— Эй, сестра! — окликнул ее с порога принц Хирам. — Пожалуй, нам пора.

Демцуэль вдруг приблизился к Батейре почти вплотную и, глядя прямо в глаза, наставительно произнес:

— Дам вам совет, принцесса. Что бы вы сегодня не говорили на площади этим людям, помните: главное — чтобы вы сами верили в собственные слова.

Ничего не ответив, принцесса удалилась вслед за братом, но покидая холл, у нее почему-то было приятное ощущение того, что она получила наставление настоящего духовного лидера, достойного королевского двора.

— Он мне понравился, — тихо шепнула она Хираму, когда они поднимались по лестнице в ее покои.

Оставшись, наконец, наедине, брат с сестрой жадно начали рассказывать друг другу все то, что случилось за время их разлуки. Батейра поведала о кознях Абкарманидов, о дядиной поддержке, о волнительном совете и о счастливом избавлении от участи заложницы.

Хирам же рассказал о том, что Джакрис отправлял его на особое задание в корхейские провинции с целью выследить Демцуэля и наладить с ним контакт. Это было непросто, так как этот таинственный оратор славится умением бесследно исчезать после произнесения своих речей. Однако, изловчившись, Хираму все же удалось поговорить с Демцуэлем наедине в Хитайро и убедить его в том, что Икмерсиды на его стороне. Чуть позже, после длительных уговоров, Яшань согласился на тайную поездку для переговоров с королевской семьей, в частности, с Батейрой.

Выслушав этот рассказ, принцесса вдруг задержала на брате печальный взгляд. Хирам заметил его и нахмурился, вопросительно глядя на сестру.

— Ты знаешь, я думаю о том… — неуверенно произнесла Батейра, — что будет, если наш отец не выкарабкается. Я имею в виду… Скажи честно, неужели ты… не хотел бы…

— О, нет! — простодушно усмехнулся принц Хирам, сообразив, к чему клонит его сестра. — Королевских амбиций у меня точно нет, будь спокойна. И дело не только в том, что я младший. Просто никогда не видел себя в этой роли. Носить корону — точно не мое. Слишком много внимания… А я — юноша скрытный, как ты уже успела заметить.

Батейра понимающе улыбнулась, после чего Хирам, будучи известным знатоком нарядов, подобрал ей красивое, но не слишком вычурное темно-синее платье для предстоящего выступления. Также по его совету принцесса надела на голову изящную серебряную диадему в виде морского конька.

Еще немного приготовлений и наставлений — и Батейра отправилась в паланкине в сопровождении небольшой свиты к центральному Храму Корхей-Гузума. Там, взойдя на высокий балкон, она увидела, что на прилегающей площади уже собралась немалая толпа — разлетевшаяся весть о скором обращении принцессы сделала свое дело.

В первые мгновения она ощутила страх, но потом, крепко взявшись руками за перила, гордо выпрямившись и окинув властным взором собравшихся, Батейра чуть улыбнулась и приготовилась говорить.

Дородные купцы, немытые бродяги, усталые прачки и торговки, хмельные зеваки, плечистые солдаты с морским коньком на мундирах — все сейчас смотрели на нее и ожидали.

— Слушайте меня, народ Корхеи! — начала Батейра, сама поразившись тому, как сильно и громко зазвучал ее голос. — Я собрала вас здесь, чтобы сообщить о переменах, грядущих в нашей стране! Я знаю, многие из вас их ждали, многие и не надеялись, что когда-то они произойдут. Но вот час настал!

Толпа возбужденно загудела.

— Все вы знаете народного заступника Яшаня Демцуэля — многие, наверняка бывали на его проповедях. Так вот узнайте, что королевская семья отныне на его стороне!

Люди ахнули.

— Грядут перемены в жизни, грядут религиозные перемены! — Батейра распалялась все больше и больше, ораторский жар захватывал ее. — Отныне корхейские сановники не будут подчиняться лидерам из Акфотта! Мы создадим свою, автохтонную Церковь Корхеи! И я свидетельствую сейчас перед всеми вами, что никто иной как Яшань Демцуэль станет духом и сердцем будущей реформы! Теперь для всех, даже для вельмож и королей становится очевидным, что этот человек облагодетельствован самими Аклонтами и несет их святое слово в наш мир!

Так вступим же с вами вместе в новое будущее! Долой непомерные налоги! Долой продажных сиппурийских ставленников! Очень скоро Корхея обновится и возродится!

Толпа уже расшумелась не на шутку. Многие люди кричали что-то одобрительное, многие потрясали руками.

— Да здравствует дом Икмерсидов! Да здравствуют Святые Аклонты!

Люди неистовствовали.

— Да здравствует Яшань Демцуэль! Да здравствует корхейский народ!

Осознав сквозь исступление, что сейчас лучший момент, чтобы закончить речь, принцесса простерла руки навстречу людям, и, постояв так немного, медленно удалилась, едва сдерживая слезы.

Спустившись по лестнице вниз, Батейра вдруг увидела свою служанку Сельмию. На девушке просто не было лица — она была бледна и готова разрыдаться.

— Что случилось? — спросила принцесса, страшно перепугавшись.

Сельмия несколько мгновений беспомощно глотала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, после чего все же с усилием выдавила из себя:

— П-принцесса… в-ваш… ваш отец…к-король Гакмоло…

Для Батейры уже не было нужды, чтобы девушка договаривала. Ее точно сбросили с высочайшей башни в глубочайшую темницу… Грудь сдавила тошнота, голова закружилась.

— К-король Гакмоло покинул нас… Его б-больше нет…

Тешайские равнины. Начало осени 729 года после падения Эйраконтиса

Они проделали уже больше половины пути до Хирсала, и теперь, не боясь преследователей, спокойно разводили огонь.

— И все-таки, Хагайло, — начал Нойрос, не глядя своему собеседнику в глаза, — расскажи, что сподвигло вас на это восстание?

— Знаешь, друг, — ответил лидер тешайцев, подумав немного, — не обижайся, но ты вряд ли поймешь все трудности, которые испытывают простые люди, живя в провинции. Вельможи, заседавшие в нашем городском совете, то и дело поднимали налоги, притесняя бедняков. А грядущая война сделала наше положение еще более удручающим. И тут Кровавый Мангуст поднял Кихташ — и мы с братом решили, что пришло время действовать…

— С братом? — переспросил Нойрос. — А где сейчас твой брат?

Хагайло в молчании потупил взор.

— Он остался в Тешае?

— Да…

— Послушай… Мы с тобой убили Кайрена, и командование над Ревнителями, скорее всего, примет Гапул. Он благоразумный человек и не станет варить пленных в кипятке.

— Неужели даже зачинщиков не тронет? — горько усмехнулся Хагайло.

Этого Нойрос обещать не мог.

— Сейчас наша задача, — проговорил он серьезно, — добраться до Хирсала, взять лошадей и постараться перехватить Алекто до того как она вернется в Тешай.

— Что? Алекто? — опешил Хагайло. — Так штурмом города командовала глава акфоттских Ревнителей?!

— У Йорака Бракмоса просто не осталось других резервов. Вся его армия сейчас в Виккаре — вот-вот начнет войну против северных держав.

«Рассказать ли ему о том, что моя родная сестра была отправлена подавить восстание в Хирсале? Пожалуй, пока не буду…»

— Ну а ты, Нойрос? Почему ты все-таки решился на такой поступок? Почему освободил нас?

— Мне не оставалось ничего другого, — сказал Нойрос.

Тешаец поглядел на него в недоумении.

«Этот крепкий бугай вполне может быть мне полезен, — расчетливо размышлял Нойрос. — Не исключено, что и голова у него работает так же славно, как и руки. Однако сейчас я не настолько в нем уверен, чтобы посвящать во все мои замыслы… Путь пока думает, что я эдакий мальчишка-олух, у которого благородство в заднице заиграло».

— Моя совесть велела мне это сделать — и я не мог противиться. Моей ошибкой было присоединиться к Ревнителям… Но теперь поздно сожалеть о прошлом. Я презираю эту страну, эту бесчеловечную религию, этих людей, которые все время окружали меня. Теперь лишь одно не дает мне покоя — чувство вины за то, что обагрил руки кровью товарища.

— Ты и вправду жалеешь о том чудовище, которое чуть не порубило тебя на куски?