брошен.

От всего случившегося я едва сумела совладать с собой. Всё тело болело и жутко чесалось, а сердце с неистовой силой билось в груди, словно хотело выбраться наружу. Я чувствовала, как слёзы рвались наружу, отчаянно пытаясь их сдержать, и слабо потянулась к Артёму, крепко прижимая к себе, несмотря на боль, всё ещё сомневаясь, что он реальный.

Как же я была рада увидеть его. Наконец-то, я была не одна, уверенная в том, что мой друг поможет мне во всём разобраться.

— Кэт, ты выглядишь ужасно, — раздался его приятный голос, а руки аккуратно оттолкнули меня, осматривая. Я с досадой усмехнулась, даже не представляя, что он видел. — Откуда у тебя все эти покраснения?

Я молча посмотрела на свои руки: в некоторых местах действительно виднелись покраснения от лёгкого ожога, а ещё я чувствовала неприятную боль на лице и даже под одеждой. И тогда же с изумлением заметила, что кофта, куртка и легенсы ни капли не пострадали от огня. Да они были всё ещё мокрыми!

Я тут же подняла глаза, осмотрев деревья вокруг, и окончательно убедилась, что и те находились в полном порядке. Такое чувство, что со мной воображение сыграло злую шутку. Но ведь весь лес горел! Тогда почему же пострадала только я?