Вдруг Дайял ударил саблей по жаровне, желая обрушить на противника ворох углей. Виберт успел отскочить, однако карифский офицер оказался дезориентирован на пару мгновений. Сиппуриец тут же попытался отсечь Виберту руку, но тот ловко увернулся и продолжил наступление.

Наконец, старший брат Геллы выгадал момент и сильно пнул Дайяла ногой в живот. Морас повалился спиной прямо на угли в жаровне, после чего, вскрикнув, спрыгнул обратно на пол.

Ревнитель оказался на четвереньках, и в этом положении он уже не мог избежать смертельного удара карифянина. Сабля Виберта отсекла Дайялу голову, и кровь сиппурийского вельможи фонтаном хлынула на пол.

Тем временем бой Гуго и Алекто происходил уже где-то на лестнице. Махнув сестре рукой в знак поддержки и успокоения, Виберт немедленно кинулся туда.

Затем наступили две минуты — быть может, самые тревожные минуты в жизни Геллы — в которые она с ужасом ожидала, что Алекто вернется к ней с торжествующим видом и с саблей, обагренной кровью братьев Геллы…

Но Алекто не вернулась.

Вместо нее вернулись Гуго с Вибертом, которые тут же бросились освобождать Геллу от пут и обнимать ее.

— Простите меня, простите… — лепетала Гелла в слезах. — Я такая идиотка… я обуза для нашей семьи! Как вы меня нашли?

— Нет времени, — строго отрезал Виберт. — Потом поговорим. Надо выбираться отсюда.

Но когда они выходили из здания, Гуго нежно улыбнулся сестре и прошептал:

— Моэлис! Это он тебя выследил.

И тут у Геллы в памяти всплыл образ птицы, — той птицы, которую она видела как раз перед тем, как ее, опоенную, схватили вероломные люди Вилдерса.

«Так это был Моэлис! — подумала Гелла в благодарном умилении. — Он все-таки наблюдал за мной… И выдал мой секрет только после того, как я попала в беду».

— Ты точно убил эту тварь, Гуго? — спросил Виберт, когда они выходили из большого серого здания, где пытали Геллу. На лестнице и у входа валялось с полдюжины трупов солдат с сиппурийской коброй на плащах — со всеми ними братья Геллы расправились вдвоем.

— Говорю тебе, мы забрались глубоко в подвал и сражались там. Было темно и жарко… и потом я столкнул ее в чан с какой-то жидкостью. Судя по воплю… это могло быть кипящее масло или смола. Не думаю, что можно выжить после такого. Однако она сражалась свирепо для женщины — отдадим ей должное.

Гуго и Виберт прибыли на двух гнедых конях — Геллу было решено посадить вместе с младшим из братьев.

— Сейчас мы находимся в городе под названием Сурашей, — сообщил сестре Гуго. — Это север Сиппура. Виберт плохо говорит по-сиппурийски, а я и того хуже. Теперь нам следует держаться подальше от крупных населенных пунктов.

Сурашей был довольно крупным городом. Архитектура домов, одежда людей — здесь все было Гелле в диковинку, все было чужое — не так, как дома. Дом, в который Алекто с Дайялом доставили Геллу, находился на окраине, поэтому теперь у Брастоллов была возможность покинуть пределы Сурашея за короткое время, избежав при этом появления в людных местах.

И вот они выехали в желтую, выжженную жестоким южным солнцем степь. Преодолев около двух миль к северо-востоку от Сурашея, Гелла с братьями остановилась на опушке леса.

— Сделаем небольшой привал, — объявил Виберт, — восстановим силы. Погони за нами быть не должно.

— А заодно и поговорим, — с невеселой усмешкой ввернул Гуго. — Что же ты делаешь, Гелла… Мы пошли на такой риск ради тебя! Нас могли убить, могли схватить.

— Отец чуть рассудка не лишился, — слезая с коня, добавил Виберт с холодным укором. — Он поднял на уши весь Дакнисс, чуть руки на себя не наложил. А потом… Вилдерс все-таки признался в этой дикой затее послать тебя в Геакрон. Отец добился его ареста. А потом Моэлис сообщил Гуго о том, что случилось, и мы тайно уехали в Виккар… за тобой.

— Только я думаю, что Вилдерс невиновен, — заявил вдруг Гуго. — Скорее всего, все подстроила его жена, Азелина. Мне никогда не нравилась эта женщина. А незадолго до ареста супруга она куда-то исчезла.

«Азелина, — Гелла почему-то совсем забыла о возможной роли жены Карла во всей этой истории. — Быть может, именно она совершила это грязное предательство? Был ли Вилдерс уведомлен о том, что за люди будут сопровождать меня в поездке?»

— Но все это не умаляет гнусности твоего поступка! — жестко отрезал Виберт. — Когда мы вернемся домой, тебя будет ожидать серьезное наказание — можешь не сомневаться. Сбежала, не предупредив никого… Капризная тщеславная девчонка!

— Вот мое наказание, Виберт! Вот оно! — вскричала Гелла сквозь слезы, указывая на рубцы на щеке. — Меня изуродовали! На всю жизнь изуродовали!

Услышав это, старший сын Граниса так и вспыхнул от гнева:

— Ты лучше подумай о том, что аклонтисты сделали бы с тобой, не подоспей мы вовремя! Зато теперь, глядя в зеркало, всякий раз будешь вспоминать о своей глупости!

— Виберт! — осадил брата Гуго. — Ты уже перегибаешь палку.

Старший брат лишь презрительно хмыкнул в ответ.

— А где Моэлис? — тихо спросила Гелла после неловкого молчания.

— Где-то летает, — рассеянно ответил Гуго. — Он много времени провел в неволе, поэтому теперь я не сильно ограничиваю его в полетах…

Они наполнили свои бурдюки водой из текшего неподалеку ручья, после чего решили немедленно продолжить путь.

— Мы не смогли освободить тебя в Виккаре, — мрачно произнес Виберт. — Клинику хорошо охраняли. Перехватить повозку на пути в Сиппур тоже не удалось — Моэлис не сразу обнаружил, что тебя вывезли. И теперь нам предстоит долгий и опасный путь через земли аклонтистов. А Виккар к тому же сейчас кишит сиппурийскими солдатами.

Укор звучал в каждом слове брата, и Гелла с горечью осознавала, что тяжкий стыд от ее проступка теперь пожизненно будет с ней, также как и жуткие шрамы на лице.

Брастоллы скакали через сиппурийскую степь весь остаток дня. Они преодолели поля, холмы, рощи и даже перешли вброд две небольшие речушки. По инициативе Виберта даже было решено заехать в одну из сиппурийских деревень с целью закупить провизию. Между тем чудо-сокол Моэлис то и дело показывался в поле зрения путников, но ни разу не подлетел к ним на более или менее близкое расстояние.

Проскакав к концу дня еще несколько миль, молодые люди решили остановиться на ночлег у подножия одной причудливой скалы, находившейся посреди леса.

— Нам бы костер развести, согреться, — заикнулся было Гуго.

— Никаких костров! — резко возразил Виберт. — Мы не будем рисковать, пока не удалимся на достаточное расстояние от Сурашея.

— А Моэлис? — робко поинтересовалась Гелла, очень хотевшая поблагодарить своего пернатого спасителя. — Он и ночью не вернется к нам?

— Даже птица не желает смотреть в твои бесстыжие глаза, — с каким-то уже отвращением к сестре бросил Виберт.

Гелла улеглась на лесную подстилку, укрывшись попоной и отвернувшись от братьев.

Слезы были на ее глазах.

«Это конец, — решила Гелла. — Теперь уже ни в чем нет смысла. И дело даже не в этих ожогах… и не в том, что я покинула Кариф против воли отца и провалила свое задание… Нет, это я смогла бы пережить! Но я предала Ниллона! О, как я могла, ведь этот отважный молодой человек взял на себя такое смелое задание! И я, слабосильная, не выдержала боли — выдала его врагам! Если бы не Гуго с Вибертом, то Ревнители снарядили бы своих лазутчиков в Карагал, и те, уж конечно, убили бы Ниллона!»

Гелла затряслась от беззвучных рыданий, вновь и вновь обливаясь горькими слезами.

«Как же я не хочу теперь в Кариф… Не хочу, не хочу, не хочу! Нет…»

Привязав лошадей, братья Геллы отправились на покой, а вот сама девушка лежала неподвижно, но глаз не смыкала.

Внезапно ей послышались какие-то звуки в ночи. Очень скоро Гелла поняла, что это человеческая речь. Поначалу едва слышные, слова звучали где-то далеко-далеко, но постепенно как будто становились громче.

Решив не терять более времени, девушка поползла к Гуго и принялась трясти брата за плечо.