— Действительно, хотелось бы знать! — поддержал Виберт. — Аклонтистские псы безнаказанно убивают людей в наших краях, а ты как ни в чем ни бывало продолжаешь свое путешествие?

С ужасом Гелла поняла, что не может с ходу придумать ответ на этот вопрос.

«Им нельзя ничего рассказывать… Ни про Ниллона, ни про профессора, ни про Карагал!»

— Да что за допрос вы мне устроили? — воскликнула она со слезами в голосе. — Вы будто бы и не рады, что я дома!

Закрыв лицо рукой, Гелла отвернулась к лестнице.

Некоторое время все молчали.

Наконец, Гранис подошел к дочери и нежно обнял ее за плечи.

— Гелла, конечно, мы безумно рады твоему возвращению, — примирительно проговорил он. — Ведь мы уже почти поверили, что ты погибла! Разве это не жестоко, дочь моя? Держать нас в неведении о твоей судьбе, когда вокруг творятся такие ужасные вещи!

— Ты всегда был слишком мягок с ней, отец, — бросил Виберт своим обычным презрительным тоном. — Она выросла бесчувственной и избалованной, вот что я думаю!

Из уст другого человека Гелла могла бы принять такие слова за оскорбление. Но для резкого и язвительного Виберта подобные реплики были в порядке вещей.

— Бесчувственной!? — негодующе вскричала Гелла. — Да что ты знаешь о чувствах!

— Довольно, дети мои! — глава семейства Брастоллов поднял руки, объявляя о конце перепалки. — Не стоит нам ссориться в такие непростые времена. Гелла, ты давно прибыла? Уже перекусила чем-нибудь?

— Я только и успела, что поздороваться с Гуго, а после отправилась отдыхать… Пожалуй, схожу пообедать в харчевню.

— Как пожелаешь, — пожал плечами Гранис. — Но к ужину будь добра явиться: сегодня придет Карл Вилдерс с женой и другие гости.

Зайдя в комнату за кошельком, Гелла покинула особняк и отправилась в свою любимую харчевню «В гостях у Барио», располагавшуюся на Западном холме Дакнисса. Из ее окон открывался живописный вид на реку Ситрил, которая протекала вблизи городских стен.

Быстро поймав извозчика, Гелла вскоре добралась до харчевни, красивого здания с двускатной черепичной крышей и живописной резьбой на наличниках окон и карнизах.

«В гостях у Барио» редко бывало много народу: небогатые люди не могли себе позволить обедать здесь. Улыбчивый бородатый хозяин харчевни Барио Прекс был давним знакомым семьи Брастоллов. Он радушно приветствовал Геллу, и предложил ей одни из лучших блюд: фазанов, запеченных с яблоками и салат из южных фруктов с особым нежным соусом.

Наслаждаясь трапезой, Гелла размышляла о том, как ей лучше выполнить свою задачу.

«Тянуть нельзя, — решила она. — Сейчас отец смягчился, и нет лучшего момента, для того, чтобы устроить с ним разговор. Вечером придут гости: он любит такие моменты, поэтому пребывает сейчас в добром расположении духа. Нельзя упустить случай!»

Вернувшись домой, Гелла застала отца в его кабинете на первом этаже. Гранис Брастолл, являясь одним из наиболее влиятельных членов карифского Правящего Совета, постоянно был в делах, и не любил, чтобы его беспокоили.

Кабинет был довольно мрачным, с темными старыми обоями и громоздкой старинной мебелью. На стене у окна висел портрет молодой женщины с острым носом, печальными голубыми глазами и роскошными русыми локонами. Это была Фаиса Брастолл, покойная мать Геллы.

— Прости, дочь, я занят, — бросил Гранис, едва заметив Геллу на пороге.

— Отец, я бы хотела поговорить.

— Говорю же, занят! Неужели это не подождет до вечера?

— Отец, это очень важно.

По-видимому, заметив, каким странным тоном дочь произнесла эту фразу, Гранис, наконец, оторвался от бумаг и настороженно произнес:

— Ну, хорошо, садись. Я слушаю тебя.

Заметно волнуясь, Гелла оправила платье и присела на мягкий стул напротив отца.

— Знаешь, отец… Тебе может показаться странным, что я собралась говорить о таких вещах. Но ты должен понимать, что мне не все равно… И я хотела бы поделиться с тобой кое-какими соображениями.

— Давай ближе к делу.

— Да, разумеется. Отец, мы с тобой неглупые люди, и понимаем, что войны теперь едва ли удастся избежать. Мы отвергли предложение аклонтистов о принятии их веры, и… Ну, ты сам знаешь, что стало с Деоптисом. Для борьбы с аклонтистским союзом необходимо с кем-то объединиться. Я подумала, что… ты мог бы как-то повлиять на Совет, и склонить его членов к союзу с Геакроном…

Откинувшись на спинку кресла, Гранис Брастолл закатил глаза и издал тяжелый вздох, не предвещавший для Геллы ничего хорошего.

— И кто же внушил тебе эту свежую мысль, дочь моя? — произнес он зловещим вкрадчивым шепотом. — Уж не тот ли вздорный профессор, которому хватило ума пригласить в Дирген кампуйских головорезов? Хиден — кажется, так его фамилия?

— Отец, я… Я сама считаю, что…

— Сама она считает! — передразнил Гранис. — За дурака-то меня не держи. Это Хиден внушил тебе эту мысль, он ведь знал, что ты дочь карифского политика! Из-за таких, как он, и начинаются все войны!

— Но ведь у нас с геакронцами общие корни… — проговорила Гелла с умирающей надеждой в голосе. — Мы могли бы…

— Довольно! — тон Граниса не требовал возражений. — Союз! Подумать только… Да Дзар же первым продаст нас аклонтистам! Я не собираюсь даже обсуждать это с тобой. Я всегда уважал твое мнение, Гелла, и многое тебе позволял, хоть и не все вокруг это одобряли. Но в вопросы политики изволь не соваться! Надеюсь, я доходчиво выражаюсь.

— Но, отец… Как же ты не понимаешь…

— Все, Гелла! Разговор окончен. Ступай.

Еще несколько мгновений она стояла, не в силах поверить, что ее попытка провалена, и у нее уже просто нет аргументов, которые могли бы изменить решение отца.

— Ступай, дочь, ступай, — проговорил Гранис уже более мягко, вновь возвращаясь к своим бумагам.

Опустошенная своим поражением, Гелла возвратилась в свою комнату.

«Этого следовало ожидать, — печально думала она. — Отец ни за что не согласился бы на такое. И что теперь с нами? Сиппур, Макхария, Корхея, Виккар, Кампуйис, Аймерот… Что может одно-единственное государство, пусть даже такое, как Кариф, противопоставить мощи этого альянса? Как же будет стыдно перед Ниллоном и профессором Хиденом! Если, конечно, я когда-нибудь их еще увижу…

Несколько часов Гелла провела в тягостных раздумьях, неподвижно сидя на своей кровати, уперев подбородок в колени.

Вечером в дом Брастоллов пришли гости. Явился щеголеватый скрипач Ноллис, который стал развлекать собравшихся своей виртуозной игрой. Пришел также пузатый купец Даким Парзо, то и дело сетовавший на печальную судьбу погибших диргенских купцов, среди которых было немало его компаньонов.

А больше всего в семье Брастоллов были рады Карлу Вилдерсу, члену Правящего Совета Карифа, который был старым другом Граниса. И хотя он был всего на пару лет моложе отца Геллы, коротко стриженые волосы Карла были сплошь седыми, и точно такими же были его пышные бакенбарды. Его неизменно сопровождала жена Азелина, немолодая, но весьма недурно выглядевшая для своих лет женщина. Они принадлежали к карифской аристократии, однако, несмотря на полагавшееся им государственное содержание, были людьми деятельными и небезучастными к делам своей родины.

За столом гости и хозяева ели жареную баранину и салаты из разных пряных трав, запивая все это отменным белым вином из Старого Кара, двадцатилетней выдержки. Мужчины бурно обсуждали события в стране, в частности, разграбление Деоптиса.

— А я давно говорил, что жителей Побережья нужно призывать на службу! — заявил Виберт со свойственной ему горячностью. — Кто не служил в армии, тот не может считаться мужчиной! Согласна, сестра? — внезапно обратился он к Гелле. — Ведь ты бы не хотела выйти замуж за слюнтяя, который никогда саблю в руках не держал, а?

Вспомнив Ниллона, Гелла покраснела от негодования, но совладав с собой, она удостоила брата лишь сдержанным ответом:

— Я бы вышла только за того, кого люблю всем сердцем.

Виберт усмехнулся, однако ничего не возразил сестре.