– А почему мы? Набег степняков идет, города и деревни горят. Убытков куча, а тут еще и свой же царь грабит.

– И вы не стали давать войска для защиты от набега.

Князь какое-то время медлил с ответом; он поднял с песка камушек и запустил его блинчиком по воде, словно какой-то мальчишка.

– Не так все просто, как может показаться. Как я и говорил, у каждого и так убытков было много, а тут еще набег… Никто же не знал, когда он закончится и куда степняки повернут. Ну вот представь, что ты положишь все свое войско под стенами соседнего княжества, а тут на твое собственное повернут! Своя рубашка всегда ближе к телу.

– Мы, русские, побеждали так часто и много именно потому, что могли объединяться, несмотря на то на чью конкретно землю враг пришел.

– Да знаю я, – нахмурился князь, – и тогда знали. Вот только царь первым договор нарушил. А дальше уже посыпалось… Чего, думаешь, мы потом с Финистом так сплотились? Ты все же пойми и нас: Дабог совсем недавно был; что он творил – ты должен помнить. Не было у нас веры в династию после него. Да и Василий тоже не орел оказался.

– Финист в заговоре состоял?

– Хороший вопрос… – Рогволд невесело усмехнулся, – не знаю. Нам он сказал, что поддерживает, но мы не поверили. Очень было похоже, что он собирается нас всех царю сдать. Поэтому мы его своими войсками окружили, на всякий случай.

– И в это время царя убили.

– Нет, – Рогволд даже опешил, – это не мы – я думал, ты знаешь… Мы не собирались его убивать, хотели лишь прижать немного и заставить вернуться к старому договору. На кой нам было его убивать?

– То есть как не вы, – теперь удивился Святогор, – а кто же тогда? Не говори, что и этого не знаешь.

– Хорошо, не буду, – улыбнулся князь, – вот это как раз знаю.

– И кто же? Марья, что ли?

– Да ладно… до этого и сам мог бы додуматься. Кто хотел царство развалить и развалил? Кто больше всех выиграл? Новгородцы это были. Именно их купцы всю торговлю из варяг в греки под себя подмяли. Именно они от набега не пострадали вовсе, и восстанавливать страну «всем миром» им не улыбалось. А нанять отряд дезертиров из степного войска им было вполне по карману.

– Это ты точно знаешь или только думаешь так?

– Точно. Когда они потом себе отдельное царство выбили, на тех переговорах их посланник прямо грозил: мол, одну династию прервали, будет надо – прервем и вторую.

– Это когда вы их отпускать не хотели?

– Да кто нас тогда спрашивал… Но мы все же кое-что смогли. Мы им в княгини дочку Финиста Ясного Сокола засунули. Ох, купцы и упирались… но мы настояли. Оставили засечку, чтобы потом можно было снова в одно государство объединиться.

– А я все думал: зачем Тридесятое и Тривосьмое царства создали?..

– Так в том-то все и дело. Новгородцы, то есть Тридесятое царство, они сами бежали из государства. От нашествия Тугарина Змея они не пострадали, а торговля у них была – о-го-го. А вот в Тривосьмое, наоборот, попали земли, от набега наиболее пострадавшие.

– И вы их выгнали? Чтобы не тратиться на восстановление.

– Обижаешь, богатырь, – усмехнулся полоцкий князь, – мы поступили умнее. Мы им внушили, что они всех нас кормят и, чтобы лучше жить – им только и нужно, что избавиться от прожорливого соседа. И они, представь, поверили.

– Развалили державу…

– Ты пойми, богатырь, тогда времена совсем плохие были. Не до жиру нам было. Спасались как могли. Но и этим землям мы княгиню правильную организовали, все из одной династии. Когда бы пришло время, объединиться было бы совсем легко. И это время практически пришло… и тут вдруг вылез ты, с наследником прошлой династии. Понимаешь, какую игру ты нам почти поломал?

Богатырь какое-то время молчал, размышляя над сказанным.

– Но ведь под старой династией куда лучше объединять государство…

– Полвека назад – да, – кивнул Рогволд, – пять лет назад – уже нет. А сейчас – я и сам уже не знаю. Василиса Прекрасная при дворе Сигизмунда блистает, Василиса Премудрая и Владимир червей кормят. Все, что у нас есть, – это Аленушка. Она ключ ко всему, хоть это и не все понимают. Но ты должен понять. Я особенно с тобой хотел поговорить, потому как если твое появление – это какой-то хитрый план, а сам ты задумал девчонку убить, – не делай этого. Ее жизнь сейчас – это единственная надежда на возрождение. Если, конечно, от степняков отобьемся.

– Я тебя понял, князь, – серьезно кивнул богатырь, – не сомневайся, мы теперь в одной лодке. Утром я отправлюсь на поиски Ильи Муромца, скоро и его отряд будет с нами.

Предводитель степняков в очередной раз окинул взглядом стены твердыни. Они производили весьма сильное впечатление: сложенные из глыб гранита, толстенные и высоченные. Такие разбить будет весьма непросто, если вообще возможно. В прошлый набег вожак Великой степи не смог взять эти стены, отступил. Вот только теперь ситуация иная. Остров Буян уже взят давно, все города разграблены и сожжены, престарелого правителя этих земель Джучи самолично привязал к седлу и протащил на веревке по улицам горящей столицы. Жители острова слишком полагались на свой флот и вот на эту стену. Флот по большей части сбежал, а вот стена так и стояла последним напоминанием о некогда весьма влиятельном государстве. Защитников у этого укрепления не больше трех сотен, но поди их выбей: запасов еды у них на годы, колодцы с водой тоже имеются. И все же Черный батыр был уверен: укрепление падет не сегодня, так завтра. Не то чтобы степному воинству была нужна эта стена, его воины стоят с обеих сторон укрепления, крепость извне уже давно ничего не защищает. Но надо было показать и себе и воинству, что степные боги благоволят делу псоглавцев. Стена должна пасть, и пасть быстро.

Прицепив белую тряпку на копье, он повел коня к стене; ехал один, на глазах у своих ратников. В бойницах мелькали тени: понятно было, что следят. Джучи остановил своего коня на расстоянии полета стрелы, дальше приближаться не следовало. Не стоит путать глупость и смелость; здесь стрела даже если каким-то чудом и достанет, то уже потеряет и скорость, и пробивную способность. Доспех не пробьет, даже из самострела. Единственная опасность – что стрела попадет прямо в глаз, но на таком расстоянии столь удачно попасть практически невозможно, да и он, услышав свист стрелы, быстро прикроется щитом. Так что риска практически не было, но воины, глядя на него, не могли не радоваться, насколько смел их вожак.

Теперь оставалось только ждать. Любопытство должно было выманить кого-то из крепости для переговоров. Защитникам должно быть хотя бы интересно, что же степняки намерены им предложить. Эх, если бы они только знали, что именно он собирается им предложить… тогда бы ни за что не вылезли. Вождь степняков ждал и через непродолжительное время был вознагражден. Из крепости на коне выехал человек, тоже один. Такой же элемент игры: показывают, что у них с едой настолько все хорошо, что даже кони еще не съедены. Ну что же, поиграем…

Двое мужчин замерли друг против друга. Защитник крепости что-то сказал, первым нарушив тишину. Вот тут получился небольшой конфуз, который вожак степняков не учел. Языков Джучи не знал никаких, кроме языка Великой степи. Теперь-то понятно, что об этом стоило подумать заранее; почему-то вождю казалось, что каждый должен говорить на его языке. Из ситуации следовало как-то выходить, и единственным, кто пришел сейчас на ум, оказался хан Тимур, сын низложенного Картауса. Он точно знал языки, и не один. Понятное дело, не у всех отцы – великие ханы и могут сыновьям своим выписывать заграничных учителей. Жестом Джучи подозвал Тимура, и тот подскакал к говорившим.

– Стражник спрашивает, чего ты хочешь, мой хан, – перевел Тимур слова защитника крепости.

– Скажи ему, что я требую, чтобы ворота открылись и гарнизон вышел из крепости и сложил оружие.

Выслушав перевод, стражник рассмеялся и что-то грубо ответил. Джучи жестом дал понять переводчику, что толковать эти слова не надо; он и так знал – ему будут дерзить. Поначалу.